Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

С Наступающим Новым Новым Годом! Насыщенным этот год выдался на события!

Все гуляют в Новый год:
Друг, сосед, соседский кот.
На столе стоит икра,
Значит всем принять пора.

Я желаю, чтобы Вам,
Стол любой был по зубам,
Чтоб не стал кроватью он,
Ведь не нужен нынче сон.

Чтобы в будущее году
Все нашли свою звезду.
Чтобы Вам кредит простили,
А зарплату не забыли.

Вот уже куранты бьют,
В небе праздничный салют,
И бокал свой в этот час
Поднимаем мы за Вас!

запись создана: 31.12.2013 в 21:06

@темы: НГ 2014, Поздравление

---

Последняя запись в уходящем году

Что только в уходящем году не было!

Я предупредила

Много даркового нытья и соплей

И мыслей

последняя возможность передумать

Я предупреждала

Не могу сказать, что этот Год - самый лучший из всех. С нетерпением жду его окончания. Во истину - 2013. Жизнь не раз и не два вставала с ног на голову. Почему-то каждый (почти) раз - в худшую сторону. Были, конечно, и хорошие вещи, но многого забыть всё равно не выйдет. Год вышел незабываемым, богатым на эмоции. Много уроков получила, много кого укусила. Жизнь меняется, меняются люди. И я меняюсь. Уже изменилась.
Начался этот бедлам, с, казалось бы, радостных событий, словно на крыльях нёсся вперёд. Много было планов, идей, эмоций. А потом всё засосала чёрная дыра. Как будто обрезали какой-то проводочек и доступ к чувствам тю-тю. Робот какой-то остался. До сих пор имеются опасения, что вернётся, гадёныш.
Наверное, надо сказать спасибо осенним событиям. Знатно растрясли, многое показали. Или не показали, а открыли. Не важно, в общем-то, зато получилось встряхнуться. Разозлиться так, что через пару дней показалось, будто сон кошмарный кончился.
Спасибо ему за это. За всё спасибо. За то, что показал, что пережить можно всё. За то, что рассказал, как часто люди меняются куда-то не в ту сторону, не меняясь совсем. За то, что научил улыбаться и находить радость не тогда, когда хочется кричать, а когда не хочется вообще ничего. И спасибо за то, что в первый раз года за три есть предпразничное настроение.

@темы: мысли вслух, повседневность, пропиваю остатки нервов, скелет из шкафа, жизнь

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Ревность
Автор: Ayranta
Фэндом: Сверхъестественное
Пэйринг: Сэм, Дин/Лиза
Рейтинг: G
Жанры: Гет, Ангст, Драма, Мистика, Мифические существа
Предупреждения: OOC
Размер: Драббл
Статус: закончен
Описание: Сэм потерял душу, вернувшись из Клетки, но кое-что он всё же чувствует
Примечания автора: Пересматривание на ночь глядя чревато последствиями. Собственно, они и есть.

Сэм кусал губы, не понимая, откуда взялось тяжёлое странное чувство, душившее изнутри, когда Дин сказал, что вернётся домой. Не к «ним», не к «Лизе и Бену», не… он сказал домой. За последний год мужчина, наверное, полностью забыл о том, что такое настоящие чувства, стал простой машиной для убийств, но сейчас… он поверить не мог, что испытывает ревность.

Сэм сам просил его жить нормальной жизнью с этой женщиной. Но только когда сам он окажется вне досягаемости брата. Он наказал его тем, что с детских лет было мечтой младшего Винчестера. И что же теперь? Дин смотрит больными глазами не на него, он больше не звонит ему каждые пару часов, чтобы убедиться, всё ли с «Сэмми» в порядке. Он больше не семья. Не сказать, что в этом, бездушном состоянии, Сэмюэль мог нормально расстроиться, но чувство мешало спокойно спать по ночам.

Хотя при чём тут душа? Ни тогда, ни сейчас, Лизу всерьёз он не воспринимал. Нет, серьёзно? Его старший брат, не пропускающий не одной юбки, и какие-то выходные с учительницей йоги? Единственное, что Дин вспомнил о Брейден – «мы с ней такие кренделя выделывали…»

Какая тут к чёрту любовь? Какая к чёрту… семья? Его брат болен охотой, он никогда не бросит, ОН втянул его в это, подвёл к самой черте… Дин всё время твердил, что охота – семейное дело, что им не найти покоя на Земле, что спокойная жизнь не для них, твердил: Сэмми, ты для меня – всё, а теперь готов был променять брата на тех, кого едва ждал. Ну, во вселенских масштабах.

Долго Дин не выдержал, вернулся-таки, но Сэм быстро понял: лучше бы он этого не делал. Стало только хуже.

Больнее всего были телефонные звонки. Дин спускал кучу денег на сотовый, вечно держал его под рукой, заряжал чуть ли не ежедневно. А как преображалось его лицо, когда он говорил: шутливое, нарочито-серьёзное для Бена и мягкое, умиротворённое для Лизы. И ладно бы появились секреты, ладно бы не доверял! Так нет же, нет. Просто теперь Винчестер-старший не кидался к брату по первому зову. Просто теперь в его жизни появился кто-то другой.

Если бы у Сэма была душа, он назвал это ревностью. Но у него не было души, а потому он с затаённой радостью смотрел, как его брата поят вампирской кровью.

@темы: мои фанфики, SPN

---

Название: Падшие
Автор: Ayranta
Жанр: Drama, POV, Romance, Humor, Adventure
Основа: Supernateral (Сверхъестественное)
Рейтинг: PG-13
Дисклеймер: Персонажи сериала «Сверхъестественное» принадлежат Крипке, части сюжета тоже могу где-нить спереть. Остальное моё ^^
Аннотация: Падшие…
Ими могут быть не только Ангелы, но кто же тогда ещё? Прошло уже
тринадцать лет с тех пор, как браться Винчестеры отошли от дел, но
что-то (или кто-то) заставило их снова начать охоту. Вскоре после этого
они пропадают, а молодое поколение охотников вынуждено разгадывать тайну
их исчезновения, но не в одиночку, а вместе с девушкой Рани, искренне
желающей им помочь. Но та ли она, за кого себя выдаёт?..
Персонажи: Бен Брейден/Винчестер, Рани/Роксана, Дин и Сэм Винчестеры, Лиза Брейден, Эмми и Аманда Пирс, Сара Блейк и др.
Статус: В процессе
Размещение: Сначала спросите
Размер: Миди/Макси (как получится)

Сверхъестественное Рождество. Часть 1

Сверхъестественное Рождество. Часть 1

Бен никогда раньше не слышал, чтобы родители так собачились. Нет, конечно, всякое бывало - особенно, когда Дин вваливался весь в крови и с парой дырок в шкурке, но сейчас было что-то из ряда вон. Рядом с ним на кухонном табурете ютился Сэм. Мужчина шмыгал носом и репетировал самое жалобно-доверительное лицо, на которое был способен, но пока что соваться к «милым», которые ругаются, не спешил. В этот момент в стену врезалось что-то тяжёлое. Бен опознал одну из любимых маминых ваз. Плохо дело. А с чего всё, собственно, началось?

Обычное Рождество. Ну, для них. Дин с Сэмом – глупо называть дядей двухметрового лба, который вечно выглядит едва не младше самого Бена – опять куда-то намылились, вооружившись до зубов и рассыпав по всему дому соль. Ничего нового. Только Бену разрешили с ними поехать. Как раз на концерт любимой группы подвезут, пусть на праздниках с друзьями развеется… Конечно же, Лиза в этот бред не поверила и сразу же закатила скандал. Да уж. В прошлый раз, когда Дин просто чуточку попугал парня своими клыками, она его просто вышвырнула за дверь. Теперь, кажется, прибить вовсе решила.

Стёкла зазвенели, но атаку вынесли. Хорошо. Сидеть в продуваемом доме на Рождество не хотелось.

Бен вздохнул, опустив голову пониже. В конце концов, ему уже почти семнадцать, на колледж никаких планов, а заклятье, чтобы отправлять демонов на адскую сковородку он лет с двенадцати наизусть знает. Какие тут вообще могут быть сомнения? Хотя, да, его мама иногда бывает до ужаса наивна. В стену с той стороны врезалась железная пепельница. Через пару секунд раздался вопль Дина.

