Птица за птицей

"Я давала ему воду , свет , дорогой подкорм —
что еще я могла сделать, позвать к нему психиатра?
В конце концов я опомнилась, вынесла кадку на улицу
и поставила к задней стене дома, где она не попадалась бы мне на глаза.
Вы, наверное, думаете, что зеленое чудище тут же выздоровело и пошло в рост?
Ничего подобного. Оно сдохло."
Энн Ламотт. "Птица за птицей"

Мы, люди, почему-то уверены, что научить чему-то дельному может только тот, кто достиг каких-то заоблачных высот в своём деле. Поверить же человеку, о котором ты ничего не знаешь - трудно до бол. Ещё бы, он же ничего не достиг (как и ты). Вот только учить и вдохновлять должны учителя, а делать свою работу - уже ученики. И даже если твой учитель - лишь внутренний шёпоток, это не значит, что он не прав. И эта книга - прекрасное тому доказательство.
Садилась я за неё в некой эйфории от советов, но без малейшего понятия о реальном положении дел. Садилась я, значит, садилась... и попросту влюбилась в слог автора (до такой степени, что чтение пришлось прервать и бежать перечитывать любимую книжку). Энн Ламотт вдохновляет (лично меня), у неё отлично получается мотивировать, трогать за струны души. И это в книге, которая в принципе для того не предназначена. Вот сидишь ты, читаешь о том, как логично попробовать писать "письма", читаешь историю о том, как автор писала письма сыну, и хлюпаешь носом от яркости, проникновенности и мягкости.
И так всю книгу. И даже если вы совсем иного склада ума, текст заставит вас задуматься. О добре и зле, о себе и своей жизни. Как минимум, в голове появятся мысли "о нет, это вовсе не так!" А что может быть лучше книги, котоаря заставляет задуматься?
Но почему же всё же не 10? Есть у "Птицы за птицей" один грешок: она написана строго для новичков в писательском мастерстве. Я бы даже сказала - это идеальная книга для того, чтобы начать. Чтобы понять, зачем писать, как это лучше делать и почему не стоит наступать на чужие грабли. Но для тех, кто пишет давно и успел набить свои шишки... нет, ну, я нашла пару интересных мыслей, но не более (и тут стоит оговориться, что пишу я сама уже больше 10 лет, чего ожидала, спрашивается).
Не раз и не два обсуждались начинающими авторами вопросы о том, почему персонажи их "не слушаются", что такое "творческий кризис" - и как же прекрасно впадать в прокрастинацию. Это прекрасный букварь, его можно буквально растащить на цитаты и временами почитывать для вдохновения. Это ядерная смесь курсов писательского мастерства, философских трактатов и толстенных учебников по психологии. Автор пишет очень легко об очень трудном.
Но есть ещё и реальные минусы (их два). Они не слишком заметны, но режут тонкую душевную организацию до адового гнева:
1. Быт Америки. Проблема одинаковых сэндвичей, морковок разного размера и формирования на почве этого школьных изгоев. Так и хочется спросить: где топить автора?
2. Нытьё. О том, как трудно писать, как трудно понимать, что ты ничтожество... что люди, не имеющие проблем с вдохновением, которые могут смотреть на мир с оптимизмом - инопланетяне, на которых опыты ставить надо. Так и слышится гимн историй аля "почему интровертом быть круче" и "зато троечники в жизни лучше устраиваются!!!1". И тут, я не спорю, это очень спорный минус, для многих так и вообще плюс, но... я из тех дебилов, которые верят в лучшее.

@темы: мысли вслух, называется, отзыв, Энн Ламотт. Птица за птицей

---

То чувство, когда тебе звонят в три ночи и удивляются, что ты не берёшь трубку, потом удивляются, что, оказывается, поговорить, когда красишься - тоже очень трудно. Потом молчат три часа, а потом пафосно сваливают в туман со словами, что они де "поняли меня"
*бать, серьёзно?

@темы: повседневность

---

Спать всё ещё хочется больше, чем жить

В целом кризис миновал, врагу мы не сдаёмся, но жопа всё ещё не желает проходить, а потому и спать хочется больше, чем жить, и судьба всё ещё погано хихикает. Не могу сказать, что последние полгода были в край отвратными, а они были, но вертеться в колесе без минуты на то, чтоб осознанно заняться любимым делом - самое то. Даже обидно: с сентября месяца не прочитала НИ ОДНОЙ книги. Ну то есть вообще ни одной. По делу али для расслабона, чтоб не повеситься, читала и не мало, но вот так, чтоб начать таки читать свой книжный шкаф... ах да, куплен же шкаф! Учитывая то, что его продавали как метр в высоту, а оказался он в 2 раза выше, это было даже выгодно. Ну и книжки наконец прекратили захват жилплощади. Но, чувствуется, скоро снова начнут... Кстати о них: не так давно, а именно 21 декабря, решила прикупить себе благо ДР позволял книжку про Зодиака. А учитывая то, что издание строго 2007 года и строго букинистическое... в общем, жаба душила неделю, но гулять так гулять - 3к не такие уж и большие... да кого я обманываю
В оооообщем, решила пошариться там-тут на предмет меньшей цены. И тут - о этот божественный свет! Оказывается, эту книжку переиздали чуть ли не самиздатом и её даже можно прикупить всего за 3 сотни! Если пару дней назад вы слышали чей-то вопль, от которого дрожали стены, то вам он не слышался, бггг.
Из основных событий осени мимо не прошли

Фантастические твари

Ньют Скамандр и его зверики
Для начала хочу плюнуть в русских локализаторов вообще и в перевод Марии Спивак в частности. Ну а теперь продолжим.
Я в восторге, дамы и господа. Это именно то, чего лично мне не хватило в поттериане и то, чего уже не ожидалось после 8 книги. Я не большой фанат ГП, пусть он и многое значит для меня. Но этот фильм, эта история прекрасна. Здесь есть герой, который не просто храбр-умён-сообразителен-непобедим, но очень сострадательный человек, который стремится помочь всем, который никогда не бросит и никого не обидит. и если раньше все звери из ГП были просто, ну, зверями, то благодаря Ньюту в них видна их истинная сущность.
Сюжет и интрига, конечно, слабоваты: внимательный зритель догадается обо всём к середине фильма. Но персонажи шикааарны.
Жаль конечно, что не всех из них мы увидим, но... чего нет, того нет.
Вторую половину фильма, правда, пришлось тяжело. Так уж вышло, что мне физически не приятны сцены насилия над детьми. Как физического, так психологического. Была б воля - влезла бы в фильм и удушила, поэтому... в общем, готовьтесь.
,

Доктор Стрэндж

Доктор Стрэндж
Надо сказать, Марвел всё больше и больше исправляются. Поверить в то, что понравится типаж Тони Старка я не могла бы никогда, ибо вот уж кто-кто... но, как оказалось, всё возможно. Дормаму просто пришёл и договорился, бгг.
Дьявол, как и всегда, в деталях и имени, оно решает. Стивен учится на своих ошибках, он ломается и лечится, идёт вперёд и перестаёт оглядываться назад. Он, с одной стороны, жутко зазвездившийся ехидный Дон Жуан, но на деле даже в самом начале он - всего лишь отвратный жестокий прагматик. Он согласился помочь не ради своей бывшей - а потому, что сам понял, что человека можно спасти. Он сам вышел к близким, но забыл и про пафос, и про выпендрёж. А та сцена в машине... ну, ребят, это хирург высочайшего класса: если кто-то другой может помочь, то зачем ему этим заниматься; а если помочь нельзя, то... #хирурги.
История в целом довольно обычна, хотя людям с эпилепсией я бы не рекомендовала его смотреть НИКАДА.
Но пейринг Плащи/Стрэндж безусловно вытащил фильм.
и

Юури на льду

пидорасики на льду. О, последние во истину чудесны. НАКОНЕЦ-ТО МОЖНО СМОТРЕТЬ НА РУССКИХ ПЕРСОНАЖЕЙ И НЕ РАЗБИВАТЬ ЛИЦО ФЕЙСПАЛМОМ!!! Хотя, это я конечно загнула, прости, Ваня но в целом так и есть: когда как минимум 1 из Гг - русский,

спойлер

а, без минимума, второй выигрывает в Споконе не японец-гг, а русский!!! не удача, а упорство!!!
#Всё сложно. И таки да - эти 3,14расы до 10 серии точно не имели "сёнен-ай"! плашки. Ну да, окей, там было ДРУЖЕСКОЕ дарение колец, которые надеваются на бесямянные пальцы правых рук в церкви, дружеские поцелуи в губы и дружеская обнажёнка. Ога, ваще без намёков...
Конечно, в этом фэндоме в нашей стране можно любить либо Юрочку, либо Витеньку, либо обоих сразу, так что я, пожалуй, пожадничаю. Конечно, на протяжении каждой из 12 серий казалось/хотелось, чтоб был финт ушами и Витенька оказался злодеем, но чего нет, того нет... зато есть задолбавшие шипперы Плибека, из-за которых на пейринг нормально смотреть невозможно
Вооот... но если по-честному, то не в 3,14расиках там дело даже... эта история совсем не типичная, если на то пошло. Да, здесь порой рисовка становится отвратной, но вот её дух... их дух, он удивителен. Наверное, поэтому Витенька был ванлаф почти на протяжении всей истории: в нём есть и мастерство, и сила увлечения. Когда Никифоров катается, сразу видно, он не думает об элементах, о баллах, о победах. он просто делает то, что любит и как любит. И вот в последней серии это было особенно заметно в Юрочке ему 15, обломитесь: вся его злость, ярость и боль попросту не позволили ему думать о технике. А упорство позволило победить. Всё ещё верю, что Витя всех обыграл.
Недавно вот выкроила время ночью и попала на

Star wars

Star wars. Хочу сразу сказать: вообще не фанат, трейлеров не видела, шумиху не понимаю, пошла, ибо Мадс.
И, могу сказать, это почти лучший фильм ну, может, из остальных и наскребётся один годный из линейки. Прям мимими и уруру -

спойлер

все умерли. И, надо сказать, это лучшая концовка из всех. Фильм имеет совсем другой тон, другой нарротив, но это ему пошло на пользу очень и очень сильно: это, мать вашу, не игрульки во дворе, а масштабная ВОЙНА!!!
Из-за недостатка прочитанных книг и весьма вирусной рекламы, ага: когда видишь Илюшеньку из АНКЛов, остановиться нет сил подсела на фэндом[ Майора Грома] Майора Грома. Пока что прочитаны только 5 томов, заходят с переменным успехом, но таки заходят. Вообще, тут тащил первые книги ГлавГад Разумовский да, это русский комикс, прикиньте, потом вышло уже менее интересно, но его вернули, а потом запили ХАРД-АНГСТ. И вот вроде читаешь, рукой по лицу бьёшься от ПАФОСА и ЭПИЧНОСТИ, но продолжаешь читать. Как семки, сцк. Но история реально интересная, затягивающая, а персонажи по большей части живые и юркие.
Один только вопрос мучает: что связывало Кайло(?) Катара с отцом Джин? Или он просто такой альтруист: друзей убиваю, врагов ни-ни?
Ещё хотелось бы отметить один сериал а потом мне не верят, что занята и сил ни на что нет, ага, с чего бы это))))

Eyewitness

Eyewitness. Конечно же, это снова пидорасы. Ну, это было не удивительно, да?
Но дело даже не в том: если заменить одного из героев на девушку и поменять кое-что, ничего не изменится, простите за каламбур. Я сейчас буду говорить only про одну из веток, так что sorry заранее, но вот так вот.
Есть двое парней. Один появился в ОЧЕНЬ маленьком городке недавно, его усыновила местный шериф, поскольку его мать лишили прав из-за наркоты. Второй - местная звезда, который до ужаса боится и боготворит отца. И себя заодно, ибо хорошенькие мальчики геями быть не могут, но если никто не видит...
Однажды их страстное не-свидание прерывают убийцы и они становятся, собственно, свидетелями и теперь им надо не сдохнуть.
В общем и целом, оба героя мне близки, но... после некоторых поступков Лукаса, того самого пай-мальчика, я всё же team-Филипп. Просто потому, что Филипп не сильный, о, совсем нет, у него просто нет выбора, он просто хочет жить. И Лукас бы его сломал, если бы не перспектива потерять. И его, и себя. И потому Лукасу нужно отвешивать и подзатыльники, и люли, и учить правильно себя вести. Просто потому, что никто другой их обоих не вытащит, никто другой им не поможет. Да, Филипп держится, да он силён. Но оплата за это будет и будет она слишком... слишком. Он слабый, ведомый и та самая жертва, которая всегда забирает заявление. Где-то выше я уже писала, что ненавижу насилие над детьми... так вот ИДИТЕ В ЖОПУ - МАТЬ-НАРКОМАНКА АПРИОРИ НЕ МОЖЕТ БЫТЬ ХОРОШЕЙ!
Отец Лукаса, конечно, тоже не торт, вообще не торт, даже на заплесневелый кекс не тянет, но эта дама бесит всё же сильнее. Она пытается быть хорошей матерью, но зависимость побеждает. И нет, сыну будет хорошо только с ней.
Потому к Лукасу больше претензий, больше ожиданий: он ещё способен измениться. И, как нам показали, меняется со скоростью света. Но некоторые отбитые личности, как и всегда, кидаются на защиту масечки и желают создать тепличные условия.
Весело в общем. С Наступающим всех!

@темы: мысли вслух, Star wars, Doctor Strange, пропиваю остатки нервов, называется, отзыв, скелет из шкафа, Майор Гром, Eyewitness, Fantastic Beasts, Yuri!!! on ice, трава

---

Дым. Истории ломаных линий
Автор: Ayranta
Беты (редакторы): frau Marta
Фэндом: Ориджиналы
Персонажи: Джей, Олег, Тиан; Гилберт, Денис, Тино и др.
Рейтинг: PG-13
Жанры: Слэш (яой), Ангст, Юмор, Флафф, Психология, Hurt/comfort, ER (Established Relationship), Омегаверс
Размер: Мини
Статус: в процессе написания
Описание: Жизнь никогда не была и никогда не будет проторенной, прямой дорожкой без кочек и ухабов. Возможно, так сложнее, но определённо интереснее
Публикация на других ресурсах: Ссылку в ЛС и шапку
Примечания автора: Сайд-стори к фф "Дым" ficbook.net/readfic/712275
Здесь всё, что осталось за кадром основной истории, а также продолжение "Дыма"

История 3

История 3

Гилберт. Около 20 лет спустя

«В любви душа вскрывается до дна,
Яснеет в ней святая глубина,
Где всё единственно и неслучайно.»
В.Я.Брюсов

Гил закусил губу. Угораздило же его…

Шесть лет назад, пообещав в лепёшку разбиться, но получить заочно-экономическое, парень пахал как папа Карло. Диплом получил и тут же ударился в любимое дело: психология отклонений и прочие радости жизни.

Гилберт унаследовал от родителей неугомонность, баранье упрямство и принцип Олега «вода камень точит». Парень, обладая задатками истинного служителя дьявола, умудрялся при «посторонних» выглядеть загадочным, немного отстранённым и стеснительным. С детства предпочитая наблюдать, лишь изредка внося собственные коррективы, из милого Чертёнка вырос настоящий…
Но в то же время, парень был очень искренним и излишне непосредственным. Впрочем, забывать о мстительности данного субъекта не стоило. Как и о некоторой помешанности на близких. А уж о том, как он вечно всё портил, ходили легенды…
Говорить о себе Чёртик мог до бесконечности, вот как сейчас. Что, впрочем, не мешало затыкаться, когда следовало.
От омег юный наследник дома де Брольи (так и не сменивший фамилию, всё ещё Кастерлей) шарахался, как от чумных. И после единственной робкой попытки Кристиана заговорить о «выгодной партии» устроил из жизни родителей Ад и съехал.

Собственные тараканы есть у всех. Тараканы Гила были раскормленные, ухоженные, но до одури боялись, что гены «любимого» отца-альфочки возобладают.
Впрочем, думать-то о личной жизни было некогда: вечно что-то узнающий, живой ум требовал всё новых жертвоприношений. Парень не вылезал из своего призвания, одни уши торчали.

И так, наверное, продолжалось бы ещё долго, пока окончательно забивший на порядки Гилберт не соизволил бы найти себе избранника. Было бы. Да не сложилось.

После очередной смены, уже собиравшегося домой, чтобы рухнуть мордой в подушку и отрубиться до утра, Гилберта остановило начальство.

Нет, парень, безусловно, в свои двадцать три жил работой, забил на нормальную жизнь и домой приходил только для того, чтобы поспать, но дополнительно навязанные нежеланные сверхурочные были альфе не в радость.
Стиснув зубы, Чёртик отправился к «новенькому» - повезло, называется, оказаться единственным дежурным в предпраздничный день.

Парень оказался обычной омежкой, ничего особенного. Внешность миловидная, но немного непривычная: очевидно, пациент имел славянские корни. Но даже этот факт не прибавлял ему красоты. Серая мышка. Да ещё и с красными глазами и повышенной бледностью. Гилберт снова вздохнул. Похоже, перед ним было непаханное поле.

- Ну что ж, приступим. Я тут посплю, окей?

Альфа прошёл мимо дёрнувшегося пациента и развалился на диванчике: сначала сон, потом всё остальное.

Знал бы парнишка, как ошибался на счёт омеги…

***
Время летело, как халявщик на запах скидок. Не успел «дохтырь» оглянуться, как прошло полгода. Пациент оказался не то что закрытым – непробиваемым. Зашуганным до невозможности, скучным до зевоты и нервным до приступов паники уже у нашего Дьявола.

Парень с радостью бы послал пациента куда подальше, но природное упрямство не позволило. На то, чтобы парнишка перестал шугаться альфы, пришлось угробить почти три месяца. Ещё месяц с лишком ушёл на знакомство, а потом Гил начал замечать совершенно сумасшедшие симптомы: все мысли рано или поздно сводились к этому бедовому пациенту, особенно «милые», доселе несвойственные Гилу; увиденный однажды восторг от пироженки показался настолько интересным, что альфа стал притаскивать что-то новенькое каждый раз. Бешеной белкой забегал в кондитерскую, в магазин игрушек, книжный, за дисками – всё, чтобы увидеть робкую улыбку и радостные огоньки в глазах. И улыбка в ответ сама заползает на губы, а в животе поселяются глисты, которых почему-то называют бабочками.

Гил сам не заметил, как позабыл обо всём, даже о любимой работе. Прозрение наступило ровно тогда, когда пришёл очередной «семейный» праздник. Отец в очередной раз расцарапал рожу Криса его же розами (и поделом - нечего шляться на своих корпоративах до полтретьего ночи!); Мелочь прислал открытку откуда-то с Тибета, кажется, даже что-то там раскопал; милейшие родственнички снова запели в уши, что пора искать пару. Ничего необычного, одним словом.

Правда, пить надо было меньше. И не горланить под окнами больницы «Мууур-к-кааааа, ты м… ой Мурёёёёныч…». Под одним определённым окном. В три часа ночи. Пьяным сопрано.

Утром, мучаясь от похмелья и живительных пинков, прописанных сторожем, парень, охая на разный манер, сунул нос в палату «личного» пациента. И тут же получил стакан ледяной воды в морду лица. А пробегавшая мимо медсестричка хихикнула: любовь! И Дьявол с ней согласился.

***
Одно дело – понять самому и признаться себе в мазохистских наклонностях, другое – убедить лапушу, что желание обоюдно. Гил как-то догадался сам, что нахрапом не возьмёшь, да и вообще лучше не лезть. И посыпать голову пеплом.

А потом просто чмокнул своё чудо в щёку, когда тот нарвал ему цветов на прогулке. Ну как, в щёку... Промазал немного...

Наблюдать за смущающимся «Одуваном» было так прекрасно, что Гил не выдержал – за что и получил. Смущалось Чудо долго, упорно и травмоопасно: следы от укусов заживали подозрительно много времени, а персонал больницы бессовестно ржал и предлагал провериться на бешенство. Серьёзно.

Вздыхая, Гилберт наворачивал круги перед дверью в любимую уже палату, не зная, что тут можно сказать. Влюбился? Ну флаг в руки, Чудо тут при чём?!

Резко затормозив перед дверью, Гил уже положил ладонь на блестящую ручку двери, но кто-то с «той» стороны, видимо, решил сделать тоже и с силой толкнул от себя. Прислушиваясь к шебуршанию внутри, задумавшийся Чёрт слишком сильно наклонил голову к деревянной поверхности и как-то упустил момент, когда ему в лоб прилетела эта самая поверхность. Классика жанра, чтоб её! Может, во всех этих комедиях и мелодрамах, что так любили некоторые его одноклассники, это и выглядело клише, а вот Гилу оставалось только считать звёздочки в черепушке и мысленно жаловаться на жизнь. Ну подумаешь, Чудо испугалось! Подумаешь, ещё пару раз по голове дверью съездило…

Зато охало, ахало и пыталось зарядить кусочком льда в глаз. Возведя глаза к небу, Кастерлей пообещал себе, что Чудо никогда не подойдёт к аптечке. Ни-ког-да.

А после случилось невероятное: решив отблагодарить свою «прелесть», Гил снова наступил на те же грабли и опять промазал мимо щеки. На этот раз обошлось без укусов. Так, пара царапин на лице, ещё десять на руках, три на шее…

***
Месяца через три, когда Чудо уже почти выписалось и забыло о сумасшедшем враче, Гил вытянул из него телефонный номер и пообещал звонить только в случае крайней (!) необходимости. И слово своё парень сдержал: он отправлял сообщения.

Омежка выдержал неделю, а потом просто постучал в его дверь как-то утром.

Гилберт, только пришедший с дежурства, выглядел потомственным вурдалаком и не сразу сообразил, зачем Чудо, пыхтя, втащило в его квартиру два чемодана, спортивную сумку и кавказца с милым именем Малыш. Надо отметить, что псинка была ростом почти с хозяина жилплощади.

Гил пару раз моргнул, но ничего не понял. Закрыв дверь, парень упал на кровать и тут же отрубился. Чтобы подскочить через два часа ужаленной пчёлкой. Встретившись с задумчиво-голодным взглядом «Малыша», парень уверился, что происходящее не сон и слегка успокоился. И кинулся на поиски Чуда.

Как выяснилось спустя пару укусов и флегматичного жевания рубашки – пёс смотрел на хозяина с недоумением и явным желанием вызвать скорую – Чуду просто надоели бесконечные сообщения. И он решил кардинально изменить свою жизнь. Правда, Гил ещё не знал, чем это для него закончится.

***
Тиан был честно предупреждён, что если он скажет хоть слово про выбор Гилберта, его ждёт суровая, полная боли и страданий жизнь. Поэтому все претензии мужчина изложил в письменном виде с пометками и развёрнутыми объяснениями. В принципе, понять его было можно: мало того, что Тони с психом связался, так и Гил туда же лезет. И ладно бы ещё «наречённым» был, тут уж ничего не попишешь. Так нет же! Обычный псих. Ну как обычный… такой список в истории болезни был не у каждого маньяка. Агрессивность, не редки случаи нападения на медперсонал; замкнутость, суицидальные наклонности, депрессивный психоз; асоциальность, социопатия, мания преследования… да ты в своём уме, сынуля?

Скандал, конечно, случился, но при знакомстве Крис разве что не расшаркивался перед Чудом (вдруг кинется?!) и с мягкой улыбкой интересовался, чем же его, такого умного, рассудительного молодого человека (опустившего самого Криса ниже плинтуса фразой «так вот ты в кого») заинтересовал его сын-разгильдяй (месть сладка, о да).

Ответ если не поразил, то вызвал нервный тик точно.

- Он меня просто достал своим нытьём.

А самым страшным было то, что никогда никому ничего не спускавший в свою сторону Гилберт только замурлыкал. Да уж, можно было и не начинать надеяться на нормальную семью – не та карма.

История 4

История 4

Джей/Олег. Действие происходит между 5 и 6 главами "Дыма"
Иногда лучше послать судьбу в пешее эротическое турне - она всё равно садистка, ей плевать на чужие души

Они сошлись. Волна и камень,
Стихи и проза, лед и пламень
Не столь различны меж собой.
А.С.Пушкин, «Евгений Онегин»

Иногда жизнь преподносит сюрпризы, иногда сюрпризы приходят сами. Каждое слово, каждый шаг создаёт новую реальность.

Иногда от простого желания может измениться мир, но чаще мы под него подстраиваемся. Душим собственную мечту в угоду обществу.

Иногда природа, инстинкты диктуют как жить, с кем, когда… Но бывает, что пташка вырывается из клетки. И тогда последствия уже не предугадать.

Тиан, каким бы прекрасным человеком он ни был (должно же в нём быть что-то прекрасное!*), не был незаменим. Говорят, если потеряешь своего альфу – жизнь перестанет существовать. Говорят, если расстанешься, полюбить другого уже не выйдет. Говорят… так много и не по делу!

Джей покосился на мирно сопящего Олега и дрожащей ладонью убрал волосы с его лба. Поморщившись, альфа приоткрыл один глаз и тут же уткнулся в подушку, хныча что-то про выходной. Касс опустился на край постели и нежно улыбнулся. Никогда. Никто больше.

Рядом с Тианом нервы плавились, энергия бурлила, а приключения сыпались как из рога изобилия. Прекрасный мир. Одного только в нём не было – покоя. Понимания. Оба, и альфа, и омега, были сильными личностями. Непримиримыми соперниками. До отвращения похожие, до ужаса разные. Нашла коса на камень. С Тианом всегда было сложно и больно.

Говорить о том, как было с наречённым, можно до бесконечности. Слова брались из ниоткуда и так же быстро исчезали.

Про Олега едва ли наскреблось одно предложение. Нет, враньё. Два. Шесть слов. Ничего сложного. Когда Олег спрашивал, почему Джей ещё не сбежал к Кристиану, тот отвечал:

- Всё просто. Мне с тобой тепло.

О пустом можно говорить вечно. Философия жизни всегда была запутанной из-за таких вот пустых разговоров. О самом важном обычно молчат. Просто не находят слов. Думают возвышенно, никак не могут «описать неописуемое», брезгуют использовать простые слова. Забывают истины, набивают шишки.

Олег всё же поднялся и сел, не открывая глаз. По наитию нашёл плечо омеги и со вздохом опустил на него буйну головушку.

- Давай сегодня никуда не пойдем. Сплавим Гила папе, поваляемся…

Руки обвили талию, тело неспешно опустилось обратно на перину, губы нежно прошлись за ушком. Чем не рай?
Неугомонного Джея нечасто можно было уговорить на подобные выверты, но у спокойного Олега это всегда получалось.
Иногда инстинкты – всего лишь надоедливые мошки на краю сознания.

Иногда любовь – всего лишь страсть и влюблённость.

Иногда нежность и дружба перерастают во что-то другое. И тогда мир остаётся за окном.
_____________________________________________________________
*Пародия на «Золушку» Диснея

История 7

История 8

История 13

История 16

История 20

запись создана: 27.01.2014 в 17:39

@темы: мои фанфики, Дым, СП, трава, жизнь, больная фантазия

---

История 13

История 13

«Пляска смерти началась, ждите приговор.
Трепещите, жулики, ибо грядет мор!»
Майор Гром

Гил замер, глядя почти прямо перед собой, не моргая. Впереди была ровная, некогда белая стена, сейчас больше напоминавшая поле битвы. Столько крови… хотя рисунок, конечно, был красивым. Даже оттирать жалко, папа, наверное, замучается…
Мысли, как и глаза, старательно сосредоточились на том максимально безличным, что умудрились найти. Не думать, не видеть, если проблему не вытаскивать на свет, её попросту можно не замечать. Кастерлей никогда бы не подумал, что может оказаться таким вот трусом. Никогда. До этого утра.
Гил никогда раньше не трусил, но теперь… просто не мог. Не позволял себе скосить глаз чуть вниз, не позволял увидеть тёмное дуло, смотревшее куда-то в район груди, сосредоточенно пустые глаза самого близкого человека, решительно замершие, ничуть не дрожавшие руки. Как назло ещё надел белую рубашку, почему в их квартире было так много белого? Мало им психушки, что ли…
- Последнее слово? – изменился даже голос, стал куда грубее, лишился немного смешных и ставших уже родными лёгких заиканий, по которым всегда можно было понять состояние его буйного Солнышка. Да уж… буйного…
Осторожно сглотнув, Гилберт всё же скосил глаза на прикрытую дверь. Ключ в замке явно намекал на то, что перепрыгнул его любимый мальчик уже давно. И как тут не почувствовать себя профессионалом, да? Да и… как вообще можно о чём-то заикаться, когда рядом уже, может, и месяц, жил совершенно дикий, незнакомый человек, маньяк, совершивший парочку кровавых расправ. Гил не знал, как давно, по какой причине его милый, немного пугливый ребёнок превратился в чудище, пугавшее, пожалуй, даже само себя.
- К чему такие почести? – хрипло отозвался альфа, невольно облизывая пересохшие губы. Несмотря на бьющий в висках пульс, мешавший думать, сосредоточиться на чёрной блестевшей проблеме огнестрельного характера. Нет, нет, нет-нет-нет, не думать, не думать, не бояться. Вдох-выдох, сейчас на волоске висела не только его жизнь, но и рассудок его Солнышка. Соберись, тряпка, ну же, соберись, я не могу, не могу, он же без меня…
- Я тебе не так улыбнулся? Молоко на другую полку переложил? – придать голосу хоть какой-то оттенок, сделать звуки громче еле слышного шёпота… было уже почти не страшно, едва ли жутко: нервы, точно заледенев, отказывались передавать информацию дальше, в мозг, отказывались понимать, воспринимать… трудно признать даже самому себе, что твой парень, не один год отлежавший в психушке с тобой же под боком, сейчас сменил себе субличность и тыкает в грудь заряженным пистолетом.
А человек напротив не злился, не рычал загнанным зверем, лишь приподнял правую бровь, ухмыляясь. Это ведь не Солнышко, не его беззащитный человек, которого нужно было от всего защищать, о нет. Перед ним как раз стоял тот, кто защищал, вырывал чужую плоть зубами и терпел всю боль. Он привык принимать решения и отвечать за последствия. Очевидно, сейчас жизнь Гила – меньшее из зол. Кастерлей знал ещё до того, как ответ прозвучал: решение окончательное и обжалованию не подлежало. Его просто пустят сейчас в расход, даже не поморщившись. В глубине души расцветает надежда, что этот доморощенный очиститель мира от скверны свалит куда подальше, прежде чем исчезнет в глубине чужой головушки. Солнышко этого не заслужил.
- Ты его портишь. Ты – помеха, но я всё исправлю, как всегда, не переживай, он в надёжных руках. Я исправлю всё. Как всегда, - усмешка портила чужие губы, уродуя лицо. Вот только Гил ничего не мог сделать. Никогда не мог, блядь! Совсем как тогда, в детстве, когда родители рушили свои жизни. Он ведь потому и пошёл на эту работу, рассорившись с отцом: чтобы понять, чтобы помочь, остановить…
Глаза невольно закрылись, ладони сжались в кулаки, чтобы не тянуться вперёд. Не больно совсем, совсем не больно. Не хотелось протянуть руки вперёд, притянуть поближе обманчивое, хрупкое тело, успокоить. Вернуть.
Раздавшийся выстрел отдаётся странным, непривычным шумом в ушах. Да уж, теперь простой уборкой не отделаться.

@темы: мысли вслух, оридж, мои фанфики, Дым, СП

---

Спасти мистера Бэнкси

Эта история очень проста, но от того не менее интересна: писательница, что до боли лелеет своих героев и не желает их уничтожения, и богатейший мультипликатор, который когда-то давно дал своим дочкам обещание вывести на экраны их любимую историю...

Со мной такое крайне редко бывает: чтоб раз, увидела вступительные кадры и всё – любовь. Но тут… о, определённо, это как раз такой случай. Удивительная мелодия из детства переплетается с мягкими и нежными кадрами зарождающейся весны. Фильм таким и будет дальше: здесь совсем нет места бушующему ветру и безжалостному жару пустыни, о нет. Это удивительно тёплая и мягкая история, наполненная искристым юмором и живыми персонажами – того и гляди, сбегут в реальную жизнь.

Эта история очень проста, но от того не менее интересна: писательница, что до боли лелеет своих героев и не желает их уничтожения, и богатейший мультипликатор, который когда-то давно дал своим дочкам обещание вывести на экраны их любимую историю. И ни один не желает отказываться, и не один не желает понимать… вот только и выбора нет тоже ни у одного.

Я вас отключаю!

Конечно же, упоминая этот фильм, нельзя не упомянуть актёров. Эмма Томпсон играет довольно забавную женщину. Уже не молодая, но всё ещё отчаянная, полная жизни, огня и желания защищать то, что ей дорого несмотря ни на что. Немного капризная, порой ведущая себя как ребёнок, она вместе с тем очаровательная – и очаровывающая своим поведением и… повадками? Да, пожалуй. Господи, когда смотришь на её отчаянное нежелание решать проблему, идти на уступку и детское «топнуть ножкой», сразу всё становится настолько реалистичным, настолько комичным, что смех прорывается сам собой. Её агенту памятник нужно ставить, ага. А ведь со стороны такая вечно недовольная, даже злая тётка… кто бы мог подумать, что именно она создаст столь чудесных героев, что именно благодаря ей они оживут и обретут бессмертие?!

А он? Неужели он хоть немного иной? Не в этот раз. Здесь ведь тоже показан упёртый мечтатель, в чьей голове укомплектовался нужный образ будущего мультфильма, за который пришлось биться добрых 20 лет. А тут оказывается, что доставшаяся игрушка идёт с прицепом в виде консервативной и закрытой мамочки. Этот человек удивительно чуток, самоироничен, весел и тоже брызжет этой силой, этой энергией, что затмевают всё вокруг. Он точно такой же ребёнок в теле взрослого, как и наша героиня. И точно также абсолютно и возмутительно не достоин быть частью чопорного высшего общества. В этом-то и вся проблема: два таких существа в одной комнате способны заставить Вселенную вновь взорваться. Такие разные, как огонь и лёд… они так похожи, не правда ли?

- Дождь несёт жизнь, знаете?
- Солнце тоже!

Этот фильм наполнен непередаваемым чувством возвращения в детство. Не ностальгией даже, а чем-то таким… не знаю… тёплым, солнечным чувством в груди, приправленным лёгкой тоской.
Здесь всё настолько напоминает кукольный домик, игрушечную железную дорогу и вырезанные из бумаги облака, что нет никаких сомнений: всё это реально.
Не стоит думать, что всё здесь: обычные фарс и комичность, о нет. Здесь всё служит для того, чтобы мысли так и роились в голове. Что не стоит никогда унывать, что нужно бороться за то, что дорого. Что перемены – это всегда очень больно, но также всегда – необходимо, потому что они ведут куда-то вдаль, к мечте.

Хм… кажется ничего не забыла… ах да, имя конечно: это история ВЕЛИКОГО ПРОТИВОСТОЯНИЯ Уолта Диснея и создательницы незабываемой «Мэри Поппинс».

@темы: называется, отзыв, Спасти мистера Бэнкси

---

Глубоководный горизонт

Вообще, надо сказать, этот фильм можно назвать довольно типичным - для фильмов, хороших фильмов, основанных на реальных событиях, разумеется...

Вообще, надо сказать, этот фильм можно назвать довольно типичным - для фильмов, хороших фильмов, основанных на реальных событиях, разумеется. Он довольно интересен, напрягает в нужные моменты, заставляет задуматься о действительно важных вопросах, на которые сейчас принято махать рукой. Здесь не переживаешь за главного героя - он ведь, ну, главный, в таких фильмах они редко умирают.
Но вместе с тем нельзя назвать этот фильм плохим, неинтересным или скучным. Нет, его интересно смотреть уже потому, что он умеренно предсказуем: зритель ожидает увидеть то, что он видит, благодаря подводкам, опыту и здравому смыслу, а потому всё выглядит очень живым и бьёт под дых тоже, из-за этого.
Как пример приведу одну сцену: когда на тех, кто выстроился к спасательным лодкам должен был свалиться огненный столб, один из рабочих полез на свой кран, сквозь объятый огненный ад, чтобы спасти остальных. И он, и зрители с самого первого мгновения как этот человек увидел тот столб, знали: ему не выжить. Но без него не выжил бы никто.
Но всё же этот фильм не про то.
"Глубоководный горизонт" - это история о человеческой жадности, о человеческом высокомерии и глупости. О том, как опасно шутить со стихией и как безжалостна она к тем, кто забывает, кто на Земле хозяин.
О том, почему не стоит надеяться, что "и так прокатит, столько же раз всё было хорошо". О том, что человек способен справиться со всем, пережить ад и прорваться сквозь огонь, если рядом есть кто-то, кого нужно защитить, но не способен сделать и шаг ради себя.
О том, почему спасательная шлюпка не будет ждать до последнего и почему это правильно.
Фильм начинается и заканчивается одним и тем же - документальной съёмкой. Мы видим настоящих героев этой трагедии, видим тех, кто выжил и имена и фотографии погибших.
Не стоит ждать от этой истории сильной музыки и захлёстывающих моментов, не стоит вгрызаться в него, выискивая достоверность. Это не документальный фильм, но и не блокбастер, думающий о себе не знаю что, а скорее попытка показать историю как можно более достоверно, но и приятно для зрителя.

@темы: мысли вслух, называется, отзыв, глубоководный горизонт

---

А вы любите книги?

Любить книги можно по-разному, впрочем, как и всё остальное, реально существующее в этом бренном мире...

Что для вас значит любить книги? Знаю, довольно странно слышать такой вопрос от человека, которого вы видите читаете впервые, но всё же...

Любить книги можно по-разному, впрочем, как и всё остальное, реально существующее в этом бренном мире.

Можно наслаждаться чисто эстетической стороной вопроса, физическим воплощением: любить красивые обложки и названия; собирать полочки в личном, секретном шкафу по цветам, создавать собственную удивительную и неповторимую картину своего внутреннего мира; делать красивые фотографии в инст, порой даже не приправляя фильтрами - и так ведь красота выходит неописуемая!

Можно любить тяжесть от книги в руках, шелест страниц, тихонько мурлыкающих себе под нос какую-то старую историю; чувствовать запах типографии, легонько гладить тонкие страницы и хрупкий корешок, завороженно слушая тихое поскрипывание.

Можно просто покупаться на заманчивое название, вчитываться в описание, составленное ушлыми маркетологами или просто натолкнуться взглядом на одну единственную фразу где-то посерёдке истории и безвозвратно влюбиться в историю о которой ровным счётом неизвестно больше ничего.

Можно трепетно лелеять каждую страницу и затариваться в магазинах закладками, а каждую бумажку оставлять, чтобы было чем прикрыть книжку, боясь помять страничку даже чуточку; закупаться милыми разнокалиберными и разноцветными стикерами, а потом любоваться разноцветным "срезом" любимых, полностью чистых книг. А можно, вооружившись маркером, сделать те же страницы книги разноцветными, собрать собственную коллекцию цитат в каждой книге; загибать уголки страниц, неаккуратно теребить их на особенно волнующих моментах и в спешке записывать что-то на полях. Кто его знает, вдруг как раз это оживит одинокую копию из тысячного тиража?!

Можно доверять мнению знакомых или просто смотреть кучку-другую книжных блогеров, своим нестройным хором создающих современную мозаику популярных книг ну, кроме очевидных шедевров с цифрой 50 в названии. А можно доверять лишь себе и своей интуиции, натыкаясь каждый раз на такие безусловные шедевры, что дыхание каждый раз замирает.

Можно читать по сто сорок страниц в день и проглатывать тяжёленькие кирпичики за неделю, если не раньше, погружаясь в историю с такой силой, что границы реальности попросту расплываются. А можно открывать книгу раз в месяц, читать одну-две страницы и закрывать обратно, удовлетворённо или же с сожалением, кто уж там разберёт. Мы ведь тут размерами не меряемся, правда?!

Можно любить электронные книги, а можно их просто терпеть; по легенде, есть и те, кто не равнодушен к аудиоверсиям, которые почему-то обычно забывают относить к литературе.
Можно любить именитых авторов, классиков своего или нашего времени, цитировать каждую строчку и с улыбкой радоваться, встречая кого-то, кому нравится тот же автор. А можно нежной страстью одаривать хвалами сетературу, о которой подчас складывается не самое лестное мнение всего-то от того, что её создание потребовало лишь вдохновения, а донесение до людей - смелости и упрямства. Всего-то, мелочь какая, правда?

В конце концов, можно книги покупать, тратя какие-то безумные деньги именно на книги, а не на какую-то симпатичную кофточку за пару тысяч в месяц. А можно скачивать откуда-то бесплатно, немного игнорируя коммерческую сторону вопроса.

Любить книги можно по-разному, относиться с нежностью к каждой в отдельности или всем разом, противоречить и мне, возомнившей тут что-то, и вообще всем.

А может, у вас есть какой-то свой рецепт любви?

@темы: мысли вслух

---

Коротко о профдеформации

Если забыть о том, что в последнее время, когда не сплю, получается только вливать в себя что-то энергетическое, всё, что вижу в последнее время вокруг из кино-сериало-книго-сегмента намекает на то, что пора поднять жопу и начать делать хоть что-то. И также всё это получает какую-то психологическую окраску.

Нерв

На фильм и не думала идти, но затащити-таки демоны. И что же увиделось? Очешуенная калька с современного общества. Не далее как в понедельник в очередной раз слушала бредовый рассказ про "суицидальные сети" от, безусловно, компетентного в своём сегменте человека, который вообще ничего не смыслит в подростках. К чему это я? А к тому, что этот фильм должен посмотреть каждый человек, у которого есть ещё какие-то иллюзорные стереотипы на эту тему.
О чём же всё же фильм? Хм... За сколько просмотров и лайков вы будете готовы делать пранки на камеру? Сколько славы вам предложить, чтобы вы прыгнули через костёр? На шпильках прошлись над пропастью? Сколько вам предложить, чтобы вы согласились убить?
А сколько потребуется, чтобы вы поддержали своим просмотром чью-то смерть?
В фильме есть много клишированности, много откровенно глупых, связанных с современной техникой моментов, но есть там и до дрожи пугающая вещь: ради славы почти каждый убьёт не раздумывая. Довести, распалить человека, медленно подвести к такому - легко. А всё потому, что любое зрелище рано или поздно надоедает, зритель просит больше, а если может получить, управлять процессом, возьмёт больше... БОЛЬШЕ.
Ещё

немного разочаровывает концовка

немного разочаровывает концовка - серьёзно? ХЭ? идите ка вы куда подальше, смерть девушки принесла бы намного больше, подарила бы такой смысл, что это было бы просто ВАУ кино, но... чего нет.
Вообще, гг нам досталась неплохая. Да, немного типичная, но от этого не плохая. Послушная девочка, что во всём слушается маму, потому что боится причинить боль, показать настоящую себя. Девочка вздыхает по футболисту, но не хочет ничего делать: девочка не глупая, девочка понимает, чем такие истории заканчиваются. Вот, ещё один минус: в конце откуда-то из параллельного мира все становятся парочками, если они взаимодействовали 2 раза за фильм -____- А, и да, что мать так легко переменилась - тоже хня.
Но девочка наша не так уж и хороша: в ней тоже полно желчи, в ней тоже полно того, что почти довело кое-кого до плачевных последствий. Говорит ли это о том, что она плохая? Нет, всего лишь о том, что человек. Кто из нас не имеет дурных мыслей об окружающих?!
Вообще, о любовной линии говорить не хочется: современные Ромео и Джульетта в лапах системы... но вот задор, драйв и адреналиновый угар, что лишь накатывает всё больше и больше - прекрасны. Пока, наконец, эта волна не закрывает небо и не превращает обычную игру в нечто большее, нечто страшное... нечто, что уже начало появляться и в нашей реальности.
А ты зритель или игрок?

Следом посмотрела документалку про сыентологию. Не то, что бы я ожидала чего-то иного - все секты одинаковы, но всё же...
Здесь та же канва безумия: неплохие по своей сути мысли учитывая то, как много взяли эти люди из психологии, становятся безумнее с каждым витком истории. Вообще, всё становится понятно из одного единственного предложения: основателем сего явления был писатель-фантаст, который не хотел, чтобы с него взимались налоги. Всё прочее, в принципе, довольно предсказуемо, не сказать, что от этого менее жутко.
Здесь, по сути, рассказываются только истории реальных людей. Жертв секты и её основателей. Ярых приверженцев и истинных патриотов.
Спрашиваете, как могут люди - сильные, яркие, умные - тридцать лет быть под безропотным гнётом каких-то психов? Как могут после всего, чего совершили, говорить о своих проблемах? Очень просто.
В фильме есть кадры, где один такой человек - ярко, веско, с умом и силой в голосе говорит откровенную, зазомбированную в его голову дичь, а потом оборачивается на того, кто это с ним сделал и чуть ли не хвостиком виляет: я молодец? я хороший? А это ведь пример того, на ком не отрабатывались приёмы внушения. Например: не давать людям спать, есть; очень действенный метод.

Ну и, на сладкое, к моему вящему удивлению, идёт популярный сериал, ныне закрытый -

Тайны Смоллвиля.

Тайны Смоллвиля.
Вообще, ещё недельку назад и представить не могла, что скажу нечто подобное, про... этот сериал. Не стоит зарекаться, как говорится.
Познакомились мы совершенно случайно: по СТС начался 4 сезон, где ещё совсем молоденький Дженсен Эклз перетягивал на себя всё внимание и вынуждал думать о том, что гг - не торт.
Потом, конечно, посмотрев предыдущие сезоны, я поняла, что Кларки-Кларк не так уж и плох, но дело завязло на 6 сезоне, когда показ снова прервали. И до этого сентября я и понятия не имела, что же там было дальше.
И вот тут начинается бомбёжка напополам с воплями восторга. Да, это довольно странное сочетание, но чем богаты.
Решилась я глянуть 10 сезон. Ужаснулась картонкам вместо героев (кроме Хартли, он няша), но решила почитать викию, нашла интересные серии про Стрелу, решила глянуть, уже 9... даже 8 сезон. И Господи, как же сильно хотелось вставить Кларку Кенту в задницу его криптонит...
И вот, я сейчас реально не могу понять, как в одном сериале совмещается дерьмовый сюжет с марти-гг не надо "ляля" в начале всё было хорошо!, где он ни разу не получает за всё, что творит. И реально пугающая картина того, как довести человека до состояния, когда он видит самоубийство единственным выходом. И это даже не преувеличение. Здесь действительно показывают как шаг за шагом, медленно и не торопясь довести человека до края. И это не тот тип самоубийц, которые орут об этом на каждом углу. Нет, это про тех, кто до последнего молчит, лишь взглядом молит о помощи, кто не может даже вздохнуть от внутренней боли, но хорохорится и пытается оттолкнуть близких - но лишь пытается, слишком неумело и неуклюже это выглядит. И вот тут ты действительно начинаешь бояться, начинаешь реветь и грызть ногти. Потому что, каким бы мудаком Олли ни был, он не просто осознал это, но и всячески пытался исправить, стать другим.
Вообще, я никогда не любила Лекса, Пит был не интересен, а Джейсону лучше в малышке Шеви. Оливер же - это попадание 10/10: человек, который смог взять себя в руки, подняться с самого глубокого уровня ада и стать действительно хорошим человеком. Вот только как это хрупко, мы тоже тут видим.
Мне, в принципе, импонирует Кларки-Кларк. Если забыть о том, какая он двуличная мразь, конечно же. Мразь, готовая на всё ради тех, кого видит в первый раз в жизни, но с готовностью сгнобит близких. Кент очень хорош в том, чтобы добивать тех, кого называет друзьями. Не раз это было и не два. И когда ты слышишь очередное "второго шанса заслуживают все, НО!.." можно сразу начинать биться головой о стенку, ибо Кларкуша сейчас заткнёт рыпнувшегося было на откровенность близкого.
"Я мало на что обращал внимание в последнее время" говорит Кларк. Вот только, дружочек, если бы бомба не была блефом, Олли бы не выжил. Хотя, конечно, что в этом такого.
Да и виноват ли наш Супер-парень? Кларки всячески убеждал Олли, что тот не заслуживает второго шанса, что он негодяй. Не говорил с ним несколько месяцев и если и обращался, то только когда самому было что-то нужно. И снова винил во всём и говорил, что он опустился и что в нём не осталось ничего от героя. Оливер ничего не сделал? О нет, сделал. Вот только он и сам себя за это сжирал. Вот только вложить в руку пистолет и показать своё отношение - разные вещи.
У Оливера из близких людей - две бывшие девушки, Кларк и команда, с которой они могут не связываться месяцами. Как думаете, сколько человек увидели это вот отчаянье в глазах? Дрожащий голос? Бледность, безучастность, сломанность? Хоть кто-то думал о своих проблемах чуть меньше, чтобы это заметить? У меня для вас плохие новости. Знаете, иногда "это же человек, это его выбор!" - то, что может свести кого-то в могилу, а вовсе не спасти.
"Я не обращал внимания на сигналы" говорит Кларк. Ну да, конечно, эту пароходную серену трудно было не заметить. А хотя да, если думать только о себе и проблемах с тр... девушкой, можно легко ничего не разглядеть.
"Я не пришёл тебе на помощь, прости" говорит Кларк. Чувак, он довёл себя до состояния наркомана-алкоголика, безразличного ко всему, забросил все дела и был готов расстаться с жизнью. Одного "прости" маловато будет.
Кларк всё хлопает глазами, не понимая, почему же Олли просто не позвал его. И тут я могу лишь поаплодировать сценаристам, режиссёрам и Хартли: как по нотам разыграть ситуацию, которая реально могла бы случиться так, как она должна была случиться... в супергеройском сериале, где гг - оплот человеческого идеала?! Браво, очень сильно.
А особенно то, как Кларк это разруливает: пытается скрыть от близких Оливера то, что он хотел сделать. Ну да, оставлять человека в крайней степени депрессии одного после попытки суицида? Забыть о его дне рождения тупо потому, что даже не знал? Могу-умею-практикую, что называется.
"Я верю в тебя" говорит Кларк. Вот только всего с неделю назад он сам же и говорил о том, что ничего уже в Оливере не осталось.
"Скажите, мистер Квинн, кого вы уничтожили" - простой вопрос, имеющий ещё более простой и короткий ответ: "себя"...

@темы: мысли вслух, Нерв, жизненное, Smallvile, пропиваю остатки нервов, называется, отзыв, Nerv, трава, жизнь, Тайны Смоллвиля

---

Игры демиургов

Конечно, это очень удобно, сваливать свою вину на Сатану... но поверь мне, человека никто не искушал. Он прекрасно справляется сам...

Забавно, уже который раз пытаюсь сесть и написать что-то, но ничего путного так и не выходить, только какие-то обрывки да куски, но начало... его просто нет.

Конечно, это очень удобно, сваливать свою вину на Сатану... но поверь мне, человека никто не искушал. Он прекрасно справляется сам.
Петр Бормор «Игры Демиургов»

Что стоит знать об этой книге, садясь за неё? Этот сборник не состоит из одних только весёлых диалогов между двумя непутёвыми демиургами, местами это довольно мрачные зарисовки, после прочтения которых нужно выйти на метафорический балкон и закурить. Метафорически, конечно же. Ну, или нет. Однако заточено это чудо под определённый склад сознания, мыслей - кто-то прочитает и забудет, а кому-то мозги будет отшибать.
Нет, стебать всё и вся здесь автор будет в таких количествах, что читать много и сразу не стоит - если, конечно, не нужен ржач на всю округу.
Этот сборник историй состоит почти полностью из диалогов. Ничего кроме уточняющих "демиург Мазукта" и "демиург Шамбамбукли" здесь вряд ли что-то найдётся. И всё же герои за огромное количество зарисовок становятся по-настоящему живыми, выпуклыми и даже умудряются развиваться. И если в начале истории действительно направлены только на то, чтобы рассмешить и ни о каких персонажах, кроме анекдотических речи не идёт, то, по мере знакомства с... пространством, где демиурги, собственно, живут, герои обрастают характерами, историей, привычками... постепенно, "из глины" зарождается жизнь. И очень жаль, что истории в этой книге конечны (И кстати, по ней прекрасно можно гадать).
Этот сборник историй начинается как бессюжетное издевательство над тупостью нашей жизни в масштабах всесильных и неожиданной человечных демиургов, но постепенно вырастает в складную (почти) историю. Бал правят ирония, самоирония, здоровый сарказм (даже САРКАЗМ) с лёгким налётом "прописных истин", которые всем настолько надоели, что от них предпочитают отмахиваться. Но иногда автор делает больно. Очень.
Мне книга зашла, с тем, что написано, мы очень хорошо срезонировали, а потому попадание было идеальным. Буквально тот случай, когда "хочешь узнать человека - спроси, что он читает". Тем, у кого аллергия на зарисовки под какими-то веществами даже без веществ, нет способности или желания воспринимать сарказм на грани оскорбления чьих-то чувств, а также, кто предпочитает серьёзные вещи, в которых есть, по крайней мере, какая-то структура, читать не стоит. Вообще. Отдайте книгу, если купили; не покупайте, если собирались. Оно вам вообще не нужно.

@темы: мысли вслух, называется, отзыв, Игры демиургов

---

Боже, храни американскую коррупцию (с)

"Парни со стволами", вообще, довольно интересное кино. Про двух евреев, нагревавших руки на продаже оружия: ведь "безгрешное" правительство не может сотрудничать с людьми из чёрного списка. А вот посредники...