Наивна, конечно, но рука тяжёлая. Лиза простила Дину Импалу, вечные отлучки, переезды, Сэма, для которого всегда была приготовлена комната, кучу успокоительных и даже то, что Бен вместо летнего лагеря учился различать оборотней и вендиго, зарывшись носом в древние книжки. Она на всё закрыла глаза. Но ждать сына с охот, всего в крови, с парой дырок в шкурке не желала.

Бен не хотел, чтобы родители ссорились из-за него, но менять свои планы из-за других не хотел. Люди умирают каждый день, попав под машину, только что-то никто с ужасом этого не ждёт.

Парень прекрасно понимал, почему сейчас его мать выбивает из отца аргументы, дух и желание спорить, но меняться не хотел. Не мог.

Прислушавшись к исходящим из-за стенки звукам, Парень кивнул своим мыслям и тихо стал отползать к задней двери. За ним подобрался и Сэм. Сами разберутся, кто и в чём виноват, а они пока призрака грохнут, как раз к Рождеству вернутся. И все живы.

***
- Пошёл вон! – женщина тяжело дышала, будто только что пробежала марафон. Чёрные кудри растрепались, пришлось забрать их за уши быстрым движением. Лизу потряхивало от злости и желания разбить о наглую морду Винчестера что-нибудь ещё.

- Лиз, - Дин поднял руки, видимо, собираясь выдать ещё одно оправдание. Когда было надо, мозг у него работал со скоростью света. Почему-то это происходило только тогда, когда чья-то жизнь была в опасности.

- Пошёл. Вон, - хотелось кричать. Или разбить что-нибудь ещё. Всё разбить. Какая к ангелу разница, что останется от их дома, если Винчестер втянул в свою грёбанную охоту ещё и Бена?! Она молчала, когда Бен учился стрелять, молчала, когда ему разрешали изгнать демона. Она и слова не сказала, позволяя сделать Бену тату. Но это уже слишком. Призрак? Долбанный маленький призрак как раз подойдёт? Это уже слишком.

- Он сам может выбирать, чем ему заниматься.

- Значит, не уйдёшь? – кивнув себе, женщина хлопнула в ладоши. – Прекрасно! Тогда уйду я!

- Лиза!

***
Сэм вздохнул. Последние две недели выдались… мда. После «прекрасного» во всех смыслах Рождества Дин решил побить собственный рекорд по укокашиваю нечисти на всём континенте в кратчайшие сроки. А это включало в себя дешёвые мотели, адреналин и его, Сэма где-то на периферии. Вспоминать о том, что Сара обещала открутить ему голову, если с Дином что-то случится (о собственном любимом муже и отце своих детей Блейк-Винчестер пеклась намного меньше). Младшему Винчестеру иногда хотелось побиться головой об стенку. Или побить об неё Дина. Чтобы пришёл в себя, помирился с Лизой и прекратил уже свои бессмысленные потуги самоубиться. Лиза, Сэм не сомневался, вытащила бы мужа и с того света. Он вообще давно уже, после того, как впервые привёз раненого Дина домой, задумывался, кто страшнее: апокалепсис или разгневанная миссис Винчестер.

Скосив глаза на уснувшего за ноутбуком братом, мужчина покачал головой. И не дети уже, вроде бы, а всё равно…
Охотники не «живут долго и счастливо», не тот профиль. Видимо, потому что все поголовно твердолобые бараны. И брат у него такой, и он сам. Оба с кровью впитали фамильную долбанутость. Он ведь сначала и не поверил, что Дин действительно остепенился. Ну, насколько это возможно в данном запущенном случае. И, везя брата «домой» в первый раз, он надеялся, что Лиза хотя бы не позвонит в полицию. И был очень удивлён тем, что на него наорали, заштопали и накормили. Но чему он дивился ещё больше, так это тому, что женщина вновь отпустила Дина. А его выпнула из тёплого дома жена, мягко намекнув, что за братом надо приглядывать.

Тренькнула мелодия телефона. Машинально сунув руку в карман, Сэм не сразу понял, что надрывается сотовый Дина. домашний сотовый. Нервно сглотнув, Винчестер ответил. И не пожалел. По правде говоря, он уже задолбался.

***
Дин прекрасно знал, что его ахиллесовой пятой является семья. И что на слабо он ведётся, как нечего делать. И уж конечно он не забыл о том, что его страсть к самоуничтожению иногда принимает катастрофические масштабы. Надо признать, он уже отвык от таких загулов. Позвонить Лизе и попросить прощения, а также узнать, всё ли хорошо, мешали только упрямство и нежелание снова получить порцию ругательств.

Впрочем, ему и не пришлось звонить. Просто в третьем часу ночи его поднял брат со словами «Дин, Лиза в опасности». Следующие два часа, пока он ехал по адресу (ему бы подумать, чего это Сэм самоустранился, да ещё и так профессионально отмазался, но чего нет…), превратились в Ад. Без преувеличения: Дин такого ужаса не испытывал даже тогда, когда подцепил призрачную болезнь. И, наверное, впервые со времён апокалипсиса он молился. Не Касу, не ангелам… а как тогда, мифическому гаду, который их бросил подыхать. Но уже перед дверью понял: что-то не так. Как в тот раз, когда…

Дверь незамедлительно открылась с первого стука. Дин несколько минут сверлил взглядом её футболку: два обнимающихся мишки призывали повторять за ними. Растрёпанные кудри, сонный взгляд. Несказанное удивление. Наверное, сам он выглядит не лучше: взъерошенный воробей…

- Бен… - Винчестер заскрежетал зубами, примерно догадываясь, кто тут при деле. И припоминая ещё одно имечко. – Сэм.

- Ты в порядке? – женщина чуть отошла, пропуская мужчину внутрь.

- В полном, - тяжёлый вздох. – Лиза, нам надо поговорить.

- Надо, - рассеянный взгляд. Усадив Дина в кресло, женщина зачем-то принесла стакан с какой-то прозрачной жидкостью. Охотник тут же подобрался. Он ожидал чего угодно, только не того, что сказала Лиза. Лекарство оказалось не лишним.

- Я беременна.

@темы: мои фанфики, SPN, Падшие

---

В мире мыльных пузырей
Автор: Ayranta
Фэндом: Hetalia: Axis Powers
Персонажи: Ваня/Гил
Рейтинг: PG-13
Жанры: Слэш (яой), Романтика, Юмор, Флафф, Фэнтези, AU
Предупреждения: OOC
Размер: Драббл
Статус: B процессе написания
Описание: Миниатюрный сборничек маленьких историй из совместной и не очень жизни России и Пруссии. Будет пополняться
Посвящение: Одному монстру, который ждёт под кроватью
Публикация на других ресурсах: нет
Примечания автора: Обещала - сделала. Ну, почти :З Будут ещё идеи - с удовольствием похрумкаю

Настоящее (Ваня/Гил)

Птички (Ваня/Гил)

Нежность

Боль

Кривые зеркала

Вредные советы

Вредные советы

Светлая, просторная комната, фотографии котят на стенах. Мягкая мебель и окно до пола. Присев на диванчик у письменного стола встать просто нереально – этот мягкий плен просто так не отпустит. Лёгкий поворот хозяйского кресла и понимающая улыбка.

- Здравствуйте, если вы здесь и сейчас сотрите на меня и ждёте совета по благоустройству личной жизни, то вы как раз попали по адресу. Этот видео-урок предназначен для тех энтузиастов, что всё ещё не теряют надежды очаровать свою вторую половинку на просторах Земли. Остальные могут позвонить по номеру пять восемь три, два четыре восемь и записаться в каталог, но сейчас не об этом… об этом не сейчас!

Как вы уже наверняка заметили, чужая душа - потёмки, но, да вспыхнет свет даже в этом подвале! Итак! Для начала обновите себя! Гардероб, косметика, парфюм, причёска. Словом, всё, до чего доберётся ваше воображение. Запомните – для вашего избранника нет ничего важнее внимания! Пусть даже и опасного для всех и чуточку вульгарного, но для НЕГО вы всё равно останетесь лучшей.

Иван замер, почуяв опасность. Стараясь казаться брутальным и до безумия крутым мачо, а не дрожать с взглядом Бемби, парень повернулся. За спиной стояла ОНА: едва шевелящиеся от непонятного в помещении ветра ядовито-зелёные кудри, шипящие что-то друг другу; задумчивый взгляд красных линз хищно скользил по нему, то и дело норовя сожрать-раздеть; полные фиолетовые губы изгибались в безжалостной ухмылке, а тонкий стан был закутан в цветастое мини-платье. Образ дополняли «шпильки» в горошек. Хриплого шёпота «дорогой…» Ваня уже не услышал: плавно спланировав в обморок, тело примостилось с жутким грохотом на полу.

Второе, не менее важное, что следует запомнить, это эго вашего избранника. Самооценка мужчин может упасть от самого незначительного, поэтому говорите комплементы почаще и не забывайте устраивать ситуации, в которых ваш избранник не может вас не спасти. Это не только поднимет вашего избранника в его глазах, но и приблизит вас к заветной цели.

- Ваня, помоги мне, пожалуйста, отксерить справки: я буду подкладывать бумагу и нажимать на кнопки, а ты рассортируй, ладно? – едва дождавшись утвердительного кивка, девушка радостно хлопнула в ладоши, зелёненькая косичка слабо трепыхнулась на плече. – Крашевского в первую стопку, Завод – во вторую, если появится "Мак" – отложи просто, это моя…

- Ну, как, готов? – озабоченно поглядывая на расчерченный на память стол, Иван кивнул – а, чем чёрт не шутит! Он ещё не знал, что его сестрица имеет степень магистра по быстрому набору текста – как- никак, вся юность ушла на графоманство и бумагомарательство. Правда, истории было немного нетрадиционными, но этого Ваня не узнает никогда. К счастью для своей психики.

Мужчины любят хозяйственных девушек. Почаще показывайте, как прекрасно вы готовите, угощая «своими» обедами или помогая починить одежду. На себе лучше экспериментов не ставить, а травить кошку или младшего брата.

Судорожно сглотнув, Иван медленно перевёл взгляд с улыбающейся девушки на подозрительно булькающее варево кислотного, в тон волосам, наверное, цвета. «Супчик» мало того, что выглядел не съедобным, так ещё и вызывал желание проверить его на радиацию. Но, в конце-то концов, кто его за язык тянул?! Раз сказал «конечно, хочу!» значит…

Трясущейся рукой истинного мужчины, Ваня отправил в рот полную ложку колдовского варева. Суп обжёг горло и полость рта, но это было лишь началом. Схватившись за край стола, юноша медленно зеленел, натягивая на губы трясущуюся ухмылочку. Медленно, чтобы не напугать хрупкую девушку, Иван сполз под стол и, вздрогнув, замер. Охнувшая хозяюшка потыкала пальчиком в коченеющее тело. Сосед-паразит Вани, стараясь не икать от ужаса, вызывал скорую.

Не только девушки любят ушами – мужчины тоже жить не могут без болтовни. В особенности – хвастливой. Задавайте побольше вопросов и поменьше говорите о себе. Не забудьте всё, что вам наговорят, и оружие в ваших руках станет решающим. Но стоит помнить, что атмосфера должна располагать к беседе.

Прыгая через две, а то и три ступени, Иван с гиканьем и умилением нахваливал какой-то предмет в руках. Кажется, это был мобильный. Парень был так увлечён своей радостью, что не заметил мелькнувшую сзади тень. Тень не имела намерений отступать от намеченного плана. Пользуясь эффектом неожиданности, девушка скользнула «объекту» за спину и с придыханием зашептала, не забывая переставлять стройные ножки следом за парнем, дабы не отставать.

- Ваня, ты такой прекрасный, замечательный, умный, кра… - жуткий грохот заглушил конец, и человечество теперь никогда не узнает, что же это за «кра» такое. Потирая ушибленную поясницу, Иван проводил присевшую на корточки сестрицу взглядом обиженного на весь мир кота и попытался вжаться в жёсткие ступени синяками – всяко лучше, чем этот дьявольский взгляд. И где только такие линзы купила?!

Цепкие пальчики подхватили выпавшую из рук парня технику и принялись увлечённо накручивать между пальцами дорогую «игрушку».

- Ты в порядке? – Ваня даже дышать перестал. Мало того, что телефон был новым, так ещё и дорогим. Словно под гипнозом, парень медленно кивнул и потянулся за телефоном.

- Ого! Ты выиграл встречу с настоящим Дедом Морозом! Ты – герой! Это нельзя так просто оставлять без внимания! Я всем расскажу, обещаю! – чмокнув Ивана куда-то в нос, девушка торопливо поднялась и умчалась, не замечая, что парень дышал, как рыба, выброшенная на берег. Кошмар Ивана Брагинского продолжался.

Ревность – ваш ключ к победе. Если вы кому-то нужны, то и ему нужны тоже. Зачем – придумается потом. Свою голову для стратегии использовать не получится – слишком затратно, а мозговые клетки лучше поберечь – мало ли что. Поэтому смело устраивайте свои ловушки и воплощайте в жизнь коварные планы. Ревности мало не бывает!

Иван безразлично смотрел перед собой. «Косынка» на компьютере потеряла свою привлекательность. Сегодня Наталья Арловская, его так «горячо любимая» сестрёнка с ядовито-зелёными змеями… простите, локонами обращала всё своё внимание на его хорошего знакомого Ториса. Совершенно бесстрастный взгляд парня говорил о том, что ему всё равно. Внутри же всё ликовало и пело. Загорались фейерверки.

Целую неделю всё внимание Наты было занято литовцем, в сторону Вани она даже не смотрела. Поверить своему счастью юноша не мог. Но время делало своё дело – юноша расслабился. А зря.

- Братик, зайдём ко мне, я папку с отчётами дома забыла. Тут рядом, через два дома.

Буркнув что-то похожее на «угу», парень направился за довольно улыбающейся девушкой. Больше его прежним не видел никто.

Чтобы окончательно очаровать избранника, вам понадобятся свечи, классическая музыка и вино. Пригласите его к себе домой, устройте романтический ужин. Ваш избранник должен видеть, как он вам дорог.

Кляп очень мешался и портил всю романтику, но от воплей Ивана было только хуже – так были слышны только тихие «повизгивания». Привязанный к стулу парень таращил глаза и мелко трясся от ужаса. Мурашки то и дело пробегали по спине, а мозг отказывался соображать. Последнее, что Ваня запомнил, перед тем, как потерять сознание – почти сверкающие потусторонним светом алые глаза. Ну, как знал же, что не стоило соглашаться!

Сейчас парень явственно понял, что психоз – вещь, которая так быстро не проходит.

- Милый, открой ротик!

Если же мои советы вам не помогли, то ваш случай уникален! Звоните по номеру пять восемь три, два четыре восемь!

Конец

- Алло? Мне нужна личная консультация по поводу моего будущего мужа. Да, не сложилось. Мне кажется, я что-то упускаю.

Вздрагивая от каждого шороха, Иван нервно постучался в кабинет директора. Заявление по собственному желанию было готово, оставалось отмучиться всего две недели.

@темы: мои фанфики, Ваня Брагинский, Гилберт Бальшмидт, В мире мыльных пузырей, APH

---

Название: Судьба
Автор: Ayranta
Бета: Лиза Брайт
Размер: Миди
Пейринг/Персонажи: Снежная Королева, Кай, Герда и другие
Канон: Г. Х. Андерсен «Снежная королева»
Жанр: Гет, Романтика, Флафф, Драма, Фэнтези, Психология, Hurt/comfort, AU
Рейтинг: PG-13
Краткое содержание: У каждой истории есть начало, середина и конец. У каждого начала есть своя предыстория. У всего она есть, всякий поступок значим. Снежная Королева не всегда была Ледяной госпожой, но кем тогда?
Посвящение: Лизе Брайт, всё для тебя, родная; Фили, которая сегодня меня покинула
Примечания автора: В качестве эпиграфов использованы части стихотворения "Цитрин" ficbook.net/readfic/808581

Ранее

Новый Новый Год

Новый Новый Год

Глеб сидел на яркой, только-только прикрывшей землю, молоденькой травке и довольно жмурился на солнце. Надо же, как летит время. Скажи ему кто пару лет назад, что он заберёт красавицу-жену и покинет Королевство, не сказав ни слова – в жизни бы не поверил. Сказал бы ему кто лет пять назад, что у него будет красавица-жена с опытом серого кардинала – послал бы просыпаться. А теперь он лишь посмеивался над тем, как деревенские мальчишки говорят, будто всё знают. Ну, не совсем мальчишки, конечно, «детям» уже лет по двадцать стукнуло, но вот по разуму… ещё совсем дети.