"Парни со стволами", вообще, довольно интересное кино. Про двух евреев, нагревавших руки на продаже оружия: ведь "безгрешное" правительство не может сотрудничать с людьми из чёрного списка. А вот посредники...
В кои-то веки получилась история без флёра показного патриотизма, где каждый 2 военный удивительный человек, воюющий на другом конце света за вашу свободу (с).
Очень интересно идёт линия подмены понятий: война и так идёт, так почему бы нам на ней не навариться? Не будет нас, так продаст кто-то другой!
Деньги, действительно, меняют всё и всех, но тут случай всё же особый... но об этом позже.
Сюжет довольно занятен, а главное, открывает глаза на многие мелочи, о которых люди забывают: если ты забываешь заплатить тем, кто делает чёрную работу, тебя могут сдать с потрохами, а если нагреваешь партнёров, они с большой охотой помогут со всякими нелегальными документами и с удовольствием запишут ваши махинации на диктофон.
Единственной, кто расстраивал, была жена гг - "почему ты не говорил мне правду о том, что был в Албании и тебя могли убить?! Я ведь была на 5 месяце беременности!" Нет, врать, конечно, нехорошо, но, серьёзно?!
Особенно порадовал "лучший друг" гг, а на деле - махровый социопатище. По мере развёртывания сюжета фильма он превращается из прикольного парня, любящего кайф и развлечения в действительно чудовище: ему никто не нужен, но он всегда знает, что и кому сказать, чтобы получить желаемое; его забавляет собственная игра, ему сложно от неё отказаться, но если вчерашний друг будет мешать - он сделает всё, чтобы стереть его с лица земли. Яркий тому пример - момент, когда гг чуть не грохнули из-за махинаций друга. Скорее всего, тот на это и рассчитывал... сидел себе в офисе и чуть ли ни песенки напевал...
Гг, кстати, порадовал, несмотря на то, какого унылого парня нам показывали: несмотря на все его недостатки, яйца он свои всё же смог собрать, когда то требовалось. И отделался почти лёгки испугом.
Юмор в картине присутствует, но по мере накала сюжета сходит на нет: насколько яркая и светлая комедия предстаёт нам в начале, настолько же тёмной и холодной картине становится к концу. Это видно даже по цветовой гамме, "мигрирующей" от тёплой летней до холодной зимней. Но, конечно, не обошлось без "и жили они долго и счастливо". Метафорически, юморно... никак, в общем-то.
Если ещё больше прикапываться, то на кой ляд гг вообще работать после всего? у него пачки денег, припрятаны довольно изощрённо и явно не в одном месте истинный еврей. Вот я что-то в жизни не поверю, что после обнаружения двух огромных пачек с деньгами женой гг их не перепрятал перед отъездом на ГОД в Албанию, куда-то в недоступное место. Но, как говорится...
Ещё один минус: гг нам пытаются представить как эдакого хорошего, но запутавшегося парня: и работяга, и помогает всем, и против войны он, и против террористов... словом, обычный запутавшийся герой, который к концу встаёт-таки на путь исправления. Вот только почему-то это не мешает такому святому человеку торговать оружием, позволяя столь ненавистной ему войне всё длиться и длиться... не можешь победить - возглавь? Ну-ну.

@темы: мысли вслух, называется, отзыв, war dogs, Парни со стволами

---

Эльфы

Эльфы

Для нас с тобою – великаны,
Для многих – злейшие враги.
Никто для них не станет равным,
Красива сказка у реки.
Им виден тот лик мирозданья,
Что открывается Богам.
И чудо вышнего сознанья
Благоволит не эхом там,
Куда их жизнь теперь закинет,
И где дорога поглотит.
Их пенье – ясный глас Ундины,
А сила – мира жизнь.

Они мудры и незабвенны,
Они красивы, эфемерны,
Они бессмертные для нас.
Винить во всём их, непокорных,
Их, непохожих на других…
Привычно ночью спать на полках,
Привычно утром в горны бить.

Для нас с тобою – великаны
Для многих – злейшие враги.
Когда-то были мы им равны…
Красива сказка у реки.

***

Мягко, словно крольчонок,
По небу шагает заря.
Спи, мой ты котёнок,
Я хочу верить – не зря.
Сон, тот, что ты видишь,
Может, уйдёт как закат,
Но я верю, слышишь:
«Всё это было не зря…»
Шёпот мой очень тихий
Скоро исчезнет во тьме.
Спи, я верю. Лихо
Всё достанется мне.

Поздравление
Вот, у тебя День Рожденья…
Чего бы тебе пожелать?
Подарков, звёзд, приключений…
Всего и побольше. Раз пять.
Счастье чтоб рядом ходило
Весельем порОша порог,
Удача не уходила,
И радость ждала у ворот.

Родная, сегодня – твой праздник,
Так что не думай грустить.
Твори, как и раньше, всё классно!
Фантазья пусть будет курить…
Желанья загадывай споро,
Пусть сбудутся все мечты.
Сегодня – твой праздник. И новым
Пусть будет весь мир. Ну, и ты.
Посвящение: Лизе Брайт

Доктор
Ему нужна была смерть,
Он начал сходить с ума,
Пройдя через мглу и твердь,
Он просто добрался до дна.
Где он не бывал?
В какие края не забрёл?
Он всё это время искал
Лишь то, что зовётся «дом».
Нашёл он верных друзей,
Прекрасного, злого врага,
Он начал ценить день
И песню птиц средь песка…
Он начал ценить миг,
Тот, что ещё не угас,
Он начал ценить жизнь
И тех, кто не предаст.
Когда потерял всё,
Решился, нашёл смысл.
Пусть был он куц, но
Это была его жизнь.
Но снова надежду дав,
Чертовка-Судьба, - бис! –
Потом её быстро отняв,
К себе его забрала.
Ему нужна была смерть,
Он начал сходить с ума,
Его покинули все,
Он просто добрался до дна.

***

Ваше Высочество

Неверие

запись создана: 04.11.2013 в 00:50

@темы: жизненное, стихи, мои фанфики, скелет из шкафа, СП

---

Неверие

Его предупредили, он не послушал.
Простая история, простой ответ.
Сейчас он вряд ли отойдёт от груши
Глуша глас совести тонких лет.
Ему говорили, он не понял,
Отринул слова дорогих людей.
Сейчас, стоя пред мраморной пони,
Он всё бы отдал, чтоб уйти от смертей.
Ему показали, он не увидел,
Решил, что мир его прост и сер.
Ему объяснили - он обидел
И потерял себя средь пустыни тел.
Ему говорили, он не слышал,
Порабощённый упрямым злом.
Почти канул в Лету, исчез смысл
Бороться со жжением в груди ломом.
Когда прошептали ему тихо-тихо
Лаской одаренное клеймо,
В груди успокоилось буйное лихо...
И стало просто всё. Всё.

@темы: стихи, мои фанфики, СП

---

Мы живём в век возможностей, достижений и рисков. Говорить да - то, чем нужно овладеть безупречно, а за любое сомнение и промедление - сожрут.
Уходит время, нужно спешить - спешитьспешитьспешитьспешить. Жить, устраиваться, достигать.
Так уж вышло, в мире добиваются своего - лишь пробивные личности, которые не боятся рисковать. Это сейчас важно, это нужно...
Не сказать, что я этого не чувствую, не ощущаю, как тикают мои собственные часики, но... НО.
Как-то забывается, что есть и обратная проблема - люди, которые говорят "да", отчаянно труся, но просто потому, что пытаются себя побороть. Потому что давит это чёртово "успей за 24/7". Я - тот самый хомячок, да. И я... просто был период, когда не получалось делать вообще ничего, приходилось контролировать каждый вздох. Не так уж и странно, что очень эмоциональный и открытый человек может превратиться в закрытейшего и спокойнейшего затворника за пару лет. И вот, вырвавшись, наступает обратный период - всегда говорить "да". И поначалу это нравится, это радует. Но это тоже сильно выматывает. Какой бы открытой и готовой к приключениям я ни была, заканчивается это всё чаще слишком плохо. И, кажется, получилось-таки дорасти до следующего этапа - слушать себя. Думать, прежде чем говорить "да" или "нет". Не всегда выход из зоны комфорта, что так яро пропагандируется на каждом углу, приносит пользу. Но и застой ни к чему хорошему привести не может.
Сейчас я плюю на очень хороший шанс, не в первый уже раз за лето, беру таймаут. Нужно многое переосмыслить, что-то понять о себе? Нифига. Уже поняла, уже осмыслила, хватит, спасибо. Сейчас просто хочу отдохнуть. Подумать обо всём том пздце, который происходит в жизни. Может, реально что-то пересмотреть, но скорее просто вспомнить, что это за зверь такой вообще - "слушать себя".

@темы: мысли вслух, скелет из шкафа, жизнь

---

Век Дракона

Век Дракона. Плач Света
Автор: Ayranta
Редактор: Аларис
Фэндом: Dragon Age
Основные персонажи: м!Амелл/Зевран, Морриган,

и другие

Натаниэль Хоу, Андерс, Архитектор.
Рейтинг: R
Категории: Джен, Слэш (яой)
Жанры: Фэнтези, Психология, Даркфик, Hurt/comfort, AU
Предупреждения: OOC, Насилие, ОМП
Размер: Макси
Статус: В процессе
Описание: Кто не хотел оказаться на месте Героя Ферелдена Командора Серых Стражей и Советника Короля Алистера? Сам Иан Амелл точно поменялся бы с кем-нибудь местами. С кем угодно. Только начал бы с событий одиннадцатилетней давности, когда всё только начиналось.
Публикация на других ресурсах: Нет
Примечания автора:
1. Эта история почти полностью повторяет оригинальную DAO, однако некоторые ключевые моменты жизни Гг были изменены. Также, слэш скорее дополняет эту историю, а не является основополагающим.
2. Писалось для WTF Dragon Age 2016

Часть I

Золотая клетка

Золочёная Клетка
Башня Магов – не совсем то место, которое можно назвать домом, но иного у заключённых в ней не было. К Башне относились по-разному: кто-то ненавидел всей душой и мечтал сбежать, кто-то считал справедливой «карой Создателя», а кто-то искренне любил. Были, правда, досадные исключения вроде Амелла. Юный Иан десяти лет поначалу не проявлял вообще никаких эмоций, походя на ожившую статую. Статую, для которой весь окружающий мир – всего лишь какой-то эксперимент. Не слишком располагающее к себе поведение.
Да и не только это. Мало кто будет любить протеже Первого Чародея, лично доставившего парня в Круг. Поговаривали даже, что из той партии новичков – десяти-пятнадцати юных магов – до Башни добрались только двое. Ещё один повод обходить чародея десятой дорогой. Впрочем, не все вняли голосу разума.
Йован, чрезвычайно любопытный и вечно совавший в чужие дела нос (и получавший за это с завидной регулярностью), обожал общаться. После его бесед живым ещё никто не уходил, и выражение «заболтал до смерти» стало немного реальнее.
Йован, едва увидев новенького, заинтересовался. Амелла окружал ореол загадочности и волшебства, что вокруг аж искрило. А нелюдимость казалась изысканным угощением: какой мальчишка не захочет развернуть историю, которая так красиво упакована?! Вот только Амелл – Иан, как он сам себя называл – не желал разворачиваться. Но Йована это не останавливало, равно как и полное равнодушие мальчика в отношении его навязчивого общества. Мальчику будто было всё равно: хоть потоп вокруг, хоть пожар, хоть Архидемон. Другой бы плюнул, но не Йован.
Тем более, со временем вопросов становилось только больше. Намного, намного больше.
Иан… что за дурацкое имя? Тем более для того, кто раньше принадлежал к столь обеспеченной семье. Но о прошлом маг говорил ещё меньше. Ещё меньше, чем ничего. И ведь явно родители не выкинули сынка, боясь позора: Йован сам видел, как парень сжигал целые пачки писем, даже не открыв.
Первый Чародей приглашал мальчика к себе пару раз в неделю. Каждый раз, возвратившись, тот без сил падал на подушку и потом ещё целый день молчал больше обычного, едва замечая окружающих. Йован мог поклясться, что не видел у товарища ни ожогов, ни синяков ни разу, как бы сильно его не трепало на занятиях. Даже когда Амелл умудрился грохнуться с самого верха лестницы и едване свернул шею, помощь ему понадобилась минимальная. Было ли это особенностью Амелла или же его уникальным даром, Йован не знал, но интерес это разжигало только больше. Хотя, казалось бы, куда? Парень стал хуже пиявки, но Амелл по-прежнему не проявлял недовольства.
Да и главный вопрос всё ещё оставался без ответа: что же случилось тогда, по дороге в Круг. Нет, конечно, те церковники, что собирали юных магов вместе перед отправкой в Башню, были теми ещё сволочами, Йован до сих пор вздрагивал, вспоминая холодные стены, высасывающие и силу, и жизнь, бесконечное равнодушное одиночество и даже плети – пару раз ему досталось за излишние вопросы, но не более. Все через это прошли и ничего, выжили. Что же должны были натворить те дети, что из пятнадцати в Башню попали двое?! Йован пару раз пытался
разговорить второго парнишку, на пару лет младше Иана, но тот, весёлый и беззаботный в противовес товарищу, ничего не говорил. Они не общались, Амеллу явно на него было плевать. Но слишком сильно пацана никогда никто не трогал. А потом, когда тот увлёкся побегами, его так и не усмирили. Амелл его даже ни разу не проведал в карцере.
Оттаивать Иан начал только года через три. Постепенно, капля за каплей, выходил холод, который, казалось, пропитал парня насквозь. Амелл начал улыбаться, порою скупо шутил. В конце концов дошёл до того, что стал с траурным выражением лица подкалывать всех и вся, вставляя свои ценные замечания, которые просто не могли не бесить. Сам Йован на себе полную силу Иана испытывал редко, но и тех раз хватало, чтобы уши начинали гореть самопроизвольно. Амелл был психом. Обычно мирным и безобидным, но иногда, когда находило, становился просто беспощадным.
Не сказать, что Йована эти взрывы не пугали, но особой проблемы он не видел: у каждого свои тараканы.
Другом Иана парень смог назвать только через пять лет после знакомства, когда впервые серьёзно вляпался. До этого момента и представить не мог, что Амеллу на него, оказывается, не плевать.
Стоит признать, Йован вечно впутывался в сомнительные делишки, часто проходя по границе дозволенного, но этот раз стал прямо-таки переломным. А ведь всё началось с банальной подначки. Ну ладно, не подначки. Йован всё же был живым человеком, из плоти и крови, а не истуканом. Людям свойственно завидовать приятелям. По-доброму, естественно. Парень хотел бы тоже быть одарённым, как Иан: всё, чего бы Амелл ни коснулся, становилось идеальным. Стихийная магия?
Первым научился создавать огненные шары. Щиты? Играючи делал двухслойные, поддерживая их почти час. Целительство? Единственный из всех освоил посмертную ступень оживления. Призыв? Йовану не хотелось вспоминать.
Амелл за считанные минуты мог найти нужную ему информацию в библиотеке среди сотен книг. Будто внутренний маяк указывал, куда идти.
Йован понимал: ему бы уйти, увеличить дистанцию, не так-то и просто быть шутом при царственной особе. Но вместо этого парень полез в запрещённую для учеников секцию. Хотел потренировать призыв, что называется. Не обогнать, так хоть стать на один уровень с Амеллом.
Йован почти не удивился, когда вместо человеческого духа на него выскочил глухо рычащий демон Гнева. Йовану было шестнадцать, это был первый демон, которого он видел вживую. Йован был в ужасе, уже готовился негероически погибнуть, когда демон отступил, видимо, унюхав более привлекательную цель. А через секунду замер, скованной духовной решёткой – высший уровень, машинально отметил про себя мальчик. Йован обернулся, ожидая увидеть собственную Смерть теперь уже в лице одного из Старших Чародеев, но сзади был всего лишь Иан. Бледный до
синевы, едва стоящий на ногах Иан, расправлявшийся с демоном, которого видел впервые в жизни.
А как закончил расправляться с жителем иного мира, в два шага оказался рядом с Йованом, встряхнул его, чтобы клацнули зубы, и поинтересовался:
– Уж прости, что нарушил ваше свидание, но давать раньше третьего – дурной тон, – а в глазах, устало испуганных, широко распахнутых, плескалась ярость. Просто ещё один пунктик мага: Амелл ненавидел демонов во всех их проявлениях. Позже, с началом практических занятий, Иан почти всегда отсутствовал, если был хотя бы призрачный шанс, что кто-то призовёт неведомое существо из Тени. Ну а тем вечером Иан незапланированно отправился к Первому Чародею. И при каждом удобном случае припоминал другу о том, какой он ветреный – «Йован, я рад, что ты переключился на людей, но правило трёх свиданий и на них действует», обычно заявлял он, особенно если рядом оказывалась девушка, с которой пытался флиртовать парень. Иногда он ненавидел Амелла. А тот, потешаясь, склонял свою седую голову набок, фыркая. Очаровательно.
Существам из плоти и крови всегда было свойственно смиряться с тем, что они не могли изменить: Йован смирился, что ему не стать таким же талантливым, как Амелл, а после и думать об этом перестал, найдя в библиотеке одну занятную книгу; тот парень, собрат Иана по несчастью, вечно сбегал, но не сильно огорчался, когда его ловили, а однажды сам же прижал к стенке одного из своих вечных ищеек; Ирвинг, пусть и качал головой, но отдавал зелье каждый раз, едва заглянув в штормовые, нереальные глаза мальчика. Магов учили смирению с детских лет: церковники, обучавшие их этому, были жестоки, порою кто-то не выдерживал, но лучше так, чем допустить появление неуправляемого малефикара. Метод лишь однажды дал сбой. И лишь для одного мага сама жизнь – не то, что Башня – стала золотой клеткой, откуда было не вырваться. Впрочем, это не значило, что Иан не будет издеваться над своим единственным другом при каждом удобном случае.

Тень

Тень
Истязание - как совершеннолетие для мага. Вот он ещё ребёнок, ученик, а уже после – сразу маг, взрослый человек. Никто не говорит, почему это так важно, но все прошедшие понимали важность этого дня. Истязание – самое важное испытание в жизни мага.
Но ещё никогда оно не было столь определяющим. Для Амелла существовало лишь два выхода: выдержать всё и вернуться в реальность или поддаться и стать одержимым, воплотив свой самый сильный страх в жизнь. Иан дураком не был, прекрасно понимал: в его случае усмирение не сработает. Победа или смерть, да? Хотелось рассмеяться, но уж слишком сильно это напоминало бы истерику.
Выдохнув, Иан всё же заставил своё тело выйти в зал. Шаг его был пружинист, нетерпелив, даже пальцы подрагивали немного. Грегор, посторонившийся, чтобы юнец на него не налетел, не преминул напомнить Ирвингу о субординации, хоть и понимал: будь возможность, он бы и сам дал парню пару советов. Ну, или убил бы на месте. Скорее второе: пусть прошло уже десять лет, но в памяти всё ещё были свежи воспоминания. Прикрыв глаза, Грегор на пару мгновений перенёсся туда, в день, когда он, ещё простой заместитель, отправился забирать очередную партию молодых магов, но наткнулся только на пылающие руины. Он почти чувствовал жар бушевавшего тогда огня, но было ещё что-то, какой-то сухой треск. Решившись проверить, он осторожно направился внутрь, ожидая, что в любой момент сверху могла упасть горевшая балка и покарать за любопытство. Но нет, обошлось.
Поначалу Грегор так думал, пока не добрался до… в главном воспитательном зале, в самом центре, укрытые небольшим щитом, сидели двое мальчишек. Один радостно подпрыгнул, увидев его, а другой даже не поднял головы от коленей, раскачиваясь, будто в трансе. И до сих пор храмовник не понимал, почему тогда вызвал Ирвинга, а не прикончил их на месте.
Хотя нет, понимал. Открыв глаза, Грегор встретился со спокойным, расслабленным юношей, способным погубить их всех одним лишь желанием. Конечно, его остановят, но к жизни это никого не вернёт. Грегор не был трусом, он был прагматиком: мёртвым он ничего поделать не сможет, а живым этот парень может и пригодиться.
Иан прикрыл глаза, как и тогда, принимая обещание храмовника. Он больше не чувствовал удушавшего страха.
Если у тебя не получится, я убью тебя раньше, чем ты причинишь кому-то вред…

***

Тень – весьма странное место, столкновение привычного представления о мире и полубезумных фантазий о ней. Кто бы ни создал это место, он очень скучал по реальному миру. И так же сильно его ненавидел.
Иан осматривался без особого интереса, пытался расслабиться, но выходило из рук вон плохо: сейчас, находясь в средоточии собственных страхов, не чувствуя прохлады зелья, он ощущал, как в груди кольцами сворачивался ужас. Амелл старался успокоить дыхание, мозги ему ещё не отказали: чем быстрее он со всем расквитается, тем быстрее окажется в реальности, в собственном теле, в Башне, доверху напичканной храмовниками.
Ну а пока магу лучше было подумать о странных духах, походивших на волков. И о том, что чересчур сильные магические токи в этом месте могут привлечь кого-нибудь похуже «учебных» демонов.
А потом он встретил Мыша и вроде бы смог немного успокоиться. Дух не уставал удивляться выдержке юного чародея: тот буквально летел вперёд, не останавливаясь, чтобы поболтать или осмотреть то, что открывалось его глазам.
Иан останавливался трижды: разговор с добрым духом был, пожалуй, наиболее расслабленным: чародей был почти доброжелательным, спокойно стоял в паре шагов от духа, даже позволил тому дотронуться до собственной руки, но отпрянул и распрощался раньше, чем дух смог что-то «нащупать». Будто ему было что. Мыш фыркнул себе под нос. Дальше всё равно было веселее: двое других были демонами, к ним Иан не подходил ближе, чем на десяток шагов, хотя страха и не испытывал.
Как будто понял, в чём заключалось испытание. Мыш нахмурился, отвергая глупые, невозможные мысли.
И лишь после, поймав чужой взгляд, пока пытался убедить мага взять его с собой, вздрогнул, увидев спокойное понимание. С самого начала чародей понял, что перед ним не дух ученика, но и не демон, но позволять ему выйти в реальный мир намерен не был. Да, раньше духу встречались те, кто догадывался, подозревал, но не… знал.
А погружавшийся во тьму Амелл чувствовал сковавший его ужас. Ведь преследовало его желание поддаться демону, твари из Тени, помутившей его сознание на пару мгновений. Для кого-то и это победа, но для него, разбитого и вновь собранного по кусочкам, настоящее поражение.
Духи в Тени могут многое предложить живым. И не многие способны противиться собственным желаниям…

***

Очнулся Иан с криком, подпрыгнув и чуть не столкнувшись лбом с заботливо склонившимся над ним Йованом. В голове стоял плотный туман, руки чуть подрагивали. Реальность и Тень перемешивались в сознании, не позволяя оценивать происходящее. Амелл на автомате отметил, что Йован просил встретиться после, и отправился к Ирвингу. По дороге к кабинету Иан всё же смог немного прийти в себя (по крайней мере, уже не шатался, будто пьяный, и ни на что не налетал).
Привычно распахнув дверь, Амелл тут же пожалел о том, что в детстве родители не уделяли должного внимания его обучению правилам этикета: Первый Чародей был не один, рядом с ним, мягко улыбаясь, стоял высокий мужчина в дорожных одеждах. Он был высок, должно быть, даже выше Йована, что уж говорить про него, парня весьма среднего роста. Но что он здесь забыл? Насколько Иан помнил, в Башню, а тем более, в кабинет Ирвинга, чужакам дорога была заказана. Но уже через пару минут всё прояснилось, как раз когда чародей представил своего гостя, лукаво улыбаясь и тяжело смотря: Серый Страж значит…
Дункан, так представился незнакомец, в первую минуту смотрел на него, не отрываясь. Что ж, ничего нового. Почему-то трудно было представить, что парень в двадцать лет может быть абсолютно седым. Но людям – особенно людям – трудно адекватно оценить себя, слишком привычным становится собственное отражение, слишком незначительными кажутся настоящие особенности.
Серого Стража поразили глаза Амелла: может, когда-то давно они действительно напоминали грозовое небо, но теперь… они были им. Дункану очень хотелось спросить, каким заклятьем воспользовался этот парень, чтобы добавить в них странноватые металлические блики. После Страж не удержался, попросив именно этого подростка – заносчивого и самоуверенного, как и любого любимчика учителя, ребёнка, не знавшего толком ничего о реальном мире, который только и мог, что отвечать на вопросы верно – проводить его до своих покоев. И не прогадал: давненько Дункану не встречались люди (да и не только люди), которые столь равнодушно относились к своему дому. Интуиция всегда выручала Стража, и сейчас она твердила, что этот мальчик уйдёт с ним. Ухмыляясь в бороду, Дункан мысленно повторил его имя ещё раз. Иан Амелл. Что ж, неплохо, не только маг, но и человек, знакомый с дрязгами двора. Одно только настораживало: с каким жаром ему спихивал парня Ирвинг.
Чародея же, словно в противовес, Страж не поразил, не заинтересовал, да и вообще, встреча практически сразу вылетела из головы Иана, в тот момент его больше занимал другой вопрос: во что на этот раз влип его друг.
Конечно, Иан уже привык вытаскивать Йована отовсюду, куда тот попадал, но это не гарантировало радости по поводу очередного… Амелл вздохнул, лёгонько покачав головой. Гул в голове, успокоившийся было за время разговора с Дунканом, возвращался с новой силой, его телу и движение-то – обычный, немного замедленный усталостью шаг – казалось непосильной миссией, но Йован, конечно, его не спрашивал, когда устраивать свои демарши.
Впрочем, ворчал Иан скорее по привычке, чем серьёзно: он бы в жизни не оставил друга в беде. Даже если тот считал его совсем идиотом, который не смог бы отличить правду от лжи. Врал Йован, кстати, отвратно. Едва тот открыл рот, начиная лепетать что-то про неземную любовь, Амелл отключил мозг, даже прикрыл глаза. И почти с ужасом распахнул их, услышав про магию крови. Ужасом, сменившимся жалостью почти сразу же.
Йован-Йован, что же ты наделал…
Слишком хорошо Иан знал, чем заканчивается подобное неповиновение: вовсе не усмирения стоило бояться наивному парню, что сейчас пытался доказать другу, что он чист. От прямого вопроса – читай взбучки – остановило только присутствие чужого человека. Лили. Священница, поддавшаяся романтическому бреду молодости.
Себя Амелл знал, как знал и Йована. Её – нет. Когда они только познакомились, когда Йован впервые втянул его в неприятности, Амелл знал, на что подписывался, становясь другом. И отступать не собирался. В крепость духа Лили он не верил.
Он вообще не верил служителям Церкви. Но он слишком устал, чтобы спорить.

***

Ожившая статуя завораживала. Сейчас заткнуть тупую девку хотелось даже больше, чем раньше. Создатель, неужели непроходимая тупость была одним из критериев отбора в служители Церкви? Или им потом, по окончании курса лекций, давали выпить отупляющее зелье? А что, вполне возможно: Амелл знал разве что двоих более-менее вменяемых людей из Ордена.
Раздражение поднималось в груди удушливой волной. Ещё немного - и взрыв похоронит под собой всю Башню…
Вздрогнув, Иан отступил на два шаг назад, пряча протянутую руку за спиной. Зря он не взял у Ирвинга зелье, эффект от предыдущего, видимо, вытравился лириумом.
Или же…
Амелл сглотнул, покачав головой. Может, вопли Лили и не были так уж глупы.
– Нечего тут стоять, у нас много работы, – рявкнул он, пробираясь через завал, открывший им путь к склянкам. И прикрыл глаза, заметив полубезумное выражение на лице друга. И как он пропустил момент, когда в Йоване появилось это.
Когда он из обычной занозы превратился в застывшее перед ним существо. Горечь затопила с головой, запрещая думать здраво.
И почти с облегчением вздохнул, оказавшись под пристальными взглядами Ирвинга и Грегора. И готов был принять всю вину на себя: хуже, чем есть, уже не будет.
Вот только Йован слишком любил портить чужие планы, чтобы стоять смирно. И ради чего? Ради девки, открестившейся от него сразу же! А чем она думала, когда соглашалась? Амелл едва удержал рвавшуюся на волю энергию, позволив себе только прожечь Лили взглядом и пожелав ей сгнить в темнице, или что там делали с провинившимися служителями. Амелл очень надеялся, что методы для них были схожи с теми, которыми воспитывали юных магов.
Быстро поднявшись, Амелл поджал губы, не собираясь более ни оправдываться, ни юлить. От своего выбора не открещиваются, а идут до конца. И, раз уж эти слова ему, напуганному, сломанному мальчишке, желавшему умереть, презентовали десять лет назад Грегор с Ирвингом, не стоило разочаровывать своих учителей. Каким бы наказание ни было. Да и, судя по истерическим воплям храмовника, смерть ему не грозила.
Но судьба, уготованная Создателем своим детям, всегда непредсказуема. Особенно тогда, когда они, кичась своими знаниями, предсказывали её с точностью до секунд. Гордыня – вот что когда-нибудь их всех погубит. Именно за неё поплатилась та, что стала статуей, запертой в подземельях Башни Круга. Именно за неё поплатился и юноша, упрямо насупившийся под грозными взглядами наставников. Вот только Иан ещё должен был сыграть свою роль в шахматной партии, затеянной высшими силами.
Всеми позабытый Дункан поспешил вмешаться, пожелав забрать ребёнка с собой, лишая права выбора.
Амелл кинул оценивающий взгляд на человека, распахивающего двери золочёной клетки. Что ж, теперь, когда Йован сбежал, в Башне его ничто не держало.
Оставалось надеяться, что Дункан позволит выспаться перед дорогой.
Серый Страж? Может, это было даже хорошей идеей. Чем Архидемон не шутит, в конце концов…

Холод Остагара

Холод Остагара
Маги всегда были закрытым обществом, когда бы и кто с ними не повстречался, кто бы ни подошёл, хоть сам Серый Страж, они всё равно не раскрывались полностью, утаивая часть своей сути в Тени, боясь или пренебрегая. Как бывшему церковнику, Алистеру было трудно думать иначе, хоть Дункан и журил, осуждающе покачивая головой. Хорошо ему, думал молодой Страж, его маги принимали за своего, лишь отводили иногда взгляд, пряча грусть. Этого Алистер не понимал. Хотя… Дункан прожил долгую, насыщенную жизнь, Создатель знает, чем он мог так помочь Кругу.
Но не стоило забывать и про исключения. Этот новенький, странный парень, которого Дункан привёл последним, был совсем не похож на тех, кого удавалось увидеть раньше. Йен – Иан, что за странное имя?! – был тихим, предпочитал смотреть, прожигая взглядом насквозь, будто изучал, разобрав на составляющие. В отличие от других магов, он не скрывался в Тени, играя в великого манипулятора, ничего прямо не сообщая. Нет, он не подпускал никого близко к себе. Алистер это почувствовал сразу же, ещё при первой встрече.
Помнилось, маг застал Стража за не вполне достойным занятием. Высокомерно вздёрнутый нос и почти физически ощущавшееся превосходство прямо-таки витали в воздухе, вряд ли стоило ожидать радушия. Но маг сразу же припечатал Алистера другим: Иан, не поднимая глаз, предельно холодно поинтересовался, есть ли у Стража какие-то проблемы с тем, что он – маг. И тут же, подняв голову, насмешливо-зло – поинтересовался, неужели Стражи не отрицали прошлое, а, храмовник?
И было в этом голосе что-то такое… тёмное, затягивавшее, страшное. Алистер тогда был слишком оскорблён, чтобы задумываться над подобной чушью, а потому лишь возмущённо – и пристыжено – открещивался, заявив, что как таковые маги его не волновали. И что им всего-то и нужен, что контроль. Вот тогда-то он и понял, уже задыхаясь от сгустившегося воздуха, что перед ним не обычный, едва прошедший ритуал ученик. Не одержимый, не малефикар, но…
Впрочем, времени разбираться с ощущениями не было, пришлось оставить всё на потом и лишь продолжить наблюдать за тем, как белоснежная макушка организовала отряд, буквально за несколько минут взяв всех троих под собственное руководство. Но вопросов почему-то не было. Что и говорить, Алистер был прекрасно выученным солдатом.
Но деятельное сознание всё равно подмечало. Не только – столько – властные, уверенные жесты и холодный, почти мёртвый взгляд, вспыхнувший лишь при встрече с ведьмами, но внешность. Возможно, дело было в некотором удивлении (и тихом голоске зависти): Иан едва ли уступал Алистеру в телосложении и умениях, хоть и провёл в башне десяток лет. И уже был полностью седым – Страж не нашёл ни единого тёмного волоска. Некстати вспоминалась история о ледяном принце, в чьём сердце горело адское пламя. Не то чтобы Алистер верил в сказки, но… он больше ни у кого не видел глаз, в которых бушевали шторма. Может, поэтому ведьмы Диких Земель приняли Иана за своего.
Стража даже немного обидело это отношение: едва заприметив мага, женщины говорили лишь с ним, игнорируя чужие слова – угрозы, панические или презрительные вскрики. Для них простые люди не представляли интереса, только седовласый юноша. Да и сам Иан расцветал: немного расслаблялся, ехидно ухмылялся, согласно кивал, понимающе прикрывал глаза… но жёстко пресекал любые попытки выйти на контакт. Алистер не понимал, как у него это получалось, но его никто о причинах и не спрашивал.
В следующий раз Страж увидел горевшие глаза парня только на башне Ишала, тогда, уже почти потеряв сознание, он подумал, что легенды не всегда врут. О чём думал Иан, упавший секундами позже, он уже не знал.
***
Очнулся Алистер первым. Надо признать, оказаться одним из двух выживших в мясорубке, где погибли… он стиснул зубы, постаравшись не пропустить наружу рвавшийся из груди болезненный стон. Да, близкие люди погибли, но времени рыдать, забившись в какую-то тёмную норку на краю Ферелдена, просто не нашлось. Впереди ждал Мор…
Именно этот момент выбрал Иан, чтобы очнуться и подойти. От его вежливо-прохладного тона хотелось блевать. Алистер не мог не вспоминать, что также маг говорил и…
Ещё при знакомстве Страж поразился тому, насколько Иан сведущ в правилах этикета. Не с ним, разумеется, но с Кайланом и, особенно, Логейном, маг говорил так, точно они все застряли на некоем скучнейшем приёме во дворце. Предельно вежливо, как умели все маги, он ранее разговаривал с приятной, улыбчивой женщиной (старушкой её назвал бы разве что самоубийца) Винн и ведьмами Коркари. Отстранённым засранцем Иан был разве что с ним, Алистером, да Дунканом. Впрочем, после посвящения его отношение к Старшему Стражу изменилось. Признавать не хотелось, но Дункану Ал даже завидовал: единственным, кого маг ни во что не ставил, оставался он сам…
Главное, с чего вдруг произошли такие перемены? Обычно после демонстраций безжалостности, похожих на ту, что продемонстрировал Дункан, новички начинали кричать, не пожелав даже разобраться в причинах, плакали, умоляли их пощадить – Алистер видел несколько таких, уже даже почти привык.
Но маг поступил иначе: он посмотрел на Дункана пару секунд, потом выдохнул и протянул руку за Чашей. Отчего-то Алу показалось, что в его глазах мелькнуло какое-то обещание. Но потом Иан упал замертво и навеки стал ему братом. И инцидент забылся сам собой. А позже, последовав вслед за Дунканом на совет, он и подавно не мог увидеть ледяного, почти мёртвого взгляда, которым одарил Стража Иан. И даже много после, замерев перед лачугой ведьм, убитый горем Алистер так и не понял: маг о произошедшем не жалел, не был удивлён. Любой бы понял, кроме наивного, разбитого Стража, оставшегося практически наедине с самоубийственным планом.
Алистер никак не мог взять себя в руки, почти впал в истерику, когда Флемет предложила им взять с собой свою дочь, Морриган. Иан же был спокоен. Ал отказывался признавать в нём того самого парня, который во время битвы у башни Ишала рвался вперёд, охваченный азартом боя, поведя за собой других, заставив их всех сражаться, не обратив внимания на ранения, и со страшным чудовищем, и позже. Маг не желал сдаваться, но сейчас… весь его огонь куда-то ушёл, оставив после себя рациональное и спокойное существо, напрочь лишённое эмоций. Это пугало ровно до того момента, как Иан открыл рот и начал планомерно доказывать, что эмоциональность и умение уколоть побольнее – никак не связанные понятия.
***
Алистер был прекрасным солдатом, но не командиром. Гораздо проще ему было выполнять приказы, чем отдавать. Даже призрачная возможность этого вызывала ужас. Страж не был трусом, как предположила ещё одна язва, надолго застрявшая в его жизни – Морриган. Нет, дело было вовсе не в этом. Алистер просто знал, что не справится сам, как бы ни хотел, как бы ни пытался. Это просто не его.
Он – хороший солдат. И, впервые заглянув в глаза прибившегося к их небольшому отряду мабари, спасённого Ианом, он понял, что тот тоже хороший солдат. Маг же скривился, словно разом заныли все зубы, Морриган согласно сморщила носик. Алистеру не могло нравиться, как быстро эти двое спелись.
Аргон был звериной версией Алистера практически во всём: также предан этому ублюдочному магу, также желал получить его одобрение и, особенно, недолюбливал ведьму, очаровавшую Иана.
Страж практически мстительно аплодировал обслюнявившему её псу: нечего лезть с поцелуями к едва пережившему страшный бой магу. Тот, правда, казалось, тоже заметил сходство. И спихнул пса на Алистера. Не самое приятное ощущение. Но как невозможно было долго злиться на Иана, так нельзя было не замечать, как откуда ни возьмись появлялись вкусняшки для Аргона, а Алистер ещё ни разу не просыпался от ночной прохлады, будто на одеяло кто-то наложил заклятье несбрасываемости. Как бы Иан ни ворчал, своих спутников он оберегал.
Морриган тоже не жаловалась на недостаток внимания, с ней маг становился особенно простым, иногда даже смеялся, хоть и не сбрасывал маску отмороженного истукана. Что бы к ней Иан и чувствовал, но пока, не опуская взгляда, мог говорить Алу в глаза, что ведьме он не верит, всё было в порядке.
Как-то раз, разоткровенничавшись, маг, пасмурно вздохнув, понадеялся, что его головная боль ограничится ими тремя, их лагерь и так видно едва ли не из соседнего леса. Иан, должно быть, и представить не мог, как хорошо у него развита интуиция. И наверняка ворчал каждый раз лишь для проформы, в конце концов, не мог же он быть настолько нелюдимым и гостеприимным одновременно!
Впрочем, как подозревал Алистер, мага больше волновали не спутники, а сны о грядущем. Он успел уже настолько привыкнуть ко всем этим кошмарам, что даже не дёргался, просыпаясь, но для Иана всё было в новинку. Пусть он и хорохорился, презрительно кривил губы, утверждая, что ничего нового не увидел, Алистер заметил панический ужас, который во время их тихого диалога у костра успокаивался непозволительно медленно. Страж даже брови свёл, не поняв, почему же Иан так и не расслабился. Откуда ему было знать мысли того, кого пока ещё несмело называл соратником.
А Иан, отводя взгляд, так и не смог произнести то, что его начинало глодать. Не только потому, что правда иногда подтачивала силы, но и потому, что Алистер был не виноват в чужих сомнениях. А маг сомневался. Сомневался в том, что они смогут. А даже если и смогут, то выживут ли? Ответа Иан знать не хотел. Ему было вполне достаточно того, что во время их коротких привалов он чувствовал себя дома. Десять лет маг не ощущал ничего подобного и портить атмосферу не желал.
Алистер был абсолютно прав, ехидно ухмыляясь, когда Иан осуждающе качал головой на очередную выходку Аргона, но так его и не наказывал. Снисходительно качал головой, разговаривая с Лелианой, но так ни разу и не упрекнул в безумстве. Настороженно следил за каждым шагом Стена, но спокойно поворачивался спиной, направляясь спать. Ссорился с Морриган из-за её планов, но всё равно соглашался с чужой правотой.
Алистер не видел и половины того, что замечал Иан, но видел его самого, а потому мог назвать другом, доверял.
***
Оглядываясь назад, на годы назад, вспоминая, с чего началось их знакомство, Алистер горько усмехался. Не слишком приятно было вспоминать, каким он тогда был идиотом, но, стоило признать, время было хорошим. Даже несмотря на приближавшийся Мор, казавшуюся невыполнимой цель и тяжкую тоску от смерти Дункана. Рядом всегда был Иан, готовый в любой миг напомнить, какое он ничтожество и где ошибся. И, при случае, спасти.
Конечно, тогда он жалел, что с ним маг был саркастичной сволочью, не гнушавшейся бить по самым больным местам, всё время дулся, припоминая, каким мягким, почтительным Иан был с другими. Особенно с Кайланом, Логейном, Дунканом… последнее особенно огорчало.
Алистер лишь однажды, уже поняв, что маг всё же считал его другом, спросил, почему так происходило. И был почти готов к тому, какой болью обожгут слова. Естественно, больно было слышать «Я им не доверял, никому. Кайлан был идиотом. Дункан не отличался от тварей, с которыми боролся. Логейн был той ещё тварью. Тебе просто повезло».
И правда - повезло. Алистер не представлял, как выдержал бы всё, что на него свалилось, если бы чересчур откровенный Иан не избивал его своими словами в нужное время. Он бы просто не выжил.
Скосив глаза на высившуюся стопку отчётов, король с трудом подавил желание стукнуться головой о стол или послать за Героем Ферелдена. Он обещал, что сможет прожить без него месяц, он проживёт. Даже если они его убьют.

Ночь в Редклифе

Ночь в Редклифе
Ответственность всегда сводила с ума. И чем выше ставки, тем выше груз, ложившийся на плечи того неудачника, который оказывался главным. А уж если от решения простого человека зависела судьба… ну, пусть будет хотя бы Ферелдена… Каждый шаг, каждая ошибка, пусть даже самая маленькая оплошность, лишний вздох… – всё, что угодно, могло стать той самой соломинкой, из-за которой происходящее покатится Архидемону под хвост. Слишком большая ответственность, слишком тяжкий груз для одного человека. Так что да, Иан понимал, почему Алистер всеми силами старался отстраниться от принятия каких-либо решений. Понимал, но не принимал. Для него было чуждо отстраняться от принятия как решений, так и их последствий. Ничего, в прошлый раз выжил и ладно. С лёгкой, снисходительной улыбкой принимал чужой ужас и твёрдой рукой перехватывал инициативу. Будто были другие варианты.
Впрочем, едва зайдя в Лотеринг, Амелл понял, какое «счастье» ему привалило: конечно же, его спутники желали дать ему пару ценных советов по поводу того, куда им следовало направиться дальше. Ещё бы, ведь ответственность была на плечах мага. Не то чтобы Иан считал их идиотами, скорее несостоявшийся неряха-храмовник и ведьма из Диких Земель, не привыкшая останавливаться, никак не могли быть для него авторитетами. Авторитеты остались там, в Круге, куда Иан не желал возвращаться в ближайшее время. Где-то глубоко внутри сидел страх – почти дикий ужас, шептавший ночами, что не выпустят, снова запрут, упрячут подальше. Амелл пока не был готов возвращаться. И, похоже, не у него одного были старые страхи, заставлявшие нервно вздрагивать по ночам.
Редклиф – ближайшее к Лотерингу место из тех, куда им следовало наведаться. Всего полдня пути, как раз то, что их небольшому отряду было нужно. И пусть Алистер сам предложил направиться именно туда, едва стало понятно, что маг с ним солидарен, несостоявшийся храмовник начал дёргаться и нервно вздыхать, отводя взгляд от Иана. За этим дёрганьем было весьма забавно наблюдать, Иан уже и не помнил, когда получал такое удовольствие (когда застал Йована в очередной раз в библиотеке, а тот, заикаясь и покрывшись неровным румянцем, пытался оправдаться, но вспоминать об этом было слишком болезненно, тем более теперь, когда стало ясно, чем же таким занимался его друг). Но всё же неприятные сюрпризы были ни к чему, времени на разборки с чем бы то ни было у них просто не было, а потому, едва дождавшись привала, Амелл, задумчиво поглядывая на доедавшего Алистера, буднично поинтересовался, устремив взгляд в небо:
– Ты нервный. Что-то не так? – голос мага был настолько спокоен, что даже он сам скривился. Иногда зелье имело слишком сильный эффект, превращая Амелла в живой, равнодушный ко всему камень. Но сейчас это оказалось полезно: Алистер было хотел отвертеться ожидаемым виновато-затравленным взглядом, но пригвоздивший его к месту взгляд Иана был слишком мрачным. Обычно маг старался ни на кого в упор не смотреть, чересчур сильно людей нервировали его глаза, но в этот момент… о, Алистеру просто некуда было деться. Должно быть, поэтому тот со вздохом ответил:
– Это… долгая история, – склонив голову набок, Алистер прикусил губу, отведя взгляд. Ему было немного неловко и стыдно, ведь после всего произошедшего любой секрет, умалчиваемый столь долго, наводил на неприятные мысли. Не составляло труда предположить, как на подобное отреагирует Иан. Страж и предположил, но… чужие глаза лишали даже малейшей возможности солгать. Будто смотрели прямо в душу, с каждым мгновением промедления сжигая её. Кинув на расслабленного Иана быстрый взгляд, Алистер с трудом вздохнул, откашлялся и начал свою историю, боясь поднять взор на… друга, да. И с каждым словом становился всё мрачнее, совершенно не замечая реакции на свои слова.
Амелл был зеркально противоположен мрачному комку напротив, с каждым словом всё больше веселясь. Да уж, какая неожиданность, однако, двор-то, оказывается, – ещё большая помойка, чем родная Башня! Кому теперь верить? Как дальше жить?
С удивлением маг понимал, что этим – именно этим – секретом Алистер тяготился настолько, что не смел признаться, боясь осуждения. Иан под конец уже едва сдерживал хохот, не зная, стоит ли говорить: происхождение любого мага занимало гораздо меньше наличия под боком настоящего, живого (пусть и не причащённого) храмовника. И пусть он хоть сто раз не был в курсе всего, что удавалось прятать за закрытыми дверями, это не отменяло инстинктов, почти кричавших об опасности. А магов учили инстинктам доверять.
– Это все тайны на сегодня… – Иан облизал губы, не сводя с замершего Алистера взгляда, – Ваше высочество?
Страж фыркнул, пихая мага в плечо, но кажется, расслабился. Амелл же с трудом подавил желание озвучить свои мысли: раз уж я подставляю спину храмовнику, остальное просто не важно. Но промолчал. Иногда лучше держать язык за зубами. И если Алистер был достаточно глуп, чтобы открываться кому попало, Иан не обязан совершать те же ошибки. Поморщившись, он залпом опустошил склянку с ледяной настойкой и выдохнул, моргнув пару раз. В Редклифе холодная голова придётся как нельзя кстати. Что-то подсказывало - спокойно теперь не было нигде.
***
Ветер ерошил седые волосы мага, донося отвратительный запах с кострищ. Иан так и не смог понять, дело в скверне убитых тварей или же так пахла палёная плоть. В прошлый раз такого не было, – рассеянно подумал он, не сводя взгляда с мрачно замершего замка, единственной преграды на пути к горизонту. Почему-то магу казалось, что перед ним какой-то древний страж прекрасного края, а вовсе не…
– В порядке ты сейчас? – раздался позади мелодичный голос ведьмы, сбив Амелла с мысли. Он качнул головой, прикрыв глаза. Он и сам не понимал, что с ним произошло прошлой ночью, когда на Редклиф напали. Вопреки всему зелье, призванное остужать голову, просто в один миг прекратило действовать. Маг многого не помнил, всё смешалось в какой-то жуткий водоворот непривычно ярких красок.
Он помнил, как ждал заката, удобно устроившись на траве, наблюдая за очередной перепалкой Алистера и Морриган (может, ему пора было ревновать?). Рядом с привычным посохом лежал добротный меч, почти навязанный ему Лелианой. Девушка смотрела так пристально, что становилось не по себе. Маг предпочёл не думать о том, какой опыт скрывался за образом этой милой простоватой девы, и просто взял меч.
Лишь после заката, нанеся первый удар лезвием, почувствовав сопротивление плоти, он понял, как была права послушница: в пылу резни можно было с лёгкостью пропустить юркую тварь, соображавшую чуть больше безмозглых сородичей. Иан сам не понял, как умудрился отразить удар, но после него что-то изменилось. Словно дремавшие инстинкты вырвались из-под контроля, стремясь защитить мага. Амелл ощутил необычный прилив сил. Внутри всё затрепетало, дыхание вырвалось из груди рваным хрипом. Маг, как заворожённый наблюдал за собственными действиями, за тем, как уже второй гарлок упал, проткнутый его мечом. Всё вокруг окрасилось красным, маг почти слышал, как кровь падала на землю. Иан дрожал, не замечая, как глаза застилал азарт битвы, как контроль летел к Архидемону. Он и не заметил, как вспомнил, что значит защищать свою и чужую жизни.
Не замечал он и легко вспыхивавших вокруг него пожаров. Огни появлялись из ниоткуда, безжалостно уничтожая свои цели. Маг даже не произносил слова заклятий, его желания просто претворялись в жизнь. Кровавый туман, витавший в воздухе, песня стали, почти умолявшая, ударь-ударь, разбей-разбей, враг повержен, ты спасён, город красен под дождём…
Очнулся он только от взрыва. Иана легонько толкнуло назад, он налетел на Морриган и тут же поспешно отскочил в сторону. И тут же почувствовал холодную волну ужаса, сжавшую внутренности: Амелл знал, что это было не запланировано, понимал, что потерял контроль, но также ясно он осознавал, что остановить происходившее он не в силах. Песня стали, столь манившая ещё несколько мгновений назад, теперь лишь ужасала. Иану хотелось заткнуть уши, свернуться на земле в клубок и замереть, повторяя про себя это не я, я не виноват, это сон, это не правда…
Сталь ему всё ещё пела, звала. И маг понимал: ему нужно, необходимо подчиниться этой песне, это могло помочь, снизить жертвы… или хотел понимать. Слишком уж хорошо Иан знал о хитростях демонов, о том, как незаметно и мягко они подчиняли себе любого, высасывая из него всю сущность. Слишком хорошо помнил, как десять лет назад в ночи ему чудились размытые силуэты.
Амелл отступил назад, прикрыв глаза. Прошлое повторялось, принося с собой удушающий железный привкус. Сплюнув, маг взялся дрожавшими ладонями за посох. Тогда это казалось правильным.
– Знаешь ты, происходит что, – недовольно выдохнула Морриган, отступив. Ведьма не собиралась посягать на чужую свободу, даже если чувствовала необходимость этого. Её задача в ином. Но и удержаться она не могла, всё же глупый маг был ей… приятен. – Осторожен будь с тем, что гложет тебя, чувствую я, даже мать моя это подчинить не смогла бы, а уж старухе этой подвластно многое.
Маг осторожно дотронулся до плеча девушки, сжал его, не найдя слов. Любой секрет казался важным только тому, кто его хранил, Иан понимал, что вёл себя, как Алистер, но… ведь времени на рассказ сейчас не было.
Отойдя подальше, Амелл перевёл дух. Больше смотреть на воду не хотелось, и так сколько времени потратил. Впрочем, признаться себе в том, что Морриган стала первой, с кем ему захотелось поделиться секретом, он смог и по дороге к воротам, где опять что-то произошло.
***
Едва увидев Изольду, Иан понял: ничего хорошего лично для него не выйдет. И дело было вовсе не в том, что сам приход женщины показался подозрительным, но что-то в её словах…
Всю дорогу до, как выяснилось, темниц, Амелл дёргался, огрызаясь по поводу и без, сверкая глазами. И лишь добравшись до одной из последних камер, со стоном отчаянья приложился лбом к каменной стене. Создатель, ну за что же?!
«Я наняла сыну учителя…»
Ну конечно, кто ещё мог оказаться достаточно глуп, амбициозен и просто… кто ещё мог испортить жизнь Иана больше, чем Йован? Его лучший друг-малефикар, сбежавший из Башни прежде, чем Амелл смог его отпинать, выглядел до смерти уставшим, раскаявшимся и виноватым, но ситуацию это не спасало ни капли.
– Ты… – Иан набрал в грудь побольше воздуха, пытаясь не сболтнуть лишнего – уничтожающего заклятья или чего похуже. Но так и замер, глядя в больные глаза друга. Что бы тот ни натворил, он оставался запутавшимся мальчишкой, который когда-то смог пробиться сквозь стену отчуждённости, поспешно выстроенную Ианом. Достучаться до него, ни разу не посмотрев с отвращением. И если бы сейчас Йован начал давить на это, маг бы выдрал все свои дружеские чувства из себя, заперев душу ещё на пару сотен замков, но Йован лишь спросил едва слышно:
– Что с Лили? – припав к решётке, отчаянно вцепившись в неё ободранными пальцами. Иан попытался сглотнуть колючий комок, мгновенно разросшийся в горле, но не смог. Стало только больнее. Лишь через несколько секунд смог прохрипеть что-то утешающее. И столь же лживое. Но Йован не заметил, он опустился на колени, бормоча благодарность неведомо кому. Иан просто не мог оставить его здесь. Он просто не смог бы идти дальше, если бы бросил друга таким: сломанным, потерянным. Иан знал, когда ему лгали, а ещё он знал, как тяжело искупить ошибку, когда назад пути уже нет.
Не глядя на спутников, маг открыл клетку, выпуская возможного предателя, опасного малефикара на свободу.
– Пошли, – ровно произнёс Амелл, не сводя взгляда с замершего друга. Казалось, ещё совсем недавно они сидели в библиотеке на первом уровне Башни и обсуждали очередную теорию Йована: Иан подначивал друга, после с улыбкой наблюдая за его обиженным пыхтением в попытках доказать правоту…будто мгновение из другой жизни.
– И ты его так просто отпустишь? – Алистер быстро подошёл к Амеллу, развернув его к себе лицом. Сам бастард пылал праведным гневом и чуточку яростью, разочарованием, обидой: как смел Иан так поступать, просто отпускать человека, сотворившего такое с невинными людьми. Предателя, малефикара… как мог Амелл так предавать его, Алистера? Они ведь… ведь…
Маг вывернулся из чужих рук, мрачно процедив сквозь зубы:
– Ваше Величество, не могли бы вы напомнить, как давно рассказали о своей семье? – удар пришёлся к месту. Страж вздрогнул, отведя взгляд. Ал так и не смог вновь посмотреть в глаза Иана, пока весь творившийся вокруг ужас не закончился. Разочароваться можно лишь в том, кого придумал. Этот щелчок по носу был ощутим, но не смертелен. Хотя для того, чтобы понять мага, и понадобилось время.
Иану же казалось, что чёртово зелье подводило всё чаще: больше не сковывая его чувства, оставив на их растерзание. Лишь позже, оказавшись перед одержимым ребёнком, Амелл с облегчением ощутил ледяную волну, прошедшуюся по телу. Всего пара мгновений - и вот он снова был спокоен и способен трезво смотреть на мир. А чувства… они только мешали. Иан и думать не хотел о том, чтобы обходиться без зелья вовсе. Лучше быть рабом какой-то жалкой склянки, чем ожидать каждое мгновение нападение тварей из Тени.
Да и не лишало зелье его возможности чувствовать, просто замораживало слишком сильные, яркие переживания. Мог же он чувствовать лёгкую теплоту по отношению к Изольде, ведь та не отдала сына Кругу на растерзание. Но с другой стороны Амелл видел и то, что могло случиться с ним самим в любой момент. Потеряться, сбиться с пути так легко, когда некому поддержать, помочь, направить.
Маг прикрыл глаза, отступая назад. Слишком болезненно было вспоминать. Иан сразу ощущал жар, опалявший щёки, слышал странный треск горевшего дерева позади. Словно он всё ещё сидел там, в пожаре, укрывшись десятком щитов и раскачивался из стороны в сторону, молясь о том, чтобы голоса, жалившие исподтишка, ушли, просто ушли, пожалуйста.
И его желание сбылось, конечно, не так, как он себе представлял, но всё же лучше, чем ничего.
– Это и есть тот самый маг? – поинтересовался кто-то позади. Иан вздрогнул и едва не приложил сжавшегося перед ним Йована чем-нибудь тяжёлым. Нашёл время для раскаянья, идиот, я для чего тебя выпустил?!
***
– Ты уверен, что ему можно доверять? – допытывался Алистер у друга, пока тот что-то разыскивал в карманах.
– Не уверен, – Иан фыркнул, поднимая усталый взгляд. Казалось, даже молнии сверкали как-то вяло. – Но выбор у нас всё равно не слишком большой.
Алистер открыл было рот, чтобы переспросить, но маг будто прочитал его мысли, опередив вопрос.
– Йован – наша страховка, эта тварь не будет сидеть тихо, нас не будет два дня, если что-то случится, он сможет уничтожить ту тварь, ну а леди Изольда отправится к Андрасте чуть раньше.
Иан выдохнул, замерев на пару мгновений.
– Но Морриган я верю сейчас больше, равно как и Лелиане. От них Йован никуда не денется, – фыркнув, маг достал-таки то, что искал. Иногда ему казалось, если на руках окажется кровь ещё кого-то, он просто не выдержит. Амелл просто не мог позволить себе проиграть, но сейчас этого не было. Лишь покой и какой-то светлый комок в груди. Магу казалось, к концу подходила не только долгая ночь для Редклифа, но и что-то ещё, только его. Личная ночь Иана почти закончилась.