- Двигайся! – раздавшийся справа звонкий голос заставил с улыбкой подскочить, чтобы забрать из изящных ручек Энн тяжёлый поднос. Имя жены менялось столь же стремительно, как и она сама: вчера добрая простушка Энни, через неделю непоколебимая и язвительная, сильная Анна, сегодня – его любимая, Энн. Так странно: для вечно застывшей, холодной леди меняться чуть ли не ежесекундно. Мужчина любил все личности, уживающиеся в самом родном ему человеке, но всё же кое-кого боялся – Хозяйки Снегов, просыпающейся всё чаще зимой. Но сейчас об этом думать не хотелось.

Поцеловав девушку в висок, Глеб сел обратно, балансируя с подносом. Энн покачала головой, но мешать не стала. Так даже веселее. Опустившись рядом, она погладила чужие короткие прядки. Мягкие на ощупь, они пахли солнцем. Ну, так девушке казалось.

- С Новым годом! – праздновать зимой они не хотели, потому под раздачу попал второй месяц весны. Быстро поцеловав девушку, мужчина стащил с подноса какую-то ягодку и передал любимой. Она засмеялась, принимая подарок.

- С Новым Новым годом! – смех. Один на двоих. И счастье тоже одно. И ссоры, перепалки… жизнь слишком коротка, чтобы тратить её на мысли о прошлом. По крайней мере, его жизнь. Анна уже давно не могла остановиться, всё время куда-то неслась, стремясь обогнать время. И у неё получалось. Сидя, прижавшись спиной к мерно вздымающейся груди, девушка отчётливо понимала, что это – лучший миг в её жизни, и таких моментов будет ещё очень много. Так, что хватит на всю вечность, запертую во льдах.

***
Королева присела рядом с Каем. Осень уже вступила в свои права, с деревьев опадала последняя листва, но только не здесь, в самом сердце ледяных чертогов. Здесь стояли ледяные деревья с хрупкими листьями. Снегом была устлана земля, заменяя траву. Кай задумчиво крутил в руках упавший листок. Несмотря на очевидную невозможность, эти деревья были живыми, равно как и он сам всё ещё не превратился в сосульку. Удивительно…

Парень вздрогнул, ощущая чужое тепло. Так странно: Королева Снежная, а так теплом веет. Обернувшись, парень вгляделся в голубые глаза. Не в первый раз он уже задумывался, какой Королева была раньше. Но сейчас, глядя на неё, он ясно видел другую, яркую, пылающую женщину. Может быть, не снаружи, но внутри…

- Как тебя зовут? – вопрос вырвался сам собой, без участия разума.

- Анна, меня зовут Анна. Но ты можешь называть Энн, - наверное, именно тогда Кай понял, что никуда от неё не денется. Никогда. Как будто он много веков назад дал уже это обещание.

@темы: оридж, мои фанфики, СП, трава, Снежная Королева

---

Дым

Ранее

Глава 8

Глава 8

«Я так сильно был рад его видеть, что пару раз огрел по голове мешком с картошкой, а потом связал и бросил в подвал.»
Отрывок из протокола

Некоторые слова срываются с языка исключительно в пакостных целях. Испортить кому-то жизнь, пожалеть о сказанном тут же... длинный, подчас бессовестный язык изрядно портит существование, а всё почему? Сделанного, увы, не воротишь. И сказанного тоже.

Джей, проснувшись утром на собственной не расстеленной кровати, в собственной же помятой одежде, недовольно поморщился и побрёл в ванную. Отчего-то омега никак не мог вспомнить, когда, а главное - где - уснул. А вот то, что ляпнул в полудрёме, помнил не просто хорошо - посыпал голову пеплом и заранее прикидывал, во сколько выльются похороны. Тиана, естественно. Нет, конечно он Крису предложил познакомиться с ребёнком только потому, что у того растёт маленький ребёнок и... мало ли, что этот припадочный альфа с ребёнком сотворит! Тотальный контроль ему помешает. Ну, и встряска. И Гил...

Мысленно пожелав Арлекину (клоуну уж, положа руку на сердце) удачи (или сдохнуть в муках, он ещё не решил), Кастерлей устало прикрыл глаза. Всего-то на минуточку! И тут же с жутким грохотом свалился на пол, запнувшись о что-то. Тиан во сне зашевелился и начал бормотать нечто злобное. От души пожелав ему кошмаров, омега, чуть прихрамывая, направился уже к холодильнику. За льдом.

Вскоре к нему присоединился тот зомби, что ранее прикидывался трупом. Тиан заползал на стул довольно любопытным образом: сначала появлялась ОНА - попа. Потом, держась за ножку стола, медленно, неспешно сантиметр за сантиметром появлялась макушка. Положив подбородок на столешницу, альфа с трудом приоткрыл один глаз и сонно заморгал. Качая головой, Касс постарался не обращать внимания на наглый комочек, который призывал его умиляться. Ещё чего, обойдётся. Пусть хоть триста раз станет "другом" - всё равно по морде получит. Собственно, другой мордой - Джея, которая кирпичом.

Наблюдая за тем, как омега задумчиво крутит ложечку в чашке, Тиан несколько выпал из реальности и не сразу отреагировал на вопрос:

- Ты помнишь, что я вчера говорил? - напряжённые плечи выдавали нервное состояние, тогда как голос был удивительно спокоен. Впрочем, мозг у альфы отказывался отзываться без чашки кофе. И не той растворимой пакости, от которой скулы сводило, а нормального. Хотя, конечно, покусительство на чашку Касса было самоубийством. Потирая расцарапанную щёку, Тиан вздохнул.

- Не слишком. Ты что-то там говорил про сына... я уже не помню... - Джей заметно расслабился, даже расщедрился на чашку кофе. Прихлёбывая, покивал.

- Да, я говорил, что тебе нельзя ребёнка доверить, так что, если хочешь, можешь познакомиться с Гилом.

Разговор прервал телефон: звонкая трель заставила Джея подскочить и схватить мобильник. Тиан удивлённо приподнял бровь, но омега лишь отмахнулся. За то время, что они «дружили», альфа усвоил, что так себя парень ведёт только тогда, когда ему звонит Олег. Разговор состоял из односложных «да» и «нет», пока, под конец, Джей не разозлился, отчего-то скрипнув зубами. С чувством, с толком, кинув на столешницу технику, омега посмотрел на Тиана так, что тот моментально на всё согласился: и на луна-парк, и на встречу с Гилом. Почему-то альфе показалось, что лучше не спрашивать, как у Олега дела: когда омега поднял трубку, он почти сиял, а теперь выглядел разозлённым.

***
Гил громко шмыгнул носом исподлобья наблюдая за «дядей Крисом». Джей, как и любой родитель, видел в своём ребёнке ангела. По непредвзятому мнению Тиана «ангелок» сейчас мысленно откручивал ему голову и насаживал её на кол. Не то, чтобы альфа был сильно против богатой детской фантазии, но ножи определённо следовало прятать. А довольный собой Джей уже хлопнул мужчину по плечу, растрепал сыну волосы и куда-то скрылся. Видимо, пошёл за поп-корном. Ещё бы, такое шоу!

- Эээ… привет? – Тиану было не по себе, даже мороз начал по коже бегать. Мальчик скрестил руки на груди и хмыкнул, выгнув бровь. Откуда всего это Гил понабрался, Арлекин не знал, но подозревал, что без Джея тут не обошлось.

- Слазу к делу, - вместо двух передних зубов у ребёнка была дырка, что придавало ему неповторимого детского шарма. Чертёнок, ну, как он может пакостить по-крупному? Ну, пожалуйста…

- Хорошо, - быстро качнув головой, мужчина поджал губы, пытаясь сообразить, чего же от него ждёт этот… ребёнок.
- Папа сказал, што мы должны подлужиться, - мальчика передёрнуло. – Ты мне не нлавишься.

- Что ты предлагаешь? – почему-то Тиан почувствовал разочарование. Сильное, едва удержался, чтобы не вздохнуть. Он, честно говоря, не совсем понимал, что от него хотел этот ребёнок. И не знал, почему так важно расположение именно этого ребёнка. Совершенно чужого, незнакомого. Равно как и Джея.

- Когда папа велнётся, мы скажем, что подлужились, - задумавшись на пару минут, что-то вспоминая, Гил что-то проговорил про себя, едва шевеля губами. - Дальнейшшее сближение лучше не плоизводить.