Огни на озере Каленхад

Огни на озере Каленхад
О прошлом нельзя просто так забыть, старушка Судьба, точно насмехаясь, всегда способна вернуть в реальность того, кто, зарвавшись, расслабится достаточно, чтобы пропустить лёгкий толчок в спину. Нельзя, ох, нельзя забывать о прошлом, как бы ни хотелось поверить, что всё позади и вот она, свобода, которой так не хватало. Снежный ком, падая вниз, становится только больше, пора бы смертным уже запомнить, спокойной жизнь сможет быть только после смерти. Когда же это уже запомнят?
Возможно, всё дело в гордыне, преисполнившей всё существо, едва за спиной зарылись тяжёлые двери Башни, чувстве вседозволенности, в миг захлестнувшем и затуманившем рассудок. А может – в свежем воздухе, от которого сразу закружилась голова и ярком утреннем солнце, ослепившем в первый момент. Возможно, кто-то незримый просто решил вернуть в реальный мир, пока не стало поздно, напомнив, что ничто не даётся просто так.
Возможно, это даже было необходимо, а может – цепь случайностей, приведшая мага обратно, и правда, была всего лишь цепью случайностей, а все эти высшие материи – всего лишь попыткой оправдаться перед собственным обиженным самомнением: мир, однако, не крутился вокруг него.
Маг, сложив руки на груди, задумчиво замер перед причалом. Хлипким, деревянным сооружением, держащимся на честном слове Ирвинга. Нахлынувшие воспоминания были сильны настолько, что Амеллу потребовался перерыв. Просто мгновение, чтобы стать обычным незримым наблюдателем, а не главным героем того, что уже произошло десяток лет назад.
В прошлый раз тоже было темно, к пристани они добрались только к следующей ночи. Иан помнил, как сильно держался за руку другого мальчика. Кажется, у того даже синяки остались. Ирвинг их так и не залечил.
Так же мягко, отбрасывая странные тени, горел факел в руках парнишки-провожатого, вытянувшегося в струнку при приближении Грегора. Амелл отчётливо помнил его взгляд, бессмысленно направленный перед собой в попытке не показать ужаса. Повезло ему в первое же дежурство нарваться... Русоволосый и нескладный, он тогда попеременно краснел и бледнел, уронив несколько раз вёсла и едва не спалив лодку.
Вздохнув, Иан перевёл взгляд на неспешно бившиеся о берег волны. Раз уж за десять лет не изменился причал, глупо было даже думать, что озеро могло стать другим: так же, как и тогда, тихий плеск волн успокаивал, завораживая, дрожавшего нервного парнишку с седыми волосами и его любопытного друга по несчастью. История, издеваясь, повторялась в деталях.
Иан, молчал, пропустив почти весь разговор с неугомонным проводником, не устававшим повторять свой отказ снова и снова. Маг мысленно уже прикидывал, какой у них шанс уйти ни с чем. В конце концов, это же только порыв доброй воли… Что-то внутри него желало спрятаться, скуля и дрожа, в какой-нибудь тёмной норе и не выглядывать, но Амелл прекрасно понимал всю невозможность собственной трусости. Как и то, что любой порыв всегда имел ответ в реальности. Уж этому-то он точно научился.
Открыв глаза, маг склонил голову на бок, внимательно разглядывая ответственного щенка. Запугивать молоденьких храмовников было не только полезно, но и приятно. Надо же иногда делать и что-то для души. Да и работали они потом намного расторопнее. Словом, одни плюсы. Вздохнув, он сделал шаг вперёд. Как по команде смолк Алистер, пытавшийся до этого объяснить, почему парень должен пропустить четырёх неизвестных ему людей, если Круг закрыт ото всех.
– Может, ты тогда объяснишь Грегору, почему Серый Страж остался на берегу? – тихий и вкрадчивый голос мага проникал прямо в голову несчастного, а глаза, едва он замолк, вспыхнули странным белым светом. Терпение никогда не было сильной стороной Иана, но раньше зелье замораживало все его эмоции без сбоя. Но подумать об этом он мог и после. Удовольствие, с которым Иан наблюдал за происходящим, подозрительно напоминало пакостный триумф кота, разодравшего хозяйские ботинки и вовремя успевшего удрать, но Амелла это мало заботило. Иногда же нужно делать что-то и для себя.
Парнишка сначала замер, подавившись очередным отказом, сглотнул, лихорадочно переводя взгляд с одного путника на другого. Нагоняй за пропуск незнакомцев, безусловно, пугал, но то, что сделали бы с ним за такой проступок… Странновато дёрнув головой, он тут же потянулся за вёслами, уронив одно. Маг поморщился, триумф, гревший до этого душу, сдулся, оставив после себя горькое послевкусие. Не глядя, Иан потянулся к поясу, где висела уже пятая за день склянка, и глотнул, чуть заметно поморщившись. Не помогло. Чтобы отвлечься, маг обратился к Алистеру:
– Ты слишком много говоришь не по делу, – тот сразу же насупился, сводя брови. Взгляд стал возмущённо-виноватым. Иан с трудом удержался от того, чтобы потрепать его за ухом: иной раз королевский отпрыск слишком походил на Аргона.
– Я пытался не раскрывать нас, маги вполне могут встать на сторону Логейна! – прошипел Алистер, отворачиваясь. Он словно уже знал, что ответит ему друг.
– Серые Стражи в Круге имеют больше уважения, чем корона, – Амелл кивнул на удалявшийся берег. Не прошло и пяти минут, как они оказались на середине озера. Свет с берега становился всё призрачней, окружавшую тьму не мог разогнать небольшой огонёк факела, то и дело дрожавший на ветру. Приближавшаяся Башня окутывала всё вокруг какой-то волшебной, нереальной дымкой, только пыхтение мальчишки на вёслах не давало полностью погрузиться атмосферу магии и забыть о реальности.
Как и десять лет назад, чёрные воды ночного озера несли небольшое судёнышко в темноту на съедение неизвестности. Иан ненавидел повторы: во второй раз всё становилось только хуже.
***
Иан никогда и никому бы не признался, как сильно порой хотелось разгромить всю Башню, начав с больших, всегда закрытых дверей, охранявшихся особо молчаливыми храмовниками, и закончив недоступными уровнями, где ошивались важные донельзя старшие чародеи, слишком глубоко погружённые в собственный учёный мир. Раз или два он даже поддавался этому желанию, разрушая больше необходимого на занятиях, сделав заклятье сильнее, а после наслаждаясь «видом». Обычно это происходило, если зелье не получалось принять больше недели. Это были его эмоции, чувства, которыми Амелл не мог управлять. И тем странней было оказаться в ожившей фантазии, но уже без прежнего упоения и воодушевления. Напротив, Иан поймал себя на мысли: всё это неправильно, так неправильно…
Амелл даже не знал, что поразило его больше, взгляд слетал, не задержавшись долго ни на чём, но первым бросилась в глаза темнота, устроившаяся по углам. Никогда ещё, где бы и когда ни приходилось оказываться магу, тьма не была такой колючей, настоящей, ничем не сдерживаемой. Сразу, как только двери с протяжным скрипом отворились, Иан почувствовал: внутри было слишком темно. И сразу словно рассеялось колдовство, наложенное столетия назад ещё тевинтерскими магами: вещи растрескались, потускнели, а люди постарели, растеряв все силы. Амелл и подумать не мог, что когда-нибудь увидит главу храмовников таким… уставшим? обречённым? Иан не знал, что чувствовал, мысли упорно ускользали от сознания.
Весь мир сузился до небольшой залы, где Грегор неотрывно смотрел в странные, опасные глаза мага, что-то решая. Как и в прошлый раз, он не сделал того, что должен был. Только медленно, всё ещё сомневаясь, кивнул, прикрыв глаза. Новое обещание повисло в воздухе, тяжким грузом ложась на плечи молодого парня. На этот раз Иана.
– Я бы сдержал слово, чего бы мне это ни стоило, – сипло, скрипуче проговорил мужчина, ни к кому конкретно не обращаясь, точно произносил какую-то обязательную традиционную чушь, соответствующую случаю.
– Чего бы ни стоило, – кивнул маг, не отводя взгляда. Сомнения, даже если бы они и были, ушли, сменившись привычным спокойствием. Может, Иан и не слишком привязан к Башне, но долги нужно отдавать вовремя.
Маг не любил врать себе, но разобраться с собственной сентиментальностью можно было и позже. Хотя она и была сейчас полезна: Амелл рассчитывал, что никто из его спутников так и не понял, какое обещание он дал и почему. Его преданность Грегор заслужил не только знанием его секретов, от спутников же Иан чаще не понимал, чего ждать. Открываться им пока не хотелось. Пока?
Иан задумчиво провёл рукой по глубокой трещине в стене. О том, как она появилась, думать не хотелось ещё больше, но перед глазами всё равно пронеслась пара правдоподобных картин. Грустно усмехнувшись, он всё же вернулся в реальность, где разошедшийся Алистер как раз начал спор с Винн, решившей им помочь. Незабываемое зрелище. Старшая чародейка была замечательным человеком, её не просто так уважали едва ли не больше, чем Ирвинга. А спорить с ней не отваживался даже Грегор, куда уж такому зелёному юнцу, которого не слушал даже парнишка-часовой… А раз уж Ал считал его другом, боевое крещение пропускать было немыслимо. Ещё бы, такое занятное зрелище…
Когда Алистер наконец отступил на пару шагов и зашаркал ногой, не находя больше слов, маг не выдержал и всё же фыркнул, сдерживая смех. И, судя по снисходительному взгляду окружающих, не он один.
– Что-то тебе сегодня не везёт с переговорами, – похлопав Стража по плечу, Амелл глубокомысленно продолжил, увернувшись от затрещины. – Но тут уж у тебя точно не было шансов, Винн всегда права.
Но, подойдя к чародейке, Иан уже не смеялся. Только почтительно поклонился, чуть прищурившись. В их прошлую встречу Винн выглядела иначе. Маг мысленно отметил, что нужно будет после спросить о щите, укрывавшем её с ног до головы. Столь тонкой и незаметной защиты Амелл ещё не встречал. Однако же, в конце концов, он не знал и четверти заклятий, которые могла применять чародейка. А почти каждый щит сияет по-своему. Даже так потусторонне мягко, как сияла Винн. Да и не время сейчас проводить уроки для несмышлёных детишек. Разбить его уверенность в собственных знаниях чародейка сможет и позже, когда всё закончится. Если закончится… – Иан с трудом сглотнул, ощущая странную сухость во рту. На лбу выступил леденящий пот. Тело будто отвергало зелье, призванное держать мага в узде. Предчувствие беды начинало угнетать.
***
Маг, проводивший то и дело по лбу ладонью, поначалу легко дрожал. Не успокоил его даже тихий гул, исходивший от барьера. Собственное состояние Иана раздражало, он то и дело дёргался, ощущая опасность. Вся его сущность готовилась отражать атаку. Перед глазами то и дело рассыпались всполохи странных золотистых искр, ослеплявших на несколько секунд. И тем страннее было то, что со стороны состояние мага не было заметно: Амелл шёл вперёд уверенно, быстро, напряжённо провожая взглядом каждый поворот. Но всё хорошее рано или поздно заканчивалось.
Внезапное нападение демона выбило Иана из колеи. После он ещё долго слышал странное гудение в ушах, мешавшее сосредоточиться на происходящем в реальности. Именно этого маг старался избегать всю жизнь: потеря контроля, да ещё и в Башне, полной существ из Тени, была равна смертному приговору. Но, вопреки опасениям, ничего подобного не произошло. Лишь на какое-то мгновение Амеллу показалось, что в своём теле он не один, но потом и оно исчезло. Единственное, что могло бы его насторожить – внезапное и неконтролируемое желание не останавливаться, пока все демоны не отправятся в Тень, как и нужно.
Что было дальше маг, запомнил плохо, внезапное воодушевление начало понемногу выветриваться лишь на одном из последних уровней Башни, когда он, забыв исцелить рану на боку, кинулся на очередную тварь. Боль, неожиданно резанувшая тело, отрезвила, заставив замереть и осознать происходившее: он нёсся вперёд, совсем не оглядываясь по сторонам. Рано или поздно это должно было плохо закончиться.
Толкнув первую попавшуюся дверь, Иан сделал два шага вперёд и замер, разглядывая демона, склонившегося над бледным парнем. В ноздри тут же ударил удушающе сильный запах ванили. Каждое сказанное слово растягивалось, словно время в комнате текло очень-очень медленно, а все они – вошедшие – продолжали нестись с прежней скоростью вперёд. Иан чувствовал странное головокружение, запоздало припомнив странное покалывание, появившееся на кончиках пальцев, когда он открывал дверь.
Один за другим рухнули на пол Алистер и Стен. Маги продержались дольше, но недостаточно для того, чтобы что-либо сделать: демон лишь чуть нахмурился. Мысленно Иан, уже теряя сознание, поблагодарил Грегора, разрешившего ему взять с собой лишь троих.
***
– Не стой столбом, парень, – хохотнул Дункан. – Неужели тебе не хочется отметить нашу победу вместе со всеми?
– Что? – кое-как выдохнул Иан, распахивая глаза.

Зачарованный сон

Одержимость

Белый ворон

Меч и Прах

Между молотом и наковальней

Тёмное совершенство

Денеримский бордель

Треснувшая Сфера

Далиан Амелл

Точка Равновесия

Дворцовые интриги леди Аноры

Игры с огнём

Ожоги

Эпилог

Часть II

Тьма

запись создана: 01.07.2016 в 14:34

@темы: мои фанфики, Век Дракона, Плач Света, Dragon Age

---

Век Дракона

Часть I

Тьма

Тьма
Жизнь всегда утекала сквозь пальцы быстрее, чем получалось её осознать. Казалось, вот, только ребёнок проснулся в своей постели, чтобы прокрасться тёмной ночью в амбар, где кухарка видела призрака, а вот уже, ему же, пора брать в руки тяжёлый посох со странным навершием и защищать трясшихся в страхе людей, которых грозилось уничтожить полчище Порождений. Кто бы мог подумать… уж точно не он.
Иан, вздохнув, с силой надавил на веки. Перед глазами плясали яркие мушки, но, в целом, он был сосредоточен лишь на приближавшейся угрозе. Почти. Оставалось лишь одно дело, важное, пожалуй, даже самое важное: сосредоточиться на Архидемоне у него не получилось бы, если бы под носом, в смертельной опасности носились два самых дорогих ему существа. Амелл понимал, что не должен был хотя бы их видеть, отчаянно хотел иметь хоть призрачную надежду на их безопасность.
Иан знал: и Зевран, и Алистер, соглашаться, предложи он им защиту, не стали бы. О нет, они, разозлившись, наверняка устроили бы какую-нибудь диверсию. А объединение этих двоих против него он не хотел бы наблюдать никогда. Потому вначале подошёл к Стэну. Ему, пожалуй, единственному кроме Винн, он мог бы довериться, не боясь и не таясь.
Отойдя на достаточное расстояние, чтобы их не услышали, но и для того, чтобы не заподозрили ничего, Иан, вздохнув, заговорил:
– Алистер и Зевран со мной не пойдут. Им нужна защита. Они должны пережить эту ночь.
Он говорил быстро, чётко, с каждым словом ощущая, как быстро, почти мгновенно, его охватывало странное спокойствие. Уже сейчас он понимал: победить у него не выйдет. Не знал он только, откуда пришёл мертвенный холод: от приближавшейся собственной смерти или же от тех последствий, что должны будут преследовать его после.
– Ты понял? – в конце концов, Иан поставил точку в разговоре со Стэном довольно жёстко. Он знал, что не обидел кунари, наоборот, тот всегда приветствовал армейские приказы, а быть человечным сейчас не было ни сил, ни времени.
– Кадан, – быстро кивнув, Стэн отошёл обратно, к Огрену, рядом с которым, вообще-то ему сейчас и полагалось стоять. На Иана он больше не смотрел, этого не требовалось. Тот тоже не стал задерживаться, быстрым шагом подошёл к Зеврану и остановился не как планировал, в паре шагов, не в силах подойти ближе, нет, он быстро обнял его, с силой прижал к себе, запоминая. Прощаясь. После разговора со Стэном это чувствовалось особенно сильно. Наверняка это же чувствовал и эльф. В который уже раз Амелл порадовался, что встретил именно его: Зевран понимал. В отличие от Алистера, он понимал если не всё, то многое. Достаточное, для того, чтобы злиться, почти ненавидеть, но не спорить.
Да и как он мог ненавидеть? Иан никак не мог прогнать из мыслей утренний образ: заспанный, удивлённый, до крайности домашний, Зевран выглядел до удивления нелепым, настолько этот образ отличался от того, который эльф обычно поддерживал. И всё же, ещё пару секунд назад явно спавший, он уже успел нашарить под подушкой кинжал и устроиться у двери. Амелл тогда только хмыкнул и, отняв острый предмет, отбуксировал Зеврана обратно, к уютному гнёздышку, которое он себе свил из одеял и подушки.
Иан быстро разделся, даже не потрудившись хоть как-то сложить вещи: так и оставил неровную дорожку до кровати. Кто ни зашёл бы, вряд ли поверил бы, что ничего не было. Зевран тактично отводил глаза от расцарапанных плеч и даже заботливо прикрыл их, когда усталый Амелл бухнулся-таки лицом в подушку. Вопреки ожиданиям эльфа, Иан не засопел сразу, погрузившись в сон: полежав пару минут без движения и не подавая никаких признаков жизни, после он, завозившись, всё же перевернулся, едва не столкнувшись носом с уже удобно устроившимся рядом Зевраном. Тот не то, что бы был не рад, но позволил себе поморщиться и легко цапнуть за кончик носа своего неугомонного человека. Совсем дурного, всё в его вкусе.
– Поговорил с Эамоном? – нейтрально вздохнув, Зевран поднял руку, дотронулся до седого затылка, осторожно перебирая мягкие прядки. Будь он хоть немного похож на Амелла, не стал бы вновь навязываться, привязывать к себе едва ли не цепями. Но он не был, а потому даже не пытался оправдаться: не хотел Иан по-хорошему, так по-плохому выбора у него уже не будет. Зевран прикусил нижнюю губу, раздумывая. Он, безусловно, хотел бы остаться свободным и независимым и многое похоронить лишь в своей душе, но… незначительная боль прошлого стоила того.
Взгляд Иана был тёплым, почти осязаемым и совсем не сонным. Трудно было понять, оттого ли, что привычным было не спать по полночи, противясь кошмарам или же – потому, что мысли в голове сводили с ума. Зевран уже и сам начал привыкать: просыпаться от не своих ужасов и, почти тут же возвращаясь в сон, пинать стиснувшего зубы Амелла; болтать ни о чём по полночи, потому как тот же упрямый маг никогда бы не признался, что от мыслей голова попросту могла лопнуть в любой момент.
– Ты хотел знать, что значит моя серьга…
– Ты хотел умереть, когда принимал задание?
Слова смешались, сказанные почти в унисон, но, каким-то образом, были поняты. Ненадолго в комнате установилась тишина. Не гнетущая, нет, вполне себе уютная. Наверное, это и была наивысшая ступень каких-то там высоких чувств: чувствовать уют в тишине, обдумывая, как бы поаккуратнее рассказать о том, как хотел умереть. Зевран, в общем-то, не был силён в романтике, но ситуация, как ему казалось, вполне подходила.
– Я хотел искупить вину, – облизав губы, наконец, эльф заговорил. Голос его был неторопливым, мягким, ладонь в волосах Иана пришла в движение, поглаживая того за ушами. Амелл обиженно замурчал, а Зевран тем временем продолжил. – Была девушка. Тальесин решил… он проучил меня: подстроил её предательство и самолично прикончил. Я ей не поверил тогда…
Иан, казалось, хотел что-то сказать, но молчал, за что Аранай ему был даже благодарен: уже давно утративших своё истинное значение «ты не виноват» он бы не выдержал. Потому был благодарен, когда тёплые руки притянули его ближе, всё также молча, естественно.
Но Иан всё ещё молчал, внимательно слушал. Зевран вздохнул, опять ему приходилось отдуваться. Не удержавшись, он всё же прижался к чужим губам, почти сразу углубляя поцелуй. Минуты три тишина комнаты нарушалась тихими вздохами, лишь после, сыто облизнувшись, эльф продолжил, но уже совсем другой разговор.
– Серьга – не только, не столько оберег… это символ, - приподняв бровь, он легко потянул Иана за волосы, будто игрался, но голос оставался всё таким же: серьёзным, с ноткой вполне понятной грусти. – Это ты. И я. Вместе. Я никому тебя не отдам. И сам никуда не денусь. Возьми её, мне важно.
Каждая фраза – короткая, быстрая, отрывочная, прерывалась новым вздохом. Зевран дышал всё чаще, глаза блестели лихорадочно, ладони чуть подрагивали. Он не боялся отказа, видел, какими глазами на него смотрел Иан. Но всё равно волновался. Немного.
Амелл оценивающе глянул на эльфа перед тем, как, аккуратно опрокинув на подушки, обнять, уткнувшись в плечо. И пробурчал совсем тихо:
- Куда ж я от тебя денусь… - и тут же зашипел: Зевран вцепился-таки в свежие царапины, точно хотел оставить поверх свои. Нахмурившись, Иан отстранился, высвободив ладонь, подхватил чужой подбородок и, зафиксировав, строго поинтересовался:
- Не спросишь? – но эльф только покачал головой и потянул его обратно. Уже не важно. Главным сейчас было количество часов, оставшихся до рассвета: через пару минут Иана уже сморил сон, в кои-то веки бывший спокойным.
Это утро не было волшебным и близко: чтобы разбудить крепко заснувшего Амелла, никак не желавшего просыпаться, и не получить заодно зарядом чего-то ядрёного, Зеврану пришлось практиковать совсем уж какое-то экстремальное обливание ледяной водой. Эльф предпочёл бы поцелуи или что покрепче, но Иан имел нехорошую привычку обнимать всё ластившееся к нему и подминать под себя. Чёртов собственник.
В конце концов, поднять Амелла эльфу удалось, но объятиями он сейчас явно компенсировал за то, что парой часов раньше умчался, даже не поцеловав. Не то, что бы Зеврану сильно хотелось…
Возвратившись в реальность, Иан, осторожно подняв руку, зарылся ладонью в чужие волосы, беспощадно испортив прическу, мягко поглаживая. Совсем лишним было желание расслабить эльфа, успокоить, он прекрасно понимал, что ничего не вышло бы, но остановить себя не мог, равно как и отойти первым: в конце концов, первым отстранился Зевран. Мягко положив ладони на доспех, он легко оттолкнул Амелла, не смотря тому в глаза. Взгляд Зеврана сосредоточился на блестевшей среди седых прядей серьге. Очередное невсказанное обещание. Так ни слова и не сказав друг другу, они разошлись. Прощаться отчаянно не хотелось, да и не получалось.
Следующим к Иану подскочил будущий король всея Ферелдена. Алистер был взъерошенный, точно воробей, и хохлился также обиженно-горько, да только спорить, вопреки обыкновению, не спешил. Быть может, что-то да начал понимать, а может, просто, столкнувшись с холодным, отрешённым взглядом друга, счёл за лучшее промолчать. Иан догадывался: Алистер так и не узнал. У него самого не было времени сообщить тайну ему, видимо, у Риордана тоже. Что ж, тем лучше.
Обнимать Алистера Амелл уже не стал, ухмыльнулся только, покачивая головой, да посмотрел уже другим, живым взглядом.
– Удачи, – Иан не прощался, не чувствовал необходимости. Он не был расслаблен, не ощущал себя защищённым, но упрямо не желал прощаться. Что бы ни случилось. – Но будешь так дуться, Порождения могут решить, что ты на них обиделся и никогда не отстанут.
И отошёл, получив лёгкий удар в плечо. Кто бы мог подумать: совсем недавно его единственным другом был Йован, а самой большой проблемой – невозможность принимать любимое зелье постоянно. А сейчас он был нужен. Не только как символ или инструмент, который был способен остановить Мор. Нет, здесь были те, кому было нужно, чтобы его бренная тушка пережила всё же эту ночь. Иан был удивлён, но таких неравнодушных набиралось что-то чересчур много.
За спиной послышался разъярённый драконий рык, все, кто суетился рядом, инстинктивно пригнулись, замирая. Их время вышло: многие не должны были пережить эту ночь, да только (Иан, по крайней мере надеялся, что многие) осознавали: сбежать не выйдет, не сейчас, так потом их всех прирежут. Так не лучше ли умереть, хотя бы попытавшись?
Иан с силой сжал в руках посох, дерево, привычно нагревшись, было готово стать смертоносным громоотводом. Времени и дальше раздумывать не было, ноги сами несли туда, где сейчас, пытаясь сдержать монстра, умирал Риордан.
Амелл бросился вперёд, в самую гущу бойни, грозившей поглотить всё и вся. Он так и не оглянулся назад, не поспешил на помощь и без того обречённому Стражу. Иан потом так и не смог вспомнить почти ничего. Быть может, сознание на сей раз решило пощадить и милостиво отключилось, а может, и правда, всё происходило столь быстро, как казалось. Секунда, другая – крик Риордана ещё не успел стихнуть, а его место уже оказалось занятым. Где-то рядом, не жалея себя, сражались, прикрывая Иана, Лелиана с Винн. Где-то за спиной незаметной тенью скользила Морриган. То ли пряталась, опасаясь злости мага, то ли тот сам делал всё, чтобы не замечать её. А может, и правда, не замечал.
Иан ощущал что-то странное. Что-то, что раньше до ужаса пугало его. Подобное уже было. Бресилианский лес наполнял почти таким же чувством. Вот только древний лес всё равно не был способен дать ему что-то. Важное, нужное, без чего Амелл никогда не смог бы остановиться – притормозить и осознать происходившее вокруг. Всё же, как бы всем ни хотелось видеть в нём сильного воина, реальность была суровой – Иан был всего лишь мальчишкой, половину жизни отказывавшемся узнавать самого себя, заглядывать в глубину собственной души. Боялся увидеть монстра, боялся стать им.
Сейчас было иначе, не осталось ничего неправильного. Скажи Амеллу кто-либо, что такое вот «божественное озарение» придёт в момент, когда жизнь могла прерваться от любого недостаточно точного и сосредоточенного движения, он бы даже не посмотрел в сторону шутника. Вышло всё, конечно же, иначе. Иан уже давно понял простую истину: любой план хорош лишь как план. В реальности же всё, что может пойти не так, пойдёт не так, особенно если что-либо «абсурдно» или «невозможно». Иан не любил планы за то, что они никогда не работали. Наверное, поэтому он и был столь спокоен: плана у них не было.
Воздух, которым Амелл дышал, невообразимо пьянил, глаза нещадно жгло, но отчего-то это не мешало: тело действовало само по себе, указка от сознания была явно лишней. И всё же что-то было не так.
Иан и раньше часто уходил в себя. Тренированное не раз и не два тело само помнило, как уклоняться и чем бить. А интуиция, обострённое чувство опасности, доставшееся ещё более болезненным способом, надёжно оберегали от неприятных сюрпризов. В конце концов, глаза Амелла продолжали видеть, уши – слышать, а ладони, крепко державшие древко посоха, без проблем приносили в мир заклятья, давно сроднившиеся с воинствовавшим телом. В бою Ианом всегда управляли эмоции – свои или чужие: то, что произошло годы назад, вынуждало его выкладываться по полной. Жизнь – так до конца, смерть – так для всех. Но никогда раньше Иан не проваливался в такой глубокий, удушливый покой, никогда ещё общая атмосфера не оставляла его равнодушным, даже зелье не спасало, но сейчас…
Амелл ещё не ощущал такого единения с… чем-либо. Что-то вело его вперёд, заставляло попросту откидывать препятствия в стороны, не заботясь о том, выжил кто-то или же нет. Сила не грозилась поглотить без остатка и самого Иана, и всё вокруг, а смирно служила, позволяя ровно то, чего маг хотел. Чувство, которое Амелл давным-давно позабыл.
Удар, удар, замах. На кончиках пальцев покалыванием отдалось зарождавшееся внутри пламя, прокатившееся тёплой волной и по посоху, чтобы смести кого-то с пути. Быстрый глоток зелья заставил отвлечься буквально на миг, но твари уже успели налететь вперёд, лишить полученного малого преимущества. Иана это торможение злило, но всё же он не крал у самого себя сил, которых не смог бы потом восполнить. Проткнув вместо этого кинжалом подобравшегося слишком близко гарлока, он кинул его тело вперёд, усилив удар заражавшей всех вокруг кровавой дрянью.
Быстро взлетев по стене вверх, пока образовавшийся проход снова не заполнили обезумевшие порождения, Иан даже не потрудился оглянуться, узнать, остались ли рядом те, кто его прикрывал. Сейчас это было ненужным, неважным – то, что вело мага вперёд, не давало и шанса на то, чтобы остановиться и задуматься. Да и любая остановка могла стоить жизни. Амелл не мог себе позволить провала. Не знал, уже не помнил почему.
Откуда-то сверху раздался могучий рёв. Прикрыв голову руками, Иан на миг замер, инстинктивно выставив перед собой щит. Против пламени это, быть может, и защитило бы, но вот от накинувшихся на него потоков воздуха от крыльев – нисколько. Амелла откинуло назад, почти на самый край. Ещё бы немного, и бравый герой свалился бы вниз. Иан стиснул зубы, заскрежетав. Отбросил посох, вытягивая на свет меч. Выбор для мага неправильный, почти смертельный, но для Иана единственно верный: всё то же странное «провидение», подсказывало: лишь этот был верным, Архидемона нужно было прикончить именно так. Не сойти с ума помогал непривычный безмятежный покой, охвативший всё существо Стража: осталось совсем немного, его путь почти закончился.
Бросившись вперёд, окрылённый этим чувством Амелл едва не оказался погребён под мощными лапами, лишь чудом успел закрыться. Помянув Маферата, он умудрился-таки оказаться вне обзора дракона. Сердце гулко колотилось в груди, контролировать сбившееся дыхание получалось с трудом, но Иан очень не хотел, чтобы его обнаружили раньше, чем Ткач будет способен создать что-то серьёзное, что сможет если не прикончить, то хотя бы сильно ослабить Архидемона. А может, магу просто нужно было в это верить, чтобы не растерять весь свой запал.
До самого конца он так и не понял, что, спав, сонное наваждение так и не вернуло привычного внутреннего напряжения, будто вечно бившая через край сила, срывавшая его за край по любому поводу, оказалась заморожена тем самым серебристым пойлом, что он так любил раньше.
Громкий рык возвестил о том, что время Амелла кончилось. Инстинктивно отпрыгнув, он смог избежать мощного удара хвостом, даже сумел зацепиться за него. Слишком много везения для простых совпадений, но времени на то, чтобы сомневаться, анализировать происходившее и, более того, отступать от слишком лёгкой победы, Иан ударил.
***
Подобраться к огромной зверюге было непросто, но всё же чуточку возможнее, чем представлялось в начале. Нанести сокрушавшей своей силой удар, способный закончить Мор, было невыносимо трудно, но всё же немного легче, чем это виделось совсем рядом с монстром, пока тот топтал кого-то, кому повезло меньше.
Повезло? Иан не был настолько наивным, чтобы верить в такое везение. Он знал – не догадывался, не предполагал, а точно знал: всё здесь было не так. Вот только под покровом самой тёмной в своей жизни ночи он сам сделал всё, чтобы так перестало над ним давлеть. Иан, и правда, до последнего думал, что дело заключалось именно в этом.
Удар вышел чересчур мощным: его самого бросило на зверюгу так, что почти раздавило о жёсткую чешую. Но ни боли, ни облегчения, ни настороженного недоверия Иан уже не ощутил. Едва клинок вошёл в тело зверя, прямо по хребту более тонкой шеи, в сознание, с мелодичным звоном, просочился яркий свет, затмивший собой всё.
Никогда раньше и никогда в последствии Иан не ощущал ничего подобного. У него просто не было времени подумать о причинах, по которым ни один из Серых Стражей прошлого не выжил. Сейчас он понял. Не всё, о, разумеется, не всё: один единственный ответ на не заданный никем вопрос породил множество новых, но с ними Амеллу уже никто не помогал.
За одно единственное мгновение, когда высвободившееся сознание Древнего Бога соприкоснулось с сознанием Стража, тот ощутил огромную силу, прошившую его насквозь. В ней, в этой самой силе, было слишком много оттенков – черт, мыслей… чужое сознание почти поражало, вот только осознать это Иан попросту не мог – всё вокруг поглотил засиявший свет.

@темы: мои фанфики, Век Дракона, Плач Света, Dragon Age

---

20.05.2016 в 01:43

Пишет  Naians:

Отличное видео с развенчанием гомофобных аргументов.
Рекомендую к перепосту.

@темы: мысли вслух, скелет из шкафа, разное, жизнь

---

Это больно. Свет бьёт прямо в глаза и увернуться уже не получится. Вот только ты не мотылёк, чтобы бездумно лететь прямо в эпицентр,прямо в жерло вулкана...

Это больно. Свет бьёт прямо в глаза и увернуться уже не получится. Вот только ты не мотылёк, чтобы бездумно лететь прямо в эпицентр,прямо в жерло вулкана. И ты не летишь, о нет, это свет летит прямо на тебя, чтобы пропасть, исчезнуть из вселенной на век. Ты – чёрная дыра, ты знаешь,каковы будут последствия. Но всё равно молчишь. И всё равно позволяешь ему подлететь.
В мире остаётся не так много людей, на кого тебе не плевать. По правде, их всегда было немного: родители, сестра; он. Это всегда было твоей сутью, ею и остаётся, зиждется на подкорке. Верность одному себе и обаяние – вот и весь рецепт настоящего шпиона.Для кого сливаешься с местностью, агент?
Полк, командир, коммунисты… Гидра, в конце концов – на кого из них тебе не плевать? К кому всерьёз прислушивался в последний раз?.. нет. Он не подойдёт, это не считается.
До боли смешно слушать разглагольствования Пирса. Не считая стираний, самое отвратное в Гидре:нельзя заткнуть уши, нельзя отвернуться. В голове всё равно ничего иного нет. И всё равно шелуха спадает. У каждого своя суперсила, да, Старк?
В мире остаётся совсем мало тех, за кем ты готов бежать отчаянно, по первому зову и без оглядки. В кого веришь, даже если веры никакой нет, если её просто не может быть.
Почему это всегда огонь? Огонь и солнце. Какая ирония, вот только зиму так не отогреть. Вообще не отогреть, тут даже ядерный реактор в груди не поможет, вот только солнцу об этом знать не нужно. А огонь… она ведь такая же.
Не было и шанса, что всё кончится не так, что всё случится иначе. Ни единого, грёбанного шанса. Едва встретившись с ней глазами, ты знаешь, в ком найдёшь своё отражение. Не помня себя, не зная потерь, ты всё равно тянешься. Впрочем, она тоже. Грёбанные магниты. Слишком одинаковые, чтобы обмануться, слишком разные, чтобы не притягиваться.
Это не память даже, какие-то дикие, животные инстинкты: дом, семья, не трогать. Солдат Гидры не промахивается никогда, не оставляет свидетелей, он покорно послушен. Вот только твоя огненная девочка пережила уже три встречи с закодированным роботом.
Впрочем, он тоже пережил, пожалуй, даже больше. Ты никогда не признаешься, как сильно зависим, как сильно пленён, но и врать не будешь. Он греет всех и каждого, кто оказывается под тёплыми лучами, не делает исключений. И, в отличие от идиотской сыворотки, хорошее не становится великим, плохое – ужасным. О нет, каждый становится лучше, каждый стремится остаться рядом, напитаться им. И этот свет находит своё отражение в глазах каждого, кого касался хоть раз. Ты знаешь, видел его отблеск в глазах того мужчины, Рамлоу. Ты помнишь лишь потому, что он не говорит ничего Пирсу, хоть тоже заметил.
Его свет – самое прекрасное, что есть во всём свете. И ты готов прикончить любого, кто покусится на него, только попробует затушить.
Тогда, после плена, ты злишься вовсе не на него; это была не зависть – что стал кэпом, что исчез. Ты просто пугаешься, что этот глупый эксперимент всё похерил, изменил его изнутри, изуродовал. Пугаешься, что внутренний свет погас и больше никогда не зажжётся. И также быстро потом улыбаешься, притягивая ближе, дрожа обнимая. Потому что сияние не изменилось, потому что его не изменило бы ничто. Почти.
Когда ты приходишь в себя, первое время, собирая осколки собственной памяти, тебе страшно. Гораздо проще – прийти, покаяться и сдаться в нежные и ласковые руки. Но так нельзя, не тебе. Кем бы ни был раньше, кем бы ни являлся сейчас, выбирать самый лёгкий путь – не твоё. Никогда не было и никогда не будет. Ты сам должен понять,сам должен вспомнить, прийти в себя. И ты вспоминаешь, пусть на это и требуется куча времени и нечеловеческое, железное, упрямство.
Вы так и не видитесь, пока ты не собираешь себя из осколков. Вот только теперь ты видишь, что он всё же изменился.
Это не хорошо, но это и не плохо. Простой свершившийся факт. Ты понимаешь: без движения нет жизни. О да, кто, если не ты – со всеми этими заморозками и криоснами. Но так же чётко ты осознаёшь: это всё ещё неправильно. И тебе бесконечно жаль его друзей, считающих, будто этот Стив греет. Нихрена подобного.
Ты вернёшь его, как вернул и себя, это не обсуждается,просто нужно время. А ты – снайпер, лучший снайпер, так что терпения хватит ещё на троих. А упрямство можно раздать жителям небольшой страны.
Ты вернёшь его, остаётся только придумать, как не подпустить слишком близко, как не сжечь с концами. Вот только… ты начинаешь сомневаться, а надо ли?
В любом случае, ты справишься. Ведь даже зима не вечна.

@темы: Avengers, мои фанфики, Баки Барнс, скелет из шкафа, Старбакс, Stucky, Стаки, трава