Фраза явно принадлежала кому-то другому. Но вот сейчас Тиана занимало кое-что другое: сколько ещё ошибок он совершит? Пока ещё он может исправить… попробовать, хотя бы попытаться! Пока есть шанс, пока время не утекло сквозь пальцы. Он смотрел на шмыгающего носом мальчика, топтавшегося на месте, и думал. В жизни Тиана таких вот моментов – поворотных, изменяющих реальность целиком и полностью, было слишком уж много. Он вечно бросался в омут с головой, не думая о последствиях. Только не теперь. В груди появился какой-то противный комок. Как? Как всё – нет, не всё, просто исправить? Хоть что-то. Мужчина чувствовал, что может снова броситься вперёд, но не мог. Не теперь. Кто он такой, в конце концов, чтобы разрушать чужие жизни? Свою, Джея, Олега… Альфа вздохнул. Раньше он бы не испытывал подобных сомнений. Раньше бы… раньше. Рано или поздно, каждый взрослеет, должно быть, и его время пришло. Но всё же… комок в груди поднялся к горлу.

Из оцепенения его вывел Гил.

- Ну, шшшто? – терпение явно не было его сильной стороной. Подняв голову, мальчик заглянул в чужие глаза. А Тиан, видя вызов, странный, пугающий его – наверное, ему одному и предназначавшийся – решился.

- Согласен.

***
- Послушай, это же глупо!
- Не глупее твоего.
- Я и сам не в восторге, но работа…
- Я в курсе.
- Джей?
- Да?
- Я люблю тебя.
- Да…
- Джей?
- Пошёл к чёрту!
Гудки.

Тиан за последний месяц уже трижды едва не расстался с головой, пока гулял с Гилом. Вечерами они с Джеем обычно ездили в его особняк, где Кастерлей то сюсюкался с привыкшим к нему Тони, то ссорился с альфой, но чаще просто пил чай. С отсутствующим выражением лица, уставившись в одну точку. Тиан всё никак не мог набраться смелости, чтобы спросить, что у них с Олегом происходит. И почему он сбрасывает каждый звонок мужчины. Потому, наверное, и разговор не клеился.

- Ты…
- Да?
- Забудь.

Тиан никак не мог сосредоточиться и пропускал мимо ушей всё, что туда так старательно бубнил отчёт его заместитель. С каждым днём в голову всё чаще приходила одна и та же мысль, ставшая уже навязчивой идеей. Руки так и тянулись набрать знакомый номер, но сознание пока что сдерживало порыв. Пока. Взгляд невольно съехал на телефон. Ненадолго его хватит.

Пока что от опрометчивого поступка останавливало простое осознание: у Джея сейчас и так какие-то проблемы с Олегом, смысла взваливать на него ещё что-то не было – пошлёт, ещё и проклянёт вдогонку. Правда, с каждым днём ожидание становилось всё невыносимее. Руки так и тянулись разрушить жизнь ещё раз. В конце концов, он – простой человек.

- Я так больше не могу.
- Джей…
- Прости.
- За что?
- Просто… забудь.
- Я возвращаюсь через неделю.
- Да, хорошо.
- Пока.
- Прощай.

Джей приподнял бровь. За вечер Тиан успел уже издёргаться и извозиться. Со стороны, должно быть, умильное зрелище, а вот Кассу хотелось сбежать куда подальше. Плохое предчувствие не оставляло уже давно. Радовало только, что через неделю возвращался Олег. Вздохнув, омега перевёл взгляд на окно. Радовало ли? В последние месяцы его жизнь снова начала напоминать какую-то дрянную комедию. Может, послать всё к чёрту и свалить нафиг, поцепив за шкирку сына? Джей редко когда ошибался в своих предчувствиях, но… Олег? Нет! Быть не может! Стряхнув с себя цепкие путы уныния, парень снова обратил внимание на альфу. Нервозность того только повысилась. Отпив какую-то кислую бурду, гордо именуемую вином высшей пробы, Кастерлей положил подбородок на сцепленные кисти и хищно улыбнулся. Этот вечер Тиан запомнит надолго.

- Кристиан…

***
Кот как раз начал умываться, когда в дом ввалились двое: его хозяин и тот наглый человек, что подбивал к нему клинья. Кошак и так терпел Олега с Гилом, а тут ещё этот! Если задержится – можно в обувь нагадить…

Люди прошествовали на кухню и закрыли за собой дверь. Да так, что она щёлкнула несчастное животное прямо по носу! Потыкав мягкой лапкой деревянную поверхность, пушистый ураганчик уселся, подвернув под себя хвост. Обычно за закрытыми дверьми происходило что-то интересное: то ссоры, то обсуждения подарков… в любом случае, информация была крайне полезной.

Сначала из-за двери не доносилось ни звука, парочка упорно молчала.

- Скажи... ответь только на один вопрос: Гил - мой сын? – тишину разрезал голос незнакомца. Кот фыркнул: кто же раньше Хозяина рот открывает?! Никаких манер! А уж про абсурдность предположения пушистый шпион вообще ничего не мог сказать: то учиться лапой у виска крутить, то ли по старинке – смотреть, как на идиота.

- Технически... – и перебивать Хозяина тоже дурной тон. Скоро Джею это надоест и начнётся веселье. А пока надо бы выяснить, почему Гил – техника.

- Почему ты молчал? Я имею право хотя бы знать, что у меня сын есть! Трудно было хоть смс скинуть? – кот, принявшись было вылизывать лапку, замер, оценивая чужую злость. Кажется, вышла уже вся. Дальше мямлить будет.
- А я и сказал! Только ты к свадьбе готовился, не до того было! – Хозяин тяжело дышал, почти шипел. Кот, в принципе, был дворовым, ничейным, но Джей слишком уж был похож на своего, так что пушистое недоразумение решило взять шефство над двуногим. Кот несколько отвлёкся на свои мысли и почти пропустил усталое, жалобное, почти неслышное, сходное с дыханием:

- Джей…

- ТЫ сам меня послал, сам заистерил, не мои проблемы, что у тебя шило в одном месте! – послышался звон. Должно быть, Касс разгрохал один из тех прозрачных стаканов, которые стояли рядком.

- Джей... – кот начал сомневаться в том, что второй человек наделён интеллектом. Справедливо, надо сказать.
- И не смей называться его отцом, ты для него - никто. Его отец - Олег. И ему с такой высокой колокольни плевать на генетику... – пушистый шпион одобрительно замурлыкал. Вот-вот, Олег тут имеет больше прав, чем некоторые!

- Джей... – если бы кот мог, он бы точно отправил этого идиота в школу для недоразвитых. Ну, неужели этот парень других слов не знает? Печально, печально, в его-то возрасте…

- Больше всего я желаю, чтобы ты исчез из моей жизни и прекратил третировать! Давай! Вали! – в это требование кот что-то не слишком верил: если бы Хозяин хотел, ноги бы этого придурка в их доме не было.

- Джей… - послышались шаги, будто двуногий подходил ближе.

- Ну, что? – уже устало выдохнул Касс. Кот почти видел, как он сложил руки на груди и исподлобья сверлит чужака взглядом.

- Дай мне шанс.

Глава 9

@темы: оридж, мои фанфики, Дым, пропиваю остатки нервов, скелет из шкафа, разное, СП, жизнь

---

Лишь ветер знает
Автор: Ayranta
Беты (редакторы): Suzu, Лиза Брайт
Фэндом: Hetalia: Axis Powers, Андерсен Ганс Христиан «Снежная королева» (кроссовер)
Основные персонажи: Германия, Россия, Пруссия.
Рейтинг: PG-13
Жанры: Гет, Слэш (яой), Флафф, Мистика, Экшн (action), Психология, Hurt/comfort
Предупреждения: OOC
Размер: Миди, 29 страниц
Статус: закончен
Описание: Осколки резали пальцы в кровь, но парень этого будто не замечал-его фанатичное возбуждение с каждой секундой всё разрасталось. Ещё немного, совсем чуточку, и у него всё получится. Остался всего миг до вечности
Посвящение: Огромное спасибо любящей чукче и Mein anderes Ich, без которых эта история могла стать очень большим бредом. Спасибо Nessi, пинки были более чем нужными. И, конечно, спасибо Лизе Брайт и Suzu за вычитку
Публикация на других ресурсах: Нет
Примечания автора: Под историей присутствуют сноски, где содержится обоснование довольно многих авторских ходов

Рассказ первый. Зеркала тоже лгут

Рассказ первый. Зеркала тоже лгут

Зеркало было идеальным: отражая мир перевёрнутым, оно казалось невыразимо прекрасным. Гладкие, округлые линии, обманчивая мягкость грани, теплый отсвет, глянец металла… да, отражение действительно было идеальным, но в нём не чувствовалось души.