---

Век Дракона

Ранее

Далиан Амелл

Далиан Амелл
Порой казалось: мир до обидного многогранен и даже в самых простых, казалось бы, вещах сокрыто много больше, чем виделось на первый взгляд. Даже вещи, и те не желали сразу показывать своего настоящего облика.
Поместье Амеллов было одним из таких мест: снаружи неприступное, грозное, оно почти кричало о том, что богатые люди решили уединиться, порвав все отношения с внешним миром только потому, что устали от его пестроты. Оно было серым, почти безликим. Внутри же дело обстояло совсем иначе. Дом, пусть и был довольно большим, почти замок посреди леса, оказался донельзя уютным. Здесь не было излишней вычурности, громоздкости, из-за которой всякий, кто оказывался гостем в доме, чувствовал себя неуютно – жалкая букашка, которая заползла в королевскую опочивальню. Дом Амеллов был настоящим, живым, но был ограждён непримиримым каменно-серым забором, скрывавшим всю его живость, неуловимо напоминавшим кого-то.
Контраст не мог не удивлять.
Но, конечно же, по большей части путники остались равнодушны. Пожалуй, кроме Айвана, поглощённого желанием найти своего беглеца, да Винн, знавшей Иана много лет, никому не было дела до того, каким был дом, откуда когда-то забрали юного десятилетнего мальчика с озорной улыбкой.
Даже хозяевам не было дела до происходившего. Всё внимание было приковано к седовласому магу, для которого эта встреча явно не была желанной: не зря же он так и не ответил ни на одно письмо из тех, что ему посылали. Даже не открывал, безжалостно сжигая.
И это было, пожалуй, самым странным. Иан – Далиан – вовсе не походил на того, кто стал бы рвать с близкими все связи из-за какой-то глупости! Но именно так он и поступил. Круг ли его изменил или же дело было в чём-то ином, но Лона видела: её брат стал другим не только внешне. Вместе с поседевшими волосами и потемневшими глазами в нём появились сдержанность и скрытность. А ещё властность. Десять лет – долгий срок, порой люди менялись и за одну ночь, но девушка и подумать не могла, что её любимый старший братик мог стать таким. И пусть во многом – в жестах, в словах, выражениях лица это всё ещё был её брат, он изменился настолько, что был почти неузнаваем.
Далиана, как и Лону, учили поступать справедливо, быть честным, защищая тех, кто в этом нуждался. Далиана ещё, как наследника, начинали учить управлять поместьем. Вот только получалось не слишком хорошо, мальчик никогда не умел раздавать указания, ему было гораздо проще общаться на равных, мягко предлагать, убеждать, но никогда не давить. Он не умел управлять и не желал этому учиться.
Порой их отец шутил: из Далиана хорошего наследника не выйдет, он скорее отдаст всё их состояние, чем будет конфликтовать. Ох, как же он ошибался: этот новый, свалившийся, будто снег на голову, Иан мог бы командовать и армией. И его бы слушались, за ним бы пошли.
Раньше Далиан был мягок и добр ко всем, в нём не было силы, способной подчинять себе, но теперь... теперь одного взгляда хватало, чтобы понять, кто принимал решения. И все последствия, что они за собой несли. Любое действие несло за собой ответ. Иан это понимал. Он был строг, почти равнодушен, но принимал всё, чем ему могли бы ответить.
Далиан не умел скрывать того, что чувствовал, если он радовался или же печалился, то делал это от всей души, ничего не утаив, показав всё, что испытывал. Иан же был скрытен. Он вёл себя так, точно они не были близки когда-то, всегда были чужими. Иан умел быть жестоким, если хотел.
Лона давно осознала, что потеряла брата, ещё тогда, когда вместо его ответа, пусть даже самого короткого, пришло первое письмо от чародея Ирвинга, обещавшего рассказывать обо всех успехах Далиана. Иана. Именно тогда она впервые увидела это нелепое, обрывистое прозвище. Её брату всегда нравилось его полное имя. В отличие от неё.
Лона давно смирилась с тем, что человека, бывшего почти её продолжением, не стало. Остался лишь Иан – чужой и совсем незнакомый. Она думала, что смирилась, пока не увидела его.
Но недоумевала не только его сестра. Спутники мага были шокированы не меньше, пусть и пытались скрывать свои эмоции: кто-то лучше, кто-то хуже.
Иан никогда бы не позволил сесть себе на шею, он не подпускал к себе близко первого встречного, но, заслужив его дружбу, можно было не сомневаться: он всегда готов прийти на помощь. Он был справедлив, казалось, он видел окружающих насквозь, он бы не поверил в любую чушь, которую мог наплести последний мерзавец, но видел, когда лежавший в грязи сломанный ворон был достоин получить второй шанс. Иан не был мягким, его доброта скрывалась глубоко внутри. Он не принимал всех такими, какими они были на деле, но он менял окружающих к лучшему.
Иан и Далиан были во многом похожи, но различались гораздо большим, словно были разными людьми.
Лишь Винн понимала, что это было правдой в большей степени, чем всем бы хотелось. Десять лет назад Далиан решил: прошлое должно оставаться в прошлом. Тогда ему было трудно держать себя в руках, читая письма из дома, места, где всё было совсем другим – проще и чище. Он не понимал, как мир мог так испортиться. Далиан просто пытался выжить.
Иан знал, что изменился, и обратно всё вернуть не получилось бы, даже если бы он этого захотел, а потому просто двигался дальше. Амелл осознавал, какую цену заплатил тогда, осознавал и сейчас, когда, найдя мальчишку, не стал пока об этом никому говорить.
***
В своё время Далиан засунул свой не в меру любознательный нос в каждую щель поместья и прилегавшего к нему сада. Единственным, что останавливало юного Амелла от того, чтобы продолжить исследование такого большого, почти бескрайнего мира, был немой укор в глазах отца. Желание порадовать близких порой побеждало любопытство, но часто его было недостаточно. И тогда мальца приходилось наказывать: Далиана запирали в его комнате, иногда и на целую неделю, оставив наедине с книгами. Сомнительное наказание для того, кто с радостью нырял в очередной пыльный фолиант, стремясь узнать больше. Однако больше всего мальчик любил иное: прочитав книгу, напитавшись ею, он обычно прятался в старом сарае, где слуги хранили садовые принадлежности и скошенную траву. Там, лёжа на ароматных стеблях, почти зарывшись в них, Далиан с горевшими от переполнявших его эмоций глазами отдавался своим фантазиям, иногда заставляя стебли двигаться самим по себе. Порой, когда полёт его фантазии затягивался, слуги приносили еду, подкармливая юного господина.
Иан точно знал, в поместье не было другого места, где мальчик мог бы остаться незамеченным долгое время. Или же напротив – замеченным и спрятанным. И Амелл едва ли мог обвинить хоть кого-то из живших здесь людей в недоверии к Кругу – сам был не лучше.
Быстро отстав от своих верных ищеек, решивших то ли остаться погостить, попутно перевернув его дом вверх дном, то ли выполнять свой долг, усердно создавая видимость действий, маг направился прямиком к сараю. Когда Амелл выбрался в сад, уже стемнело, и старое здание, обычно сразу узнаваемое, почти слилось с темнотой яблонь позади. Дверь всё также противно скрипела, не давая пройти незамеченным, а внутри по-прежнему пахло скошенной травой. На пару мгновений Иан замер, поплыв на волнах памяти. И в себя он пришёл лишь после того, как целая охапка хвороста едва не прилетела ему в глаз: магия всё ещё шалила, словно мабари, проверявший границы дозволенного хозяином. Мотнув головой, Амелл постарался взять себя в руки и сделал пару уверенных шагов вглубь сарая.
Конечно же, мальчишки там не оказалось. Иан бы разочаровался в маге, не способном почувствовать чужое присутствие. Или же в его покровителях. Но всё же след взять он смог, а потому дальнейшее было до боли предсказуемым и даже вызвало скуку. Мальчишку он нашёл уже у самого забора, отчаянно пытавшимся перебраться на другую сторону. Видимо, ему показалось, что ночной лес безопаснее общества храмовников и магов. Не самая удачная идея во времена, когда Порождения Тьмы свободно шастали именно по тёмным лесам. Да и обездоленных воров прибавилось…
Всё это маг доверительно сообщил свалившемуся с забора мальчишке. Будущему магу, умилительно пискнувшему что-то от неожиданности и свалившемуся на траву мешком.
Мальчишка оказался тощим и чересчур нескладным. В первый миг Иану даже показалось, что это какая-то злая пародия на нормальное живое существо, но нет, бледный, как поганка, мажонок замер, опёршись на забор, и приготовился защищаться до последнего. Как будто у него были шансы. Хотя бы один…
Иан вздохнул – так же, как и он сам когда-то, этот мальчик создал собственную судьбу. Тогда, почти одиннадцать лет назад, он должен был просто погибнуть. Ему не должны были позволить жить. Поэтому, должно быть, маг не любил воспоминания: что бы он ни натворил, это изменило не только его жизнь, связав с чем-то, что было много сильнее.
Что ж, как и многие люди, Иан был эгоистом, для которого собственные проблемы часто затмевали всё, что происходило в реальности. Вот только, в отличие от других людей – эльфов, гномов, даже духов, – он был вынужден держать себя в руках, чтобы не прикончить всё живое в округе.
Вздохнув, Амелл подошёл ближе к сжавшемуся мальчишке, присел перед ним на колени. Чтобы посмотреть ему в глаза, пришлось бы повернуть его голову, с силой ухватившись за дрожавший подбородок. Вот только Иану не было нужно заглядывать в широко распахнутые, полные страха глаза, чтобы понять всю испытываемую мальчишкой гамму чувств. Самому опротивело уже. Потому было даже удобно разговаривать с чужим ухом.
– Ты сбежал не из Круга, я понимаю, чем тебя так напугала их… – тяжело, натужено вздохнув, Амелл обречённо фыркнул, – учёба.
Последнее слово было наполнено горечью больше остальных. Прикрыв глаза, Иан поднял к лицу руку, потирая переносицу. Если он хотел, чтобы мальчишка пошёл вместе с ним, нужно было подобрать другие слова, говорить иначе. Пока что от беглеца шёл лишь сильный, ничем не сбиваемый ужас.
Собравшись с мыслями, маг продолжил, стараясь говорить мягко:
– Ты борешься с ними, чтобы остаться самим собой, тем, кем ты вырос, но чем больше ты противишься, тем больший отпечаток они оставят в твоей душе, – Иан осторожно дотронулся до дрожавшего плеча, тихонько поглаживая. – Ты уже не веришь, ни за что не поверишь, но скоро всё закончится. И ты сможешь дышать, сможешь смотреть по сторонам, думать. Ты даже поверишь, что всё это было лишь кошмарным сном. Днём ты будешь свободен от них. За всё это ты будешь расплачиваться бессонными ночами, они только немного поблекнут с годами.
Маг вздохнул, отводя взгляд. Ребёнок перед ним совсем сжался, но, кажется, бежать передумал.
– Но этого никогда не случится, если ты будешь сопротивляться сейчас. Кошмары не отпустят тебя, если сейчас ты продолжишь бороться, поверь мне. Пришло время отступить.
Потянув мальчишку вверх за плечо, Иан внутренне разрывался надвое. Он знал, какой поступок будет правильным, но отдать мальчишку Айвану без сожалений не мог. Амелл чувствовал,что в большей степени это ударило бы по нему: маг ненавидел вспоминать, но сейчас ничего с этим поделать не мог. Так же, как и с тем, что первыми из Круга, кто его действительно успокоил, были Ирвинг с Грегором. И что без них он, скорее всего, сейчас бы не стоял в собственном дворе, скрытый длинными тенями деревьев, крепко держа перепуганного, ребёнка, с каждой минутой выглядевшего всё более обречённым, смирившимся. Иан знал, что это за чувство. Он помнил, как оно могло высасывать досуха, лишая даже силы поднять руку. Из них всех тогда не сдавался лишь рыжеволосый упрямец. Иану до одури не хотелось, чтобы этот парнишка проходил через что-то подобное, но что-то ему подсказывало: с Айваном иначе не выйдет.
Иногда, чтобы совершать правильные поступки, нужно было бороться с собой, почти ломаться, сжимать зубы и терпеть. Но иногда правильные поступки совершались сами собой, их не получалось обдумывать или же осознавать. Они просто… получались. Живыми, совершенно непредсказуемыми, они вовсе не следовали написанным правилам и не были предопределены. Но всегда поворачивали жизнь с ног на голову.
Иан всё ещё стоял у забора, не двигаясь. Его мысли были где-то далеко, но хватка слабее от этого не становилась. Мальчишка в его руках пару раз, на пробу, трепыхнулся, да так и замер, ожидая приговора, которого почему-то не последовало.
Вместо того, чтобы позвать кого-то или же притащить его силой прямиком в лапы только того и ожидавшего храмовника, Иан накрыл глаза мальчишки другой рукой, погрузившись в его прошлое, ища что-то.
Амелл не особо вглядывался в чужую жизнь, ему нужен был лишь ответ: станет ли мальчишка, тот, каким он был сейчас, помехой. По всему выходило, что нет.
– Идём, – маг мягко потянул ребёнка куда-то в сторону от поместья. Он знал, что совершал, должно быть, одну из самых фатальных в своей жизни ошибок, но поделать с этим ничего не мог, да и не хотел. Заглянув в чужое прошлое, став тем парнишкой, которого силой увели из любившей его семьи в непонятное, мрачное место… Иан просто не мог отдать его храмовникам. И ничуть об этом не жалел. Почему-то на душе было спокойно, хотя должна была бушевать буря: столько лет он старательно следовал всем правилам, что вбивались в магов, лишь бы не сорваться, не стать на одну ступень с демонами, поджидавшими его в Тени… но сейчас Иан чувствовал необычайную лёгкость. Отчего-то магу казалось, демонам не удалось бы зацепиться за это воспоминание.
Доведя обмершего парнишку до сторожки, где обычно никого и не бывало, он осторожно подтолкнул его к скамье, быстро наложив мощный щит на стены старого здания.
– Побудь здесь пока, – Иан фыркнул, заглянув в чужие, всё ещё обречённые глаза. – Как бы тебе там ни казалось сейчас, учиться тебе действительно нужно. Обуздать магию без помощи трудно, тебе нужны учителя. Но учить они тебя будут совсем не послушанию.
Прекрасно зная, что сейчас никакие слова просто подождать убедить мальчишку не могли, Амелл прошептал ещё одно заклятье и быстро вышел, запечатав сторожку. Теперь время в ней текло совсем иначе, а потому, сколько бы времени ни прошло в реальности, следующая встреча с ним для мальчишки произойдёт всего через пару секунд после этой.
Быстро развернувшись, маг направился обратно, к дому, где как раз заканчивался ужин, который был им проигнорирован. На губах играла лёгкая улыбка.
Внезапно подскочившее настроение Иана успел заметить лишь Зевран, пробравшийся в его покои незамеченным. Эльф улыбнулся довольно, быстро подойдя к магу, и почти повис, обхватив за шею.
– Мой господин рад вернуться домой? – озорной взгляд из-под полуопущенных ресниц не позволил тяжким мыслям вновь завладеть вниманием Иана, но настроил его на игривый лад. Как ни странно, только в этот момент загруженное сознание осознало, что Зевран был лишь в лёгких свободного кроя штанах. В комнате резко стало немного жарче, несмотря на открытое окно, мага отовсюду атаковала духота. Вот только что-то подсказывало, с погодой это не было связано.
– Разумеется, – ладонь словно сама собой запуталась в светлых, мягких, как шёлк, волосах, чуть оттягивая, вынуждая эльфа склонить голову к плечу. Губы тронула такая же хитрая улыбка. – Вот только в дороге я слишком устал и потянул спину.
Горячие губы, осторожно дотронувшиеся до шеи, замерли на пару секунд, сцеловав едва сбившийся пульс наглого Ворона. Спешить отчаянно не хотелось: наконец у них было время отдохнуть в мягкой постели без необходимости отлучаться на дежурство. Должно быть, от этого обычный сценарий превратился в какое-то сопливое представление.
Движения были мягкими, лишёнными обычной поспешности, почти граничившей с грубостью. Никто никуда не спешил, казалось, прелюдия была намного жарче последовавшего действа. Многие годы оба – и эльф, и маг, - всё время куда-то торопились, прекрасно зная, что уже безбожно опаздывали, а потому сейчас искренне наслаждались выдавшейся минуткой покоя.
Но от себя убежать трудно: движения становились всё более жадными, быстрыми. Уступать никто не хотел, отстраняться – тоже. Сдерживаться попросту не получалось, потому сила вышла из-под контроля очень быстро, Иан даже не заметил этого, лишь утром, поднимаясь, судивлением обнаружил опрокинутый столик и едва не запутался в упавшем балдахине.
Но и тогда лишь улыбнулся, оглянувшись на лениво развалившегося на постели, жмурившегося от солнца Зеврана, для которого всё происходившее явно было только интересной игрой.
Быстро опустив горячую ладонь на высунувшуюся из-под одеяла лодыжку, Иан склонил голову набок.
– Не боишься? Я ведь могу порвать тебя на кусочки, – эльф только лениво фыркнул.
– Не меня, – и, подумав, всё также медленно, лениво, не пожелав разрушать волшебного утреннего покоя, приподнялся, притянув мага к себе. – А потому бесить тебя всегда приятно, люблю проверять цепи на прочность.
Последние слова Зевран почти промурлыкал в чужие губы, укладывая Иана сверху. Отчего-то казалось, если хорошенько попросить, завтрак им могли сделать и отдельно.
***
Настроение Иана было прекрасным. Маг сам не знал, от чего: то ли дело было в приятных воспоминаниях, связанных с родным домом, то ли в принятом накануне решении, но даже постное лицо Айвана не выводило из себя. Амелл даже рассмеялся на тихое предложение Алистера сдать его поскорее Винн, а то, кажется, он где-то головой ударился серьёзно.
И даже сестра, смотревшая на него издали, но так и не решившаяся подойти, заметно расслабилась. Рядом с братом она уже могла говорить мягко, с улыбкой, почти шутя, а тот ей и не противился. И пусть между ними не было заметно какой-то особенной теплоты, было довольно легко увидеть: когда-то они были близки. И стен между ними выросло намного меньше, чем они не могли бы преодолеть.
В общем и целом, Иан был доволен жизнью. И уж тем более мага вряд ли могли бы огорчить возобновившиеся «поиски» мальчишки: кроме него одного, сторожку всё равно никто открыть бы не смог. Да и не полез бы туда никто – осмотрели ещё вчера.
Хозяева их не останавливали, лишь однажды Солона придержала брата за локоть, не давая пройти к беседке под яблонями.
– Прошу, не стоит там искать, лишь потратите время, – проигнорировав подозрительное бурчание Алистера, она тихо продолжила. – Там мама.
Но и не забыла уведомить остальных:
– Ей нездоровится уже долгое время, не нужен ей повод для беспокойства, – и, поджав губы, мягко попросила. – Пожалуйста.
Маг кивнул, бросив на беседку быстрый взгляд. Их мать болела уже многие годы. Что с ней, не смогли понять лучшие целители Ферелдена. Сам Иан уже не помнил её другой – весёлой, энергичной женщиной с тёплой улыбкой. Ему было около пяти лет, когда её глаза окончательно потухли, а в движениях появилось лишь равнодушие. Но почему-то по ней он всегда скучал больше всего. Кинув на беседку в тени ещё один взгляд, Амелл отвернулся. Им нужно было «обыскать» ещё много всего.
Но настроение начало портиться. Словно повинуясь его воле, солнце быстро скрылось за набежавшими тучами, а ветер усилился. Маг тут был ни при чём: погода на Севере всегда была переменчивой. И всё же вместе с воспоминаниями о медленно меркнувших глазах матери в душу Иана закралось дурное предчувствие, сжавшее сердце в тисках. И правда, когда это хоть что-то шло по намеченному раньше плану?!
***
Иан просчитался. Ну, конечно, сразу можно было бы догадаться: без добычи Айван уходить не собирался, магу, каким бы Серым Стражем он ни был, доверять не собирался. Так что же мешало ему самому пуститься на поиски, оставив всех, кто мог бы ему помешать, в доме?!
Неладное маг почувствовал далеко не сразу. Внезапное желание Айвана избавиться от их общества он лишь поддержал, пожелав ему хорошенько отдохнуть. И, желательно, не возвращаться. Пусть некоторое беспокойство его и не отпускало, Иан всё же продолжил трапезу. Подорвался он лишь тогда, когда почувствовал, что его чары попытались развеять. Пока что неудачно, но кто же эту кару знает.
Конечно же, вслед за подорвавшимся с места магом не могли не рвануть и его спутники. Даже обычно спокойная Винн поспешила следом за всеми. Быть может, дело было в выражении лица Амелла, а может, тоже почувствовали что-то: мало кто мог бы назвать святую кару тихим, почти неслышимым и незаметным приёмом. В любом случае, оставлять мага одного не стоило.
Винн, хоть и не медлила, оказалась на месте последней, а потому ей не довелось видеть ни яростных обвинений и требований храмовника, ни поначалу мягких, почти спокойных просьб мага отступить, ни недоумевавших лиц его спутников. Пропустила она и, в общем-то, справедливые, обвинения храмовника. Вот только, как бы Айван ни злился, он всё равно был чужаком. И это чувствовалось: когда Винн подошла, обстановка уже накалилась до предела.
Уже не осталось никого, кто бы не понял причины, по которой Айван так разозлился. Лелиана выглядела поражённой, девочка была далеко не так проста, как могло показаться на первый взгляд, однако же она искренне верила: служители Церкви не могли быть жестокими монстрами, от которых следовало прятать детей. А потому и поведение Иана было ей непонятным, чуждым.
Алистер смотрел с пониманием, он ещё колебался, понимая, отчего такое простое и правильное решение выбило его друга из колеи. Он знал: мальчишка мог и не пережить наказания за побег. И вся его прошлая уверенность заметно пошатнулась от речи Айвана – злой, надменной. Тот явно хотел заполучить мальчишку не с благой целью. Что-то в самом облике храмовника изменилось: выражение лица стало хищным, пальцы то и дело сжимались, словно бы мальчишка уже оказался в его руках. Алистер не верил, что ему можно доверить ребёнка, но и открыто идти поперёк воли Церкви не решался.
Один лишь Зевран наблюдал за всем с большой долей равнодушия. Ему было плевать на доводы храмовника, что бы ни случилось дальше, он бы последовал за магом. И перерезал своих вчерашних приятелей, не задумываясь. Винн не было страшно, ей хватило бы сил, чтобы прикончить эльфа, но, всё же, встретившись с ним взглядом, она ему кивнула.
Происходившее было странным, оно никак не желало укладываться в голове. Даже у Винн. Хотя женщина и знала о том, что случилось, почему в год, когда Иан прибыл в Круг, им досталось всего с десяток перепуганных, молчаливых детей. Как-то незаметно всё отошло на задний план, стало почти неважным. Потому, должно быть, так никто и не понял, что же случилось. Даже сами участники.
Вряд ли кто-то смог бы сказать точно, что же так сильно разозлило мага, вывело из себя настолько, что он потерял над собой контроль. Последние услышанные им слова храмовника были совсем безобидными, даже не угрозы:
— Когда-нибудь ты поймёшь, что это было необходимо, — сказанные с уверенностью, надменно. Возможно, Айван собирался напасть на Стража, но пока только стоял перед ним, вскинув правую ладонь вверх. Ничто не предвещало беды, но Иан неожиданно отступил, резко схватившись за голову. Следом за ним дёрнулись его спутники, было решившие, что храмовник что-то на Амелла наслал. Но нет, тот и сам удивился.
— Страж? – обеспокоенный возглас храмовника, казалось, сделал лишь хуже: с губ мага сорвался тихий стон. Айван подошёл ближе, должно быть, желал помочь. Или же хотел оттолкнуть упрямого мага. Но так и не успел ничего сделать: слабый стон быстро перешёл в шипение, а реальность скрылась плотным туманом.
Их высадили прямо перед воротами. Как объяснил старик, сопровождавший их, это был ещё не Круг, а только перевалочный пункт. Некоторым вещам юных магов должны были обучить здесь, храмовники – служители Церкви, следившие за порядком в этом мире, – должны были показать им, что в Круге считалось бы преступлением.
Далиан всю дорогу до серой, почти безликой крепости пытался быть послушным. Он прекрасно понимал: правила появлялись не по пустой прихоти, а по необходимости. В отличие от бесившегося рядом рыжеволосого мальчишки, сбегать он уж точно не хотел, каким бы сильным ни было желание вернуться домой, к семье. Потому что это не было правильным поступком.
Но рыжик был не только непокорным мятежником. Он был ещё и дружелюбным, а потому вился вокруг, крутился и болтал, не переставая. Далиан мысленно вздыхал, но отвечал вежливо и приветливо, надеясь, что когда-нибудь ему надоест. В конце концов, у него дома был такой же неугомонный пёс: пушистый, добродушный, но абсолютно не поддававшийся обучению: даже у отца Далиана не вышло. И даже Пушистику однажды надоело, о чём мальчик и сообщил соседу, в очередной раз решившему сбежать. Точнее, придержав его за коленки, чтобы не пришлось ловить выпавшего придурка.
Тот лишь рассмеялся, пихнув Амелла в плечо. Что ж, Пушистик тоже не с первого раза успокоился.
Выйдя из повозки, Далиан повёл плечами, разминаясь. Следом за ним, болтая без умолку, практически выпал его новый «друг» и тут же куда-то понёсся. Амелл его не стал останавливать, лишь обречённо вздохнул. Конечно же, далеко уйти мальчишка не смог: его быстро схватили за плечи и отвели обратно. Подняв глаза, Далиан увидел перед собой мягко улыбавшегося мужчину.
– Меня зовут Захария… – взгляд его был мягким, почти отеческим, но на плечах Андерса, того самого беглеца, почему-то остались синяки.
Картинка быстро темнела, точно кто-то выкачивал из неё все краски. Откуда-то повеяло холодом. Но этот прыжок не был последним: едва успев вернуться в реальность, их снова накрыло волной чужого сознания.
Правила были строгими, выполнять их в точности оказалось тяжеловато. Да и не все они обладали нужными силами: среди прибывших были и девчонки, и эльфята. Далиан сам получил пару раз по рукам, когда действовал по привычке, задумавшись о чём-то своём. Запястья потом, конечно, болели, но он ещё легко отделался: в первый день наказали шестерых, на следующее утро увели ещё троих.
И вот тут уже было не до смеха, Амелл почти клещом вцепился в нового друга, почти не сводил с него взгляда, чувствуя: простыми тычками и ударами он не отделается. Что-то подсказывало, что Андерс даже не догадывался о том, что себя можно сдерживать и не нарываться на рожон. Далиан волновался за друга.
Сам Амелл проблем почти не доставлял. Почерк его был понятен, речам служителей Церкви всегда внимал, остальных старался успокоить. Вот только легче ему от этого не становилось: хотя похвала храмовника – Захарии – и была приятна, находиться рядом с ним было страшно.
Место, где их держали, было странным: серым, безразличным. Чужая воля давила, мешая дышать, почти душа. Даже Андерс, вечно весёлый и беззаботный, стал всё чаще хмуриться, грустить. Далиан его понимал. Раньше ему казалось: намного проще следовать правилам, чем создавать свои, но здесь всё было совсем не так, как дома.
На третий день принесли плети, к вечеру всех собрали во дворе. Амелл нервно дёргался, волнуясь: за весь день он ни разу не столкнулся с Андерсом, вознамерившимся сбежать как можно скорее. Предчувствие говорило Далиану, что его рыжее недоразумение как-то в это впуталось.
Их посадили полукругом, каждому, по очереди, положив руки на плечи, точно уверяя в безопасности. Вот только все уже поняли: безопасно тут не было никому.
В центре «площадки» установили какие-то палки. Их назначение стало понятно лишь тогда, когда вывели парнишку. Манса, кажется, так его звали. Он был бледен, почти сер. Даже с расстояния было заметно, как сильно дрожали его руки. Далиан видел: он не плакал, но подбородок его отчего-то дрожал. Впрочем, скоро эта дрожь отошла на задний план.
Мальчишка был раздет по пояс. Вечер был прохладным, потому, должно быть, чтобы Манс не мёрз, развели костёр. Жаль, он не оценил: едва храмовники выпустили его из рук, мальчишка тут же рванул куда-то в сторону, отчаянно сопротивляясь неизбежному. Чему, Далиан всё никак не мог понять. Даже когда Манса грубо скрутили, привязывая к тем самым палкам, установленным раньше.
Первого удара Амелл не видел. Слышал странный свист, видел, как дёрнулось тело мальчишки. Как издали до него донёсся громкий вскрик. Второй удар он разглядел гораздо лучше. Лицо Манса исказилось в жуткой гримасе. И пугала она намного больше, чем то, что происходило вокруг.
На третий удар Далиан вздрогнул вместе с ним. Чтобы не вскрикнуть, пришлось сильно-сильно сжать ладони в кулаки. Это помогло. Во всяком случае, шум, давивший на уши, стал намного тише, но лучше всё равно не стало.
Четвёртый удар заставил опустить голосу, в испуге прячась. Амеллу было страшно, страшнее, чем в тот день, когда он едва не обрушил на собственную сестру тяжеленный камень. Сейчас он не был виноват в том, что происходило, но и повлиять хоть на что-то не мог. Далиан был добрым ребёнком, чужая боль ощущалась им довольно ярко, ненамного слабее собственной. Именно поэтому он предпочитал уступать, даже во вред себе. Но здесь этого было недостаточно.
С каждым ударом Далиан сжимался всё больше, даже когда Манс перестал кричать. И только одно заставило его поднять голову: шипение, разрезавшее тишину.
Раздавшееся шипение заставило Амелла резко вскинуть голову: храмовник, проводивший наказание, зажёг факел от горевшего совсем рядом костра. Далиан замер. Как со стороны он заметил собственную, чересчур прямую спину, из-за которой поднимался, полыхая, огонь от полуживого факела. Оторвать взгляда от этого зрелища он так и не смог. Даже когда тело – странно тёмное, больше похожее на древесину, унесли, он продолжил наблюдать за остывавшими палками.
Следующим во двор выпихнули Андерса. Мальчишка выглядел напуганным, пусть и не так сильно, как Манс. Быстро найдя взглядом Далиана, он ему подмигнул. Вообще он выглядел намного лучше – даже не попытался сбежать. Не кричал, не проклинал никого. Только улыбался, словно относился ко всему происходившему, как к шутке, даже когда его привязывали. Храмовник размахнулся, разогреваясь, полоснул плетью по угловатой, костлявой спине, вырывая из мальчишки первый, пока что совсем слабый вскрик.
– Стойте! Это я виноват! – раздавшийся голос был усталым, но виноватым. Его обладатель долго время храбрился, но только теперь, осознав всю ответственность, готов был признать вину. В нос резко ударил запах горелого мяса. Далиан и не замечал его раньше, пока не столкнулся взглядом с храмовником, совершавшим правосудие. Им оказался Захария. И почему-то сейчас он насмешливо разглядывал именно его. Вообще все уставились на Амелла, даже Андерс удивлённо вскинул голову. Только тогда Далиан понял, что испуганный вскрик принадлежал именно ему.
Захария прищурился, подошёл ближе, покачивая рукояткой плети из стороны в сторону.
– Не хочешь рассказать?
– Я-я… – Далиан вдохнул глубже. Сердце билось где-то в горле, мешая говорить, но он должен был что-то придумать. И срочно – пока его друг не превратился в плохо прожаренное мясо. Пауза уже прилично затянулась, когда Амелл, наконец, смог говорить:
– Я поспорил с Андерсом, что он сможет достать цветок, о-он растёт за оградой, нам туда нельзя, н-но я подумал…
– Наказание за такое вы должны разделить оба. По три удара каждому, – Захария сокрушённо покачал головой. – За свои поступки нужно отвечать.
И медленно, понимающе, поинтересовался:
– Это ведь правда?
Далиан встретил его взгляд, дрожа, как лист на ветру. Но почему-то именно этот взгляд придал ему сил. Быстро кивнув, мальчик застыл. Внутри замёрз, почти ничего не чувствуя. Очнулся он уже у странного сооружения, к которому его должны были привязать. Амелл медленно моргнул. Ладони сами собой с силой впились в верёвку, которой его связали. Далиан стиснул зубы, напрягся, сам не зная, чего ожидать: дома ему никогда даже подзатыльников не доставалось.
Конечно же, он закричал. Первый же удар обжёг не хуже кипятка. Тело дёрнулось в сторону, перед глазами поплыло. На глазах вскипели слёзы, сморгнуть их получилось только с третьей попытки. Второй удар, казалось, вышел слабее. Мальчишка простонал что-то себе под нос, стиснул зубы с такой силой, что почти почувствовал вкус пыли, в которую они начали крошиться. Далиан понадеялся, что худшее уже случилось и дальше станет легче. Глупый ребёнок. И мир ему это тут же доказал.
Последний удар пришёлся на уже вздувшуюся, растравленную кожу. Боль вернулась с новой силой, облизнув от лопаток до поясницы. Далиан почти оглох от собственного крика: в ушах уж точно звенело достаточно долго, по крайней мере, до того момента, как он почти мешком свалился на землю. Осматривать его, конечно же, никто не собирался.
В голове было удивительно пусто и тихо.
Прийти в себя надолго не получилось: слишком сильно захлёстывало сознание мага. Дробясь, образы не желали отпускать своих жертв. Внутри то поднимался жар, то заглушал всё сводивший с ума холод. Забвение было почти подарком.
Дверь отворилась с тихим скрипом, точно вошедшему нужно было приглашение. Как будто приглашение было необходимо скверне, чтобы поразить несчастных. Хотя, кто же его знал…
Далиан медленно приоткрыл глаза, разглядывая вошедшего сквозь полуопущенные ресницы. Мальчишка лежал на животе, а потому видел всё под немного странным углом: сейчас, не напрягаясь, он мог разглядеть лишь доспех храмовника. Узнал Амелл его, лишь когда тот заговорил. Захария.
– Ты поступил благородно, – горячая ладонь коснулась затылка, поглаживая в попытке успокоить. Далиан сжался, тело напрягалось, а из-за этого вновь начали взрываться болью едва успокоившиеся раны. На самом деле одна рана, но легче от этого не становилось. – Но стоило ли твоё благородство тех жертв, к которым приведёт жизнь этого мальчишки? Его уже не изменить. Ты ещё можешь спасти многие жизни…
Голос мужчины был полон искреннего сострадания, просьбы поступить правильно. Ему хотелось верить, не подчиниться просто не получалось: губы сами двигались. Даже после всего, что он сделал, Амелл не хотел его расстраивать. Жаль, внутри всё заледенело.
Приподнявшись, мальчик опустил голову так, чтобы короткие пряди упали на лицо. Показываться кому бы то ни было он не хотел. И отнять это у него храмовник не мог. Пока.
Облизнув губы, мальчик с силой прикусил нижнюю.
– Всё было так, как я сказал, – по подбородку скатилась пара капель крови, но Далиан этого, похоже, не заметил. Мальчик ещё некоторое время не шевелился, глядя прямо перед собой, а потом всё же лёг обратно. Захария тоже был слишком занят, чтобы обращать на такие глупые заминки внимание.
– Ты храбрый и умный мальчик, – храмовник вздохнул. – И этого точно не заслужил.
Присев на край лежанки, он за плечи удержал резко дёрнувшегося в сторону ребёнка. Осторожно проведя ладонями вниз, к локтям, мягко закончил:
– Сначала будет немного больно, но иначе твою спину не вылечишь. Потерпи.
Далиан застыл. Тело медленно расслаблялось в жёстких руках храмовника. Он был прав: мазь была жутко жгучей. В первый момент ему даже показалось, что его снова ударили. Но гораздо противней снадобье пахло – Амелла едва не вывернуло наизнанку. Но от чего-то стало спокойнее. Прикрыв глаза, мальчик сглотнул, осторожно сжав ладони в кулаки, оставляя на коже новые царапины.
Храмовник втирал мазь в спину со знанием, будто делал это уже не в первый раз. Должно быть, так оно и было. Тишина съедала комнатушку совсем недолго: почти сразу Захария заговорил:
– Мне не было приятно делать то, что ты сегодня видел, но таковы правила. Ты ведь знаешь: когда-то давно маги навлекли на наш мир ужасные страдания лишь из собственного тщеславия. И теперь нам нужно потрудиться, чтобы подобное не повторилось. Всем нам.
Мужчина склонился ниже, заговорил намного тише, точно не хотел, чтобы кто-то ещё услышал его слова, хотя больше в комнатушке никого и не было.
– С тех самых пор, как меня отправили в это место, уже год я стараюсь помогать таким, как ты: верным, послушным детям, которые не способны совершить страшное, погубить чужие жизни…
Далиан моргнул, чужая речь с каждым мгновением становилась ему всё более чуждой, внутри разливалась странная прохлада. Мальчик чувствовал от неё большее облегчение, чем от жгучей мази. Сознание куда-то уплывало, наваливалась усталость, мазнув взглядом по замершему храмовнику, он приподнял бровь: уйдя в себя, он совсем прекратил слушать, что говорил Захария.
– Ты ведь согласишься мне немного помочь сейчас? – Далиан равнодушно дёрнул плечом, отворачиваясь. Что-то внутри шептало: завтра он снова высечет, а потом придёт утешать. Захария был храмовником, готовым пойти на всё, чтобы выполнить долг.
На зубах что-то горчило. Хотелось поскорее прополоскать рот, как следует натерев его перед этим острыми специями. И то, казалось, этого было бы слишком мало.
Далиан лежал почти без движения, не сводя взгляда с собственных пальцев. Ничего не менялось и, должно быть, меняться не должно было. Тихий шёпоток на краю сознания всё не унимался: происходившее и близко не было нормальным. А потому никто их отсюда выпускать не собирался, ни в какой Круг они не должны были попасть. Уже нет. Амелл, конечно, был наивным ребёнком, который верил в сказки, но даже он это понимал. Случившееся на третью ночь – плети, костёр… всё повторялось ещё пять раз.
Далиану досталось трижды, он вёл счёт ещё с первой ночи, когда, проснувшись поутру, обнаружил, что мир за одну ночь растерял все краски, он даже не был способен на самую слабую улыбку: губы просто не растягивались.
Андерс, виновато пробурчавший что-то при встрече, тоже не вызвал почти никаких эмоций, и всё же Далиан попросил его больше не влипать. Впрочем, их надсмотрщикам быстро стало мало серьёзных прегрешений. А оставить рыжего паренька в одиночестве почему-то не получалось. Пока что тот был единственным из всех них, кто мог бы сойти за живого человека. Как у него это получалось, Амелл не знал, но отпускать его от себя не хотел. Пожалуй, это было его единственным желанием за долгое время.
— Эй, Амелл, чего раскис? Я тебе обещаю, после сегодняшнего шоу они подобреют! – даже сейчас Андерс, чей голос раздавался через стенку, хоть и был приглушён, явно улыбался до ушей, очевидно, надеясь, что друга это развеселит. Глупая затея. Не вышло. Далиан лишь перевернулся на другой бок, продолжив разглядывать собственные пальцы. Но провалиться в небытие ему не дали.
Грубые руки подхватили его, вытаскивая в коридор. Вот тут Амелл и ожил: забился, мешая себя перетаскивать.
Конечности не были послушными, тело дёргалось само по себе, словно пыталось вырваться. Реальность окончательно отступила, став совсем безликой, серой. В то же время видения наполнялись яркостью и красками, точно готовились взорваться.
Руки неприятно тянуло, Далиан знал, что должно было произойти дальше, все иллюзии, какие у него были, уже успели раствориться, как утренний туман, но страшно всё равно почему-то было. Сглотнув, мальчик постарался выпрямить спину. Найдя глазами заплаканного рыженького паренька, постарался успокоиться. Вышло не особо успешно: губы, не прекращая, дрожали. И лишь Создатель знал, сколько сил приходилось прикладывать, чтобы дрожали только они.
Быстро подняв голову к потолку, Далиан, прикрыв глаза, принялся молиться. Откуда-то он знал: эту взбучку ему не пережить. Что ж, сам виноват. Мальчик прекрасно понимал: всё это происходило лишь потому, что он не смог просто заткнуться и молчать. Захарии он нравился, а значит, смог бы протянуть до конца. Видимо, внутри всё ещё оставался слабенький огонёк жизни, который не смогли погасить в этом страшном месте. А может, всё было как раз наоборот, Далиан сам не понимал, ждал ли он долгожданного покоя и прохлады забвения или же старался выжить.
— Ну, ты готов? – сладкий, почти сахарный голос Захарии всё же заставил вздрогнуть. Но глаз Амелл так и не открыл. Он почувствовал, как что-то твёрдое приподняло его подбородок, с трудом подавил потребность сглотнуть. – Ну же, посмотри мне глаза напоследок. Ты же помнишь, что должен считать до десяти, прежде чем начнётся самое интересное?
Глаза всё же распахнулись в ужасе. Пусть Далиан знал, что его ждало, сил не бояться этого у него больше не было. С трудом, но он заставил себя кивнуть. Всё также молча. Однако Захария не спешил уходить. Он медленно, смакуя, повернул его подбородок в разные стороны, тихо вздохнул, цыкнув: сетовал, что такой чудный и послушный ребёнок связался не с той компанией. А потом вдруг резко отошёл, загадочно улыбаясь.
Голова тут же опустилась вниз, к груди, сердце билось в ушах. Ожидание убивало, заставляло с каждой секундой что-то внутри умирать. Маг успокоился, лишь когда услышал свист хлыста.
— Раз…
Во рту чувствовался неприятный привкус металла, но никаких ран на самом деле не было. Это были чужие, навязанные ощущения. И это чужое сердце сжималось всё сильнее, не в силах справиться со всем, что происходило.
Далиан почти ничего не понимал, только считал правильно. Губы кровили, пот, попадавший в места, где кожа была раскроена, приносил боль едва, но зато постоянную – ноющую, зудящую.
Мальчишка сломался ещё на пятом ударе, но сознания до конца не потерял, почему-то милосердный Создатель не подарил ему такой роскоши.
Боль была просто невыносимой. Каждый раз, когда казалось, что хуже уже просто не могло быть, раздавался свист хлыста. Оставалось только считать, изредка умоляя о смерти. Хороший урок. Дома Далиан всегда от него бежал. Само слово ответственность казалось далёким и страшным. От серых стен этого места бежать не получилось.
— Ну-ну, чего же ты, самое интересное ведь ещё только начинается, — должно быть, он слишком ушёл в себя. Настолько, что даже не заметил, как Захария, отложив хлыст, вновь подошёл, приподнимая безвольный подбородок. – А я ведь почти поверил, что из тебя выйдет толк…
Склонившись ниже, церковник заговорил ещё слаще:
— Ну, ничего, после тебя займусь твоим дружком, герой, — Далиан дёрнулся, вызвав гортанный смех своего мучителя. Спину обожгло тёплым маслом. Мальчик уже понимал, что этот день ему пережить не удастся, но в груди всё равно разливалась жгучая, ничем не сдерживаемая ярость. Впервые в жизни ему действительно хотелось чужой смерти. Он даже рванулся вперёд, зарычав. Амелл продолжал шептать свои молитвы, вот только теперь уже он искренне просил о другом.
Ещё до того, как за спиной Далиана появилось пламя, оно загорелось в его распахнувшихся сероватых глазах. Раздавшийся следом жуткий, обречённый вой почему-то напоминал звон разбившейся вазы.
Боль была намного сильнее, чем раньше. Амелл почти чувствовал, что каждая его клеточка разрывалась от незнакомой, совсем новой боли – пульсировавшей, ненавистной, нараставшей с каждой секундой. Далиан почти не осознавал себя, его сознание, разлетевшись на осколки, парило где-то вдали, оставив тело корчиться в одиночестве.
А потом неожиданно стало немного легче, хриплый шёпот из разодранного горла превратился в тихий скулёж. И, наконец-то, получалось думать о чём-то кроме жадно пожиравшей его боли, без которой Далиан уже не представлял собственной жизни.
Его ярость и злость никуда не улетели, они проклятьем нависали над теми, кто с упоением разглядывал корчащийся от боли факел, кто попросту закрывал глаза, когда кто-то в очередной раз корчился от боли. Растрескавшиеся губы беззвучно шевелились, а глаза чуть прикрылись. Лишь на миг, но Далиан почувствовал странное облегчение. Чтобы после закричать снова, приветствуя возвращавшуюся боль. Вот только её он уже почти не почувствовал, провалившись, наконец, в прохладную, столь желанную тьму.
Никто не заметил поднимавшегося с земли дымка, с каждой секундой становившегося всё горячее. Лишь после того, как мальчишка окончательно замолк, безвольно повиснув на цепях, зрители отвлеклись на странный жар, который должен был бы поутихнуть после того, как «факел» затушили. Рыжего мальчишку выпихнули вперёд, поближе к замолкшему другу. Отпускать их живьём никто не собирался.
Вот только тот самый безобидный дымок уже превратился в пламя, обходившее лишь небольшой уголок, где лежали мальчишки.
Крики, поначалу удивлённые, злые, начали раздаваться практически сразу же. Лишь через пару минут они перешли в перепуганные вопли, умолявшие крики. Злая ирония – те, кто без жалости поджигал, мучил детей, сейчас молили Создателя о пощаде. Но отчего-то тот был глух к их мольбам: храмовники сгорали заживо, не в силах провалиться во тьму, они на себе чувствовали всё то, на что до этого лишь смотрели со стороны.
Горели и запертые в своих каморках будущие ученики Круг, их крики были намного тише: огонь перекинулся на здание почти бесшумно, многие, уставшие и измученные, покинули мир, так и не проснувшись.
Дал… иан… Иан, кажется, так его звали, всё же решился приоткрыть глаза, чтобы столкнуться с испуганным взглядом рыжего паренька.
Нечеловеческий крик привёл его в себя. Пару раз моргнув, фокусируясь, возвращаясь в реальность, Амелл обнаружил, что перед ним уже не было никакого Айвана. Собственно, храмовника не было нигде. В ноздри забивался сильный запах гари, трава почему-то посерела. Стараясь не слишком задумываться о том, почему такое произошло, маг сглотнул, прикрывая глаза. Вдох-выдох, что бы ни произошло здесь сейчас, этого уже не изменить, нужно было просто довести дело до конца. Так ты себя успокаиваешь, да?
Мотнув головой, Иан задрожал, опустившись на колени: ноги его держать отказывались. Его трясло, казалось, сейчас он просто упадёт замертво, провалившись в глубокий сон без сновидений. И никогда не проснётся.
— Иан? – тихий голос Алистера вывел из оцепенения. Дёрнувшись, маг осторожно заглянул в чужие глаза. Что бы он в них ни прочитал, но взгляд быстро опустил вниз, на «седую» траву. Для того чтобы ответить, пришлось откашляться:
— Скажи Лелиане, чтобы готовилась, в Башню она нашего беглеца повезёт одна, лишние люди им ни к чему, быстрее доберутся вдвоём.
***
Трава едва заметно шевелилась от лёгкого ветра, почти не трогавшего сильных веток яблонь. Шаги скрадывались, были почти неслышными, но тут, скорее всего, спасибо нужно было сказать вовсе не навыкам, а отсутствию тяжёлых доспехов: Иан временно сменил их на более удобный и тихий костюм.
Остановившись у старенькой беседки, он замер на пару мгновений, раздумывая, а потом всё же присел рядом, прямо на траву. Тяжёлый вздох вышел каким-то уж слишком громким, равно как ипоследовавший за ним гулкий стук – Иан прислонился затылком к старому дереву.
Он толком не знал, зачем пришёл именно сюда. И почему – именно сейчас. Просто в один момент то, что случилось, доглодало всё, что от него осталось, и маг почувствовал, что просто должен куда-то уйти. Оказаться подальше от сочувствующих взглядов Алистера и Лелианы, а главное – ставшего совсем неопределённым, закрытым взглядом немного раскосых глаз эльфа.
И вот так он оказался сидящим рядом с беседкой, где уже шестнадцать лет его мать проводила каждый день. В груди сильно тянуло, мешая дышать. Иан уже несколько раз открывал и закрывал рот, так ничего и не произнеся. Но вот, с очередным порывом ветра, кажется, решился.
— Чаще всего демоны приходят ко мне в твоём облике. Им нельзя верить, но то, что они говорят… это ведь не обязательно ложь. Иногда они говорят правду, но она никогда не помогает с ними справиться.
Тихий смех вышел совсем горьким, только штормовые глаза блеснули.
— Они говорили, что это, — легко проведя рукой по дереву, Иан сжал ладонь, чувствуя впивающиеся в пальцы занозы, – моя вина. Что всё произошло из-за меня. Раньше думал, что это только их обычные уловки, а теперь…
Ещё один вздох совпал с тихим скрипом старого рассохшегося дерева. Быстро отдёрнув руку, маг положил ладонь себе на колени.
— Я не знаю, что произошло в ту ночь. Даже не помню почти ничего. Иногда мне кажется, там был кто-то ещё. Когда я молился. Там был кто-то ещё. Он дотронулся до моего плеча и прошептал: «Я всё исправлю». Что-то такое. Иногда мне кажется, что ничего такого не было и всё это просто от того, что я спятил в ту ночь. И всё, что происходит сейчас, только у меня в мозгах.
Тихий смех вышел совсем отчаянным, осторожно дотронувшись до одной из застрявших в мягкой коже заноз, Иан вздохнул.
— Тогда всё пошло наперекосяк. Я чувствовал рядом ещё кого-то - намного сильнее, страшнее. И я его отбросил. Тот взрыв, он шёл изнутри. Мне уже потом рассказали: наши силы связаны с нашей жизнью, обычно ядро сил скрыто плотной сферой. У магов она намного тоньше. У меня её давно нет. Осколки моей сферы его задели, кем бы он ни был.
Маг пожевал губы, прикрыв глаза.
— Иногда он мне снится. Он благодарен мне и, почему-то, считает божеством, — прикусив верхнюю губу, Иан с силой стукнулся затылком о старое дерево. – Иногда я думаю, что лучше бы мне умереть до всего этого. Жизнь многих стала бы намного проще.
— Знаешь, я ведь даже не помню, что произошло, почему ты вдруг стала такой равнодушной, безжизненной, — после небольшой паузы продолжил он. Тишина захватывала всё больше, казалось, магом овладевал странно безразличный покой. – Просто в один момент всё поменялось. Я думаю, когда-нибудь со мной случится такое же… интересно, ему будет хотя бы немного жаль?! Хах, даже смешно от таких нелепостей…
В установившуюся тишину ворвался чей-то громкий, резкий голос, почти напугавший Иана:
— Ты сказал, что эта сфера берегла твою жизнь. Но ты всё ещё здесь, — твёрдый голос заставил мага вздрогнуть. Распахнув глаза, он встретился взглядом с сестрой. Напряжение тут же ушло, на губах появилась лёгкая улыбка. Тихо, почти неслышно он прошептал:
— Если бы в тот момент я пожелал, этот мир был бы мёртв. Это сожрало бы все мои силы. Но я не этого пожелал, вот и выиграл себе немного времени, — безмятежная улыбка почти не вязалась со страшными словами. – У меня есть ещё десять или пятнадцать лет, Лона.