Дьявол улыбнулся, поправляя чёлку. С удовольствием крутанувшись перед стеклянной поверхностью, Он мимолётно отметил; как быстро меняются эпохи , а вместе с ними и его внешность. Не только цвет глаз или волос – раса, суть, язык… страна. Из поколения в поколение, изо дня в день он наслаждался жизнью и сеял смерть. Хм… странно. Ведь ещё пару веков назад эта фраза не была столь пафосной. Надо бы сменить лексикон. В конце концов, кому, как не ему, быть впереди планеты всей?!

Отражать ложь вместо правды, делать добродетель маленькой, незаметной песчинкой, увеличивать пороки до размеров вселенной… зеркало могло бы собой гордиться, имей оно самосознание - не каждая стекляшка может заставить поверить, что ложь – это правда, а истина – не более чем кошмар.

Не было уже существа во всём мире, кто бы ни отразился в ровной зеркальной глади. И каждый хоть на миг, но задумывался: «не это ли истинная природа живущих? Быть может, мир, и правда, настолько гнилой?»

Случайные наблюдатели не отходили, чаще они падали глубже, погружались в искусно созданный мир зеркала. Ах, как же смешно! Взять хоть те же аномалии, что принято называть ликами стран! В каждой был сокрыт поистине стальной стержень, удивительная черта характера, делавшая своего носителя прекрасным, светлым… тьфу! Противно вспоминать, сколько времени понадобилось, чтобы выдернуть всю эту гадость. Зеркало было идеальным. Не пройдёт и века, как весь мир будет у его ног…

Дьявол дёрнулся, отвлёкся от своих размышлений, внезапно вспомнив о чём-то. Конечно, как он мог забыть – единственная оплошность, небольшое пятнышко на его репутации: первая версия зеркала, ещё более прекрасная, неистовая, жадная, – ох, даже вспоминать больно! – была беспощадно разбита более четырёх столетий назад. Слишком задрал нос, слишком расслабился, поднялся к Небесам и был повержен.

Осколки – мириады, десятки квадриллионов осколков, падая на землю, проникали в людские глаза, сердца, умы… мир для таких людей менялся навсегда – они сами менялись, исчезала доброта, исчезало доверие... исчезали прописные истины и вековые устои, на которых держался сам мир, что всё больше и больше скатывался в пучину войн. И от каждого дуновения ветра эта стеклянная пыль поднималась, ища новую жертву. Самые светлые, беззащитные… ох, даже дрожь по телу от одних воспоминаний, сколько же света погасло! Одно плохо – осколки не могут поразить всех. Свет, поганый ублюдок…

А зеркало – уже другое, целое зеркало, без единой трещинки, спаянное из самых больших осколков своего предшественника, – вот оно, стоит, сияет.

Но Дьявол никогда не забывал о своих прекрасных осколках; некоторые из них, самые большие, шли на зеркала, экраны, очки… он доподлинно знал историю каждого, но иные его всё же разочаровывали, особенно те, что попадали в ледяное царство. Что ж, о них и пойдёт рассказ…

Рассказ второй. За всё надо платить

Рассказ второй. За всё надо платить

Давно уже, с появлением городов, крупнее деревни, в которых были высотные дома, хотя бы в пять этажей, у многих людей пропала возможность иметь собственный сад. Разве что у богачей, или же наоборот,- самых бедных, - оставалась эта «привилегия».

С годами, желание иметь сад просто растворялось, равно как и многие другие. Конечно, это не могло не расстраивать страны – многие из них родились в вольных землях, для них природа являлась и домом, и миром, и семьёй. Впрочем, были и более… любящие прогресс личности. Но сейчас не о них . Время для их историй тоже придёт, потом. А пока рассказ идёт о двух странах, развязавших две великие войны за одно столетие.

Как странно – видеть в Германии педантичного чистюлю, смущающегося юнца с ярко-голубыми глазами. Строгого, умного парня. И рядом, чуть позади, другого, - невысокого, взбалмошного альбиноса, то и дело стреляющего глазами по сторонам. Любимец сражений. Сначала Тевтонский орден, потом Пруссия, а теперь… кто он? Никто, лишь тихий шелест прошлого, который совсем скоро смолкнет окончательно.

Людвиг осторожно опустился на старый трёхногий табурет и вздохнул: сил порою не хватало на то, чтобы заползти в постель, но об их с братом саде, он не забывал. Всего два ящика: старые, грубо сколоченные, в которых росло по прекрасному розовому кусту. Красные у Гилберта, а белые когда-то посадил малыш-Германия. Этот «садик» был чем-то сродни традиции. Вселял уверенность, подбадривал… раньше… стоило только подойти к розам, они будто просыпались. Бутоны распускались, раскрывались больше; аромат становился насыщеннее, цвета – ярче. Раньше, ещё лет пять назад, Гилберт не пропускал ни единого вечера, «посиделки за пивом» рядом с розовыми кустами были почти непреложным обетом. А зимой? Когда за окном роился снег, Людвиг привык чувствовать сухой жар хорошо протопленного камина, словно наяву, слышать тихий смех брата, давно знакомую шутку: «Мальчик и девочка, Кай и Герда… в следующий раз этот чёртов пьяница* сам будет танцевать в балетной пачке!»

А ещё раньше, когда Людвиг был совсем ещё малышом, оставаясь зимой с дедушкой, – улыбка Древней Германии до сих пор ему иногда снилась – Гил приходил «с войны», вытягивал брата из постели и усаживался слушать дедушкины сказки. За окном роился снежок, а камин припекал.

– Это роятся белые пчёлки*, – тихо покашливая, дедушка улыбался и трепал Гила, – непослушного недоросля, - по голове.

– А у них есть Королева? Как у настоящих пчёл? – хмурил бровки Людвиг, поднимая глаза на брата – самого авторитетного, на кого был устремлён вечно восторженный взгляд голубых гляделок.

– Есть. Снежная Королева живёт далеко на севере, в самом сердце холода. Но не сидится ей на месте, ходит она по земле, неслышно сыпет снег, с нею всегда приходит мороз. Помните узоры на окнах? Её работа, – довольно улыбнувшись, Древняя Германия с удовольствием наблюдал за испуганными глазёнками младшего внука. Людвиг дёрнулся в объятьях брата, но тут же взял себя в руки и серьёзно спросил:

– А сюда она может зайти? – поинтересовался малыш, шмыгнув носом. Его дед прищурился: сильный парень растёт, как повзрослеет, - будет нагонять шорох на Европу. А что пока не любит драки, как Гилберт, так и правильно, - не пришло ещё его время. Пусть подрастёт, выучится, ума наберётся…

– Ксе-ксе-ксе-ксе-ксе! Пусть только попробует! Великий Я одолею её первым же ударом: скину в огонь и придёт ей конец!

Дед качал головой и уводил разговор в другую сторону. Мальчишки – что с них взять?!

А перед сном, когда Людвиг уже благополучно спал, Гил, ворочаясь без сна, представлял себе Королеву: холодную, неживую, бездушную. И представлял, как победит его и утрёт нос этому противному Венгрии. И совсем не замечал, насколько холодно становилось в комнате, как застывали свечи, как шелестело чьё-то платье, как в темноте загорались фиолетовые огоньки чьих-то цепких глаз… Лишь слышал некий тихий, будто хрустальный, смех и чувствовал лёгкий укол ледяных иголочек в темечко - чьи-то холодные губы на миг прикоснулись. Гил тут же подскочил, обежал всю комнату, но так никого и не нашёл. Огонь свечей дрожал, но не гас. Королевы в покоях юного Тевтонского Ордена уже не было.

А потом было безудержное, яркое, тёплое лето. Розы, которые мальчишки посадили весной, расцвели.

Гилберт снова пропадал в своих войнах, но Людвига это не печалило. Ведь брат совсем скоро вернётся, что для стран пара-тройка лет?!

По возвращению Гил почему-то не стал хвастаться победой – только надулся и почти неделю не вылезал из кабака. Ещё много лет, до самого своего исчезновения, Дедушка смеялся над юнцом - экий важный, пошёл по льду в апреле месяце, да в железках!*

Когда же гордость Великого более или менее успокоилась, приключилась
следующая напасть: вообще, у Ордена каждую осень-весну, как у порядочного психа, случались приступы повышенного ЧСВ* (то есть, ещё больше, чем обычно). Только в этот раз было немного иначе, чем обычно: парень совсем отбился от рук и почти уже не обращал внимания на домашних, предпочитая дни напролёт проводить с новыми друзьями, устраивая разнообразные каверзы. Злые, недобрые. А началось всё с двух маленьких осколков разбившегося зеркала, нашедших приют не где-нибудь, а в сердце и глазу нации.

Гил обо всём на свете забыл, стал грубым, злым, самолюбивым (ещё больше, чем был раньше… а хотя, куда уж больше?!), но всё равно приходил по вечерам к их «садику». Особенно после исчезновения Дедушки. Успевая и воевать, и воспитывать брата, и бедокурить, парень не заметил, как Людвиг его перерос и сам, с азартом юнца, получившегося первое ружьё, решил заявить о себе. Посмеиваясь, прусс уступил: быть в тени намного удобнее, меньше хлопот*.

***
Людвиг вынырнул из воспоминаний, когда на плечо с размаху опустилась ладонь брата. Алые глаза альбиноса яростно горели, губы кривила полубезумная улыбка.

– Запад! Что киснешь, мелкий?

Улыбнувшись, Германия поднялся на ноги, пригладил и без того идеально уложенные волосы и направился в спальню. Завтра придётся потрудиться, лучше лечь сейчас.

– Эй! Куда пошёл? Сейчас Великий Я буду глаголить истину. Ходь сюды! – Германия лишь закатил глаза, но послушно вернулся, сел рядом с окном, уже ёжась от холода, хотя окно всё ещё было закрыто: Гил мог часами рассуждать о совершенстве снежинок, держа «малышек» в ладонях. Людвига это, признаться, пугало: в такие моменты брат выглядел совсем мраморным. И слишком холодным.

Но Германия никогда брату не отказывал в его сумасшествии, будто знал, что скоро им придётся разлучиться. Хотя в последние годы Бальшмидт и был немного отстранён, Людвиг внимания на это почти не обращал – главное, что брат был на его стороне. Тогда*.

Двадцать пятого февраля сорок седьмого*, Гилберт просто напился в каком-то баре до состояния нестояния . В последние два года альбинос вёл себя хлеще, чем во времена молодости (обострение затянулось, не иначе). Но, что ещё хуже, он будто весь отдался воле осколков, с годами проникнувших ещё глубже в сердце, основательно слившись с глазом. Ругая брата на разные лады, закутавшись в пальто, Людвиг вышел на заснеженную улицу, где кружила невиданная для него метель.

Природа будто сошла с ума: снегопад был сильным, но ещё сильнее кусал мороз; снежинки кружили в воздухе, не спеша лечь на мёрзлую землю, будто танцевали в воздухи лишь им понятный танец. Пушистые белые комочки, в которые они сплетались, притягивали к себе взгляд; их хотелось потрогать, понять, но даже одно, пусть и случайное прикосновение их убивало, ломало. Кристаллики просто таяли, превращались в белую труху или исчезали. Как по волшебству. Невольно поёжившись, Людвиг ускорил шаг, чтобы быстрее забрать Гила из бара и отогреться дома.

Германия мечтал оказаться рядом со старым, надёжным камином, где в тихо потрескивали дрова, завернуться в любимый плед и всю ночь пить горячее молоко, глядя на причудливые всполохи огня. Немец многое бы отдал, чтобы пропустить прогулку по заснеженному городу - сейчас он почему-то пугал. Людвиг, гонимый своими инстинктами, озабоченно осматриваясь, как раз успел заметить белобрысую макушку, скрывшуюся за дверцей чёрной машины.

***
Покачиваясь из стороны в сторону, Пруссия выполз из бара и тут же получил в лицо горсть так горячо любимых им снежинок. Выругавшись, мужчина побрёл в сторону квартиры, куда определили братьев так называемые «Победители». Жалкие червяки, если им повезло, это ещё не значит, что они сломались, поджали хвосты и замолкли навечно. Их… его время ещё придёт!

Задумавшись, Гилберт не заметил, как налетел на кого-то. Удивлённо переведя взгляд с серой, потрёпанной шинели, парень уже готов был выплюнуть пару резких ругательств, завязав необходимую душе драку, как застыл, проглотив все слова.

Сдуру подняв голову, альбинос встретился взглядом с горящим фиолетовым взором. Высокий, широкоплечий мужчина, метров двух ростом, улыбался почти мягко, поддерживая дёрнувшегося прусса под локоть.

– Гилберт, неплохо проводишь время, гляжу. Да только дрожишь весь. Замёрз? – тряхнув головой, парень сбросил с себя оцепенение и вырвался из чужой хватки.

– Не твоего ума дело, Брагинский, что ты тут вообще забыл? Неужто Великого Меня решил проведать? О, не стоило беспокоиться! – сплюнув под ноги России, Гилберт попытался обойти мужчину, да не вышло. Положив ладони в кожаных перчатках пруссу на плечи, Иван Брагинский, - он же Россия, - мягко притянул прусса к себе, обнимая со спины. Пруссия застучал зубами – ему на спину словно вывалили тонну-другую снега – и брыкнулся, стараясь вырваться, после победы русского это было слишком унизительно: чужие руки держали крепко, словно он был если не вещью, то любимым питомцем. Хотя нет, скорее чучелом. Ну кто ещё такой холод выдержит?! Иван же, словно не замечая сопротивления, что-то промурлыкал себе под нос. Он вообще частенько совершал неприемлемые поступки, искренне не понимая, что делает не так. Бальшмидт последний раз дёрнулся и замер, зло сопя.

– Всё ещё мёрзнешь? – спросил русский, опаляя белобрысый затылок морозным дыханием. Развернув альбиноса к себе, Иван аккуратно, чтобы не спугнуть, притянул прусса ближе, невесомо касаясь обветренных губ. Чувств, - каких-то особенно трепетных, искренних, свойственных одному только Ивану, - в этом прикосновении не было.

В этой личности Ивана не было.

Простое, механическое касание. Да и длилось оно всего лишь мгновение. Брагинский просто замер на несколько секунд в одной позе. А отстранившись, щёлкнул застывшего Гила по носу, развивая приступ наваждения. Тот дёрнулся, тут же потёр ушибленное место рукавицей, рассеянно разглядывая металлическую пуговицу, застрявшую перед носом.

Ещё полминуты назад ему было холодно, он чувствовал, что начинает коченеть. И губы русского казались ещё холоднее – в первый миг альбиносу показалось, что он снова на Чудском*, лишённый возможности не то, что дышать, а даже двигаться, - его просто парализовало. Грудь сдавило яростным морозом, похожим на смерть (по крайней мере, как её видел прусс), но тут же отпустило. Чужое тело вдруг, в один миг, совершенно абсурдно, стало горячим, словно камни, целый день пролежавшие летом на солнце, а дыхание русского почти обжигало, оставляя стойкую и непонятную ассоциацию с парилкой. Невольно вздрогнув, Гилберт поджал губы – не к лицу Великому вести себя столь странно. Тем более, когда речь о России. Хватит с него Софьи*.

Но более прусс не сопротивлялся. Он словно забыл и про брата, и про поражение, и про собственную ненависть. Нагло усмехнувшись, Гилберт резво направился за Иваном, напевая что-то под нос.
Скользнув в гостеприимно распахнутый салон, мужчина озабоченно проверил внутренний карман одёжки: там, свернувшись в ярко-жёлтый комочек, посапывал его Птиц – кругленькая канарейка - Кёнигсберг*.

– Только слово скажи, Брагинский, в морду получишь! – Иван пожал плечами, улыбаясь, как довольный кот. Может, он и не так силён, как его мать, но Северным Королём его называл Мороз не зря.
Фиолетовые глаза блеснули в полумраке салона медленно ехавшего автомобиля. Задумчиво разглядывая засыпающего прусса, Брагинский, не удержавшись, потрепал его по голове.