Точка равновесия

Точка равновесия
Лес Бресилиан был удивительным местом. Всё здесь за многие века полностью пропиталось силой, неподвластной живым существам. Каждый камень, каждое дерево – всё скрывало внутри частицу этой силы. Иногда, высвободившись, она помогала создать что-то, чему раньше не было даже названия. Прекрасные, удивительные создания чистой силы заставляли попросту замирать перед ними в восхищении, почтительно склонять голову.
Эта земля любила своих детей – эльфов, во многом им потакала. Но древние силы всегда благоволили балансу: Свет и Тень не должны разлучаться. Именно потому здесь было место не только удивительному, но и тому, что не могло не страшить. Бешеный Клык – лесное проклятье, перекинувшееся почему-то на клан Затриана.
Иан со вздохом опустился на какой-то трухлявый пенёк. Отчего-то лес защищал злобного монстра, не давал пройти дальше: он почти чувствовал сопротивление древней силы, охранявшей лес. И ей не хотелось противостоять, Амелл не чувствовал угрозы, духи Бресилиана лишь тихо просили поберечь их… детище?
Иан покачал головой. Он умел чувствовать жизнь. Когда-то собственные, не сдерживаемые ничем силы сводили с ума, показывая едва заметные золотившиеся нити, проходившие через всё, чего касался взгляд. Лишь самого мага поначалу не окружало ничего. Спустя пару месяцев видения прошли, но способность чувствовать то, что должно произойти, частично осталась. Иногда от этой излишней чувствительности к магии были одни проблемы: Иан просто терялся среди ярких, красочных волн чужой магии. Или в чужих эмоциях. Без зелья Амелл частенько проваливался туда, куда заглядывать ему не следовало. И чем сильнее он нервничал, тем глубже погружался в чужие мысли. Потому поместье Амеллов они покинули уже через два дня – именно столько времени потребовалось Лелиане, чтобы довести перепуганного парнишку до Круга и передать его в понимающие руки магов. Едва девушка вернулась, Иан тут же сорвался с места, спеша покинуть родной дом.
Конечно, он не сбежал, трусливо прикрыв голову капюшоном, это было бы слишком жестоко. Пусть Иан и провёл с семьёй от силы трое суток, что-то внутри него всё же всколыхнулось. Должно быть, тот Далиан, каким он был когда-то, ещё сохранился где-то в глубине его сознания. Потому Амелл обещал: на этот раз он пропадать не будет. Впрочем, Иан совсем не удивился, когда услышал мягкую просьбу Солоны, загнавшей Алистера в угол во всех смыслах – девушка замерла в дверях, загородив проход.
Тихо отсмеявшись, маг мысленно извинился перед другом, всё равно никак иначе он попросить прощения сейчас не мог. Иан старался лишний раз не попадаться своим спутникам на глаза, они с чего-то решили, что именно сейчас ему требовалось выплакаться им в жилетку. Но отчего-то его друзья совсем не думали, с какой силой Амеллу хотелось просто навсегда об этом забыть. Прошлое пугало его. Не только тем, с какой лёгкостью оно вернулось, вновь порушив жизни, но и влиянием, которое оказывало. Иан не мог думать, почти не был в состоянии дышать и больше всего мечтал о смерти. Это состояние уж точно нельзя было назвать хорошим, но признаться в этом он мог одной лишь Винн – целительнице, которая действительно могла бы ему помочь. Остальным Иан, улыбаясь сквозь зубы, говорил: «всё со мной хорошо», – и торопливо растворялся. Смысла говорить о произошедшем с Айваном он не видел.
Конечно же, Алистер намёков не понимал. С упорством мабари он пытался достучаться до Иана. Поначалу маг не желал причинять другу сколько-нибудь серьёзный вред, но тот всё же сумел довести Амелла: в конце концов Иан просто припечатал Ала к стенке и посоветовал думать о себе. Как бы ему трудно ни было выполнить это пожелание.
Оставался наедине с собой Иан лишь в собственной комнате. Здесь он мог не сдерживаться, боясь навредить кому-то. Зевран, как мог, старался не отсвечивать, держась на некотором расстоянии, давая Амеллу прийти в себя. Вороны прекрасно обучили его, эльф умел подстраиваться под любую ситуацию и выживать даже тогда, когда это не было возможным. Вполне вероятно, имелась и иная причина: Зеврану было всё равно. Их не связывали какие-то там высокие и нежные чувства, Иан помнил, на что подписывался, когда начинал эти отношения: с самого начала он хотел лишь расслабиться. И пусть это немного печалило, жаловаться ему было не на что. Более того, маг во многом был рад ненавязчивости эльфа: кошмары Иана терзали его сознание, почти разрывая его на кусочки; и Амеллу очень бы не хотелось, чтобы они вторглись в сознание Зеврана ещё раз. А превращать Араная в пустой сосуд он не собирался.
Иан не мог спокойно дышать в доме, где когда-то вырос. С каждым сделанным здесь вздохом под кожу заползало что-то неведомое, тяжестью ложившееся под сердцем. Пару раз маг ловил себя на странном, страстном желании сделать что-то. Желание разрушить что-то, уничтожить на веки вечные, застилало глаза, а в себя Амелл приходил только от шума: упавшей книги, разбитой вазы…
Иану всё больше и больше становилось не по себе. Он не мог дождаться того часа, когда покинет, наконец, поместье. И когда Амелл всё же смог вырваться, он не стал оборачиваться. Почему-то казалось, делать этого не стоило: всё внутри скручивалось от смешанных чувств облегчения и тревоги.
Маг догадывался, что дело только в его собственных воспоминаниях, но успокоиться так и не смог, пока все они не застряли в бресилианском лесу. Здесь, несмотря на всё, что встречалось на пути, на всех, кто пытался прикончить их с завидным постоянством, Иан чувствовал себя… спокойно, защищённо. Здесь, он чувствовал, был его дом.
***
Раньше Иан редко показывал свои истинные чувства, порой казалось, этих самых чувств у него и не было: равнодушие, пусть и едкое, странно бесконечное смирение почти выводили из себя всех, кто имел несчастье общаться с магом достаточно близко. Амелл был невыносим в своём безразличии, но хотя бы не менялся. Оказалось, что благодарить за это следовало зелье, склянку с которым он всегда держал под рукой.
Теперь склянки не было. Вместе с ней в небытие сгинуло и постоянство. Пусть Иан и старался держать себя в руках, получалось у него преотвратно. Он словно вновь стал учеником, ничего не смыслившим в самом предмете, который собирался изучать. Казалось, вывести из себя его могла любая мелочь, простая песчинка, упавшая не на ту чашу весов. Это было почти правдой: мага попросту с ума сводили собственные спутники.
Чужие эмоции порой накатывали, вынуждая замирать живой статуей. Перед глазами прыгали искры разных формы и цвета, уши закладывало, а внутри взрывались отголоски непонятных чувств: однажды вечером, по пути к лесу Бресилиан, Иану даже показалось, что идея прикончить – или, на худой конец, оглушить парочку спутников, – не так уж и плоха.
После тихого разговора у костра с Винн, Лелианой и непонятно как к ним прибившимся Зевраном, Алистер до ночи ходил с каменным выражением лица, а Иан до утра мучился от головных болей. Ещё когда эта компашка только устраивалась перед костром, маг почувствовал неладное: глаза Лелианы горели фанатичным огнём, пока она что-то торопливо говорила, размахивая руками. Каждый всплеск её красочных эмоций отдавался тихим звоном где-то за ушами. Маг привычно скривился и отмахнулся от насмешек Стэна с Морриган.
Амелл бы не стал обращать излишнего внимания на очередной, пока ещё слабый приступ, если бы к девушке не присоединился Алистер: с каждым всплеском эмоций барда тот становился всё мрачнее. Иан почувствовал, как на виски начало давить, и стиснул зубы. Быстро кинув взгляд на замершую, будто что-то понявшую девушку, маг уже начал подниматься, чтобы разогнать опасную компанию, когда заметил потянувшуюся вперёд Винн. Целительница с сочувствием смотрела на Стража, поглаживая его по предплечью. Иан сидел слишком далеко, чтобы понять, о чём шёл разговор: до него долетали лишь какие-то вскрики, потому маг опирался лишь на свои ощущения: давление на виски стало заметно слабее. Чтобы Винн ни сделала, это помогло.
Однако на этом представление не закончилось; всё же Винн была не только целительницей, но и умудрялась справляться с юными неугомонными магами: разулыбавшийся Зевран, явно наслаждавшийся смятением Ала, получил от неё увесистый подзатыльник.
На этом бы всё и окончилось: Алистер, угрюмый и задумчивый, отправился бы на пост, дежурить; Лелиана, виновато потупившись, отошла бы подальше от костра; а сам Иан, приняв изрядно на грудь, отправился бы спать, уже зная: иначе уснуть просто не вышло бы. Но Алистер просто дежурить не мог: всё ходил из одного конца лагеря в другой и пинал камни, о чём-то вздыхая. Надо ли говорить, в каком настроении к утру был Иан, чью палатку Страж обошёл, наверное, пару сотен раз.
Что ж, Алистер хотел поговорить? Ну, так почему не сделать это ещё на стоянке, пока места, чтобы спрятать труп, было предостаточно?!
– Хочешь поговорить, так говори, чего тянешь? – дождавшись, пока Ал отойдёт достаточно далеко, чтобы умыться, Амелл последовал за ним, но близко подходить пока не решился: перед глазами и так рябило от тяжёлых мыслей товарища.
– Всё хорошо, – деревянным голосом отрапортовал бастард, хмуро зыркнув на Иана. – И это не я бегу от разговора: ты просил держать свои мысли при себе.
– Ну а теперь вот решил их узнать! – Амелл зарычал. – Тебя аж перекашивает уже! Что, хочешь подробности узнать?..
Тихого ответа Алистера он не услышал, тот, пожевав губы, сам повторил его, уже громче. Уже потом, остыв, маг сообразил, что их крики могли привлечь ненужное внимание, но тогда его душила злость.
– Ты мог изменить что-то у Остагара?
Иан, уже разошедшийся, в удивлении замер. Уж точно не таких вопросов он ожидал. И теперь вот стоял и изредка моргал, разглядывая друга, который явно где-то ударился головой.
– Ты едва не спалил нас к порождениям Тьмы, а лет десять назад – почти устроил свой собственный Мор! Сил в тебе – как в бочке бездонной. Так, может, ты просто бездушная скотина? Хотя Винн и сказала, что это тебя опустошит, а ещё призовёт какого-то монстра, но это же ты… – обвинительная речь, красочная, взрывная, отчаянная, под конец превратилась в обычное скомканное бормотание, которое Амелл слушать уже не стал, суть он уже уловил: язык свой Лелиана не контролировала.
– А сам как думаешь? – Иан прищурился, изучая совсем запутавшегося, замершего Алистера, начавшего ковыряться в ближайшем дереве. Запал постепенно развеивался, оставляя после себя спокойствие. Тишина начала напрягать, когда он всё же продолжил:
– Раньше я всегда отгонял от себя такие мысли, не хотел принимать того, что мой друг может оставить кого-то умирать. Ты не раз спасал меня – да и всех нас, даже этого своего эльфа… – Алистер поджал губы, пожевал их, собираясь с мыслями. – Ты готов на всё ради каждого из нас, даже Аргона, как бы ты ни сопротивлялся…
Иан не прерывал друга, внимательно слушая. Маг чувствовал странный покой, как будто мелкими глотками принимал холодившее разум зелье. И нельзя было сказать, что его это радовало. Алистер тем временем продолжил:
– Сколько раз ты заставлял других делать то, что было тебе нужно? Я могу поклясться, что не один раз ты игнорировал просьбы помочь! – подняв на Иана взгляд, он покачал головой, почти махнул рукой. – И теперь ты стоишь передо мной с этим своим каменным лицом, и я просто не знаю, кто ты…
Алистер выглядел растерянным, грустным, но смотрел он прямо и не собирался отступать. Иан хмыкнул, раньше бы он просто отступил, даже не стал настаивать, согласился бы с любой отговоркой, но теперь ему нужна была правда, какой бы она ни была. Что ж, рано или поздно им пришлось бы поговорить, так что…
Но Алистер воспринял его ухмылку как-то не так. Нахмурившись, он попытался быстро уйти, но Амелл успел его остановить, схватив за плечо.

@темы: мои фанфики, Век Дракона, Плач Света, Dragon Age

---

Аватар: легенда об Аанге

Хотя оригинальное название всё-таки интереснее

Аболютли, один Зуко тут перевешивает все эти минусы и вынуждает скулить от восторга, но всё же некоторый неприятный осадок остаётся, а количество фейспалмов на серию порой достигает десятки. И это при том, что от некоторых других серий просто щемит в груди и их попросту невозможно смотреть.

Как же всё-таки меняются вкусы с годами! То, что раньше казалось интересным и забавным, теперь вызывает лишь скуку, но сколь много нового-интересного появляется там, где раньше это не замечалось! При условии, конечно, что работа достойная. А это работа достойная.
Вообще, на эпичные "не спи двое суток, смотри Аватара" сподвигли несмотренные ещё выпуски Ностальгирующего Критика. Но по мере просмотра энтузиазм скатывался всё дальше и дальше в ничто. За многочисленным приятным исключением, но всё же...
Герои прописаны шикарно! Им всем веришь, они все живые, хотя, конечно, для раскрытия Зуко не хватило серий, увы. И да, теперь это уже почти не герои "моего романа" - слишком многое замечается. Глупость, эгоизм, детский сад, который, по-хорошему поркой решается. Но то, как раскрываются на этом фоне другие.... это просто конфетка. Те же Тоф и Зуко: их истории затягивают настолько сильнее, что драма Катары с Аангом почти уже не колышет, а вот они... захватывает дух.
Но всё же некоторые моменты ужаты до ужаса. К примеру, шикарно обоснованная линия Зуко, который совершенно справедливо выбрал свою семью в конце 2 сезона, к середине третьего начинает скакать "галопом-по-европам". Ну, вот кто в 5-6 серий (!!!!) вписывает вливание бывшего злодея в коллектив. Ну хотя да, какой из него злодей... что тем более обидно: серьёзно, было так важно уделять по целым сериям на бессмысленные скитания по пещере влюблённых, театрализованный пересказ предыдущих серий и прочее по целым сериям, а на то, чтоб чуток притормозить метаморфозы - тююю, да он уже поменялся, сойдёт!
Или, на фоне того же Зуко, сам Аанг, который из раза в раз совершает одну и ту же ошибку, делает один и тот же вывод и... совершенно НИЧЕМУ не учится. Что он в первом сезоне был ребёнком, думал только о себе и потом понимал, что он не может быть эгоистом, что во втором, что в третьем... и где-то на периферии Зуко из забитого подростка, пытающегося добиться расположения отца превращается в сильного и мудрого правителя... в общем, косяк тот ещё.
Далее. Сам мир. Он прекрасен. Серьёзно, разделение на 4 стихии не ново, но сама подача до безумия вкусна. Начать можно хотя бы с распределения порядка обучения каждой, когда самая ужасающая и, одновременно, самая удивительная, остаётся на десерт. И продолжать можно вечно.
Здесь всё удивительно логично: самая лёгкая, свободная стихия, воплощение беспокойного, лёгкого и милосердного ребёнка; затем пластичная и гибкая, но вместе с тем величественная и гордая, воплощение более ответственного человека, но, вместе с тем, не лишённого своего детского виденья и эгоизма заодно; вагона эгоизма; фундаментальная, не терпящая компромиссов, честная и прямая стихия, подкрепляющая такого же прямого и упрямого персонажа; ну и на десерт - необузданная, чрезвычайно опасная, мятущаяся, неуёмная, стихия крайностей, непостоянств и мягкости вместе с тем, отражающая какой-то психоз, серьёзно, каждый представитель огненной стихии тянет на конченного психа. Вот тут отдельное спасибо за отражение не только хороших и плохих качеств в людях каждой стихии, но и за то, что, в кои-то веки, вспомнили, что огонь - то, что в отдельных лабораторных загадках имитирует живое существо.
Нельзя забывать и о временных рамках, которые, в кои-то веки сносно выдержаны.
Ну и, конечно же, сюжет. Тут, как я уже упоминала ранее, есть кое-какие пятна. Здесь можно дискуссировать, спорить и вертеть события так, как угодно смотрящему. До откровенных тупостей, тут, конечно, всё же не доходят, а некоторые даже высмеиваются или подаются под интересным соусом, но... всё же это произведение из тех, про которые говорят, что оно "для подростков", вот чувствуется. И это обидно, ведь есть куча таких вот "янгадалт"-ов, сделанных не в пример менее качественно, но с бОльшим размахом аудитории, поглощая которые не создаётся ощущения какого-то флёра нереальности и скуки. Да, они сделаны хуже, не так продуманы, но заточены под разновозрастную аудиторию, где каждый себе найдёт свой уголок. Тут всё же не так. Начиная с того, что 90% всего времени злодеи проигрывают, герои всегда в плюсе, а те, кто так или иначе сомневается, всегда огребает жизненнее всех, и заканчивая тем, что в конце побеждает мир-гармония-белоплащество.
Аболютли, один Зуко тут перевешивает все эти минусы и вынуждает скулить от восторга, некоторая, ущербненькая параллель с Сумеречныи Охотниками, где %60 всего контента можно либо смело вкидывать, либо переснимать, но за Малек можно простить всё.
Но всё же некоторый неприятный осадок остаётся, а количество фейспалмов на серию порой достигает десятки. И это при том, что от некоторых других серий просто щемит в груди и их попросту невозможно смотреть.
ЗЫ а что, Зуко/Тоф как, хотя бы, миди годный вообще анриал?(

@темы: мысли вслух, Аватар: легенда об Аанге, укур, называется, отзыв, скелет из шкафа