– Мама так хотела тебя забрать, что и я не удержался.

Пруссу казалось, что Иван – самый прекрасный человек, кого он только видел. Ну, пусть не человек, пусть нация, сути это не меняет. Более того – чувствовал в русском силу, какую-то магическую хренотень… что-то необъяснимое. И хотя росли они совсем рядом, да и потом вечно пересекались, мужчина казался альбиносу самим совершенством, словно и не знал он его многие века. Или, и правда, не знал?
____________________________________________________________
(*1) Дания – родина автора «Снежной Королевы»
(*2) Использована дословная цитата из «Снежной Королевы» Г.Х. Андерсена
Присутствуют упоминания на такие исторические события как (*3,8)Ледовое побоище, (*7) Потсдамская конференция,
(*10) Кёнигсберг – бывшая столица Пруссии, ныне Калининград
Упоминаются такие исторические личности как (*9) Екатерина II Великая, жена Петра III, бывшая прусской принцессой София Августа Фредерика Анхальт-Цербстская;
(*5) Фактическое положение Пруссии на начало XX века – провинция Германии
(*6) Восточная Пруссия была не в восторге от развязавшейся войны, в то время как Западная поддерживала Германию
(*4) ЧСВ – чувство собственного величия

Рассказ третий. Дурман

Рассказ третий. Дурман

Долго зима не отступала в этом году, целую вечность льды и морозы сковывали город, будто не хотели выпускать кого-то отсюда. А даже если бы и хотели, кто же его выпустит? Германия ещё помнил, как пришлось вывернуться, чтобы выйти из кабалы первой войны. Работа-работа-работа… он тогда самолично Францию хотел придушить. Петух самодовольный, попадись только!

Там, где для обычных людей шли годы, для стран летели дни.

Людвиг вздохнул, ощущая сильную усталость. Работать не покладая рук – дело привычное, не остаётся времени на мысли, к тому же. Два года прошло, а от Гилберта не было и весточки. Кто-то говорил, что он просто ушёл, чтобы не смущать своей слабостью брата, Япония утверждал, что Гил уже, наверняка, мёртв: Россия со своим союзом добил и без того переживавшего не лучшие деньки альбиноса…

Однажды, в апрельский день, Людвиг просто понял: если он проведёт ещё хотя бы час среди неизвестности и безынициативности, то просто свихнётся.

Сорвавшись с места, немец кинулся к брату – Польше, скотина, тоже ведь выдрал порядочный кусок!

Нельзя сказать, что это место многие годы оставалось любимым у старшего брата, но альбиноса довольно часто можно было увидеть сидящим под одним приметным деревом на опушке. Туда немец и направился в первую очередь.

Никого. Ни души – будь то человек или нация. Людвиг с силой пнул какой-то первый подвернувшийся пенёк. На душе было погано. Как это часто бывает, энергия и энтузиазм заметно поубавились с первой неудачей. Но немец не был бы собой, если бы сложил руки и просто отпустил, не стал хвататься за брата. Нет, блондин сел на тот же бедный пень и глубоко задышал. Локти опустились на колени, пальцы, переплетясь, уткнулись в подбородок. Глаза то и дело бегали от земли к небу, пока взор не зацепился за случайного солнечного зайчика. Скользнув по траве, «зайчишка» затанцевал на камуфляжных штанах мужчины. Нахмурившись, Германия – ах, простите, ФРГ, пора бы привыкать к этому имени – дёрнул рукой, сгоняя надоедливую канарейку. Канарейку!

Немцу показалось, что он понял Архимеда, заоравшего «Эврика!». Гил никогда не расставался со своим Птицем – столицей, Кёнигсбергом, но, желая скрыться и зализать раны, оставлял пташку с ним, Людвигом, чтоб «мелкий не скучал». Уж в могилу бы он своего любимца точно не упрятал, да и не отдал бы никому. Значит, брат просто ушёл. Скрылся ото всех, но жив. Значит можно его найти, вернуть. Значит…

Как утопающий хватается за соломинку, так и Людвиг хватался за свою «травиночку». Брат был ему слишком нужен, чтобы так просто забывать. Грудь, порою, сдавливала доселе незнакомая тяжесть; губы кривить в улыбках стало тяжелее, мышцы просто отказывались повиноваться. А теперь… надежда, было угасшая, вспыхнула с новой силой.

***
– Людвиг! Ты думаешь, что делаешь? Вон, брата уже задолбали твои боссы – где? Что? Как? А он им и ответить ничего не может – тебя ведь нет у него. У меня ты, оказывается? Ну, что ты забыл? Ох… пойдём, поешь сначала, потом расскажешь, – Украина, старшая сестра Брагинского, была девушкой доброй, сердечной. Да и, гхм, внешне была красива: особенно, хм, ниже шеи и выше живота.

После всего, что Рейх натворил, она приняла его в своём доме с улыбкой, когда он немного заплутал, впервые доверившись своей интуиции. Девушка со вздохом опустила перед Людвигом тарелку борща и присела напротив. Пока картошка варилась – надо же гостя уважить! – можно было и расслабиться.

– Ольга… ты не видела Гилберта? Может, проходил, даже мимоходом или просто слухи какие… – вяло ковыряясь ложкой в «супе», немец поджал губы. Раскрывать свои планы перед Ольгой, с одной стороны, не хотелось: родство с Россией весьма и весьма портило градус доверия, но мягкая улыбка и тёплый приём сами собой развязывали язык. Да и, как ещё выяснить, что случилось с братом, почему он пропал тогда, не дождался в баре…. Как, если не расспрашивать?!

Незаметно оглянувшись, Людвиг задумчиво вздохнул. Дом у Ольги был светлым, в основном, из-за окон – больших, - от высоких потолков и почти до пола. Задумчиво разглядывая настоящий, огромный (по сравнению с его уж точно) сад, немец зацепил взглядом куст красных роз и вздохнул, опустив взор.

Ольга нахмурилась, но ничего не сказала, ушла от ответа, запорхала по кухне, наложила гостю пирожков, поставила на плиту чайник, заговорила о трудностях в жизни, о солнце, о том, как же у него, у Людвига, получается такая вкусная картошка, в чём же секрет?

Незаметно пролетели часы, сзади подкралась ночь. Девушка запричитала, что, мол, не отпустит немца – мало ли, где ещё заблудится. Раскрасневшегося мужчину удалось запихнуть в кровать, Украина даже подушку ему взбила, пожелала спокойной ночи и вышла, затворив дверь.

Людвиг вздохнул и прикрыл глаза. Громко и внятно хамить в ответ на такую непонятную (и очень навязчивую) заботу он не умел.

К удивлению немца, сон пришёл почти мгновенно, но, очнувшись утром, мужчина не мог вспомнить, как же забрёл к Ольге. Девушка улыбалась, шутила, попросила полки повесить – раз уж под руку попался… воспоминания о вчерашнем вечере, будто подёрнувшиеся какой-то дымкой, спрятались в самом дальнем уголке сознания, словно бы их и не было. И не только они – за делами немец совершенно забыл о брате.

Людвиг и сам не заметил, как пролетели дни – много-много дней, счёт которым мужчина потерял практически сразу*.

Так бы он и не вспомнил о цели своего «путешествия», не возьми случайно свежую газету. Ольга вышла по делам, может, к брату уехала… да, да, к… как же его зовут? Кто он? Чёрт!

Мысли вились спутанным клубком, мужчина, дабы отвлечься, решил почитать газету. И почитал… на свою голову.

На одной из страниц был довольно крупный заголовок, что-то там про спорт и ГДР. Пожав плечами, немец опустил взгляд на фотографию, отхлёбывая чай, и тут же закашлялся. На глазах выступили слёзы, горло саднило, но мужчина так и не мог восстановить дыхание.

Кое-как успокоившись, мужчина с жадностью впился взглядом в фотографию. Для кого-то там были люди, какие-то важные личности, а он видел скучающего альбиноса где-то позади. Людвиг заворожено разглядывал брата, пока, наконец, не отложил газету, аккуратно сложив. Что же это случилось? Как?..

Мельком глянув на дату печати, немец почувствовал, как по спине пробежал холодный пот. Август шестьдесят первого*. Боже, двенадцать лет! Куда исчезли? Почему? Как?

Встряхнув головой, мужчина снова впился взглядом в статью, но не нашёл ничего интересного – стена и стена, ничего нового.

Брагинский всё никак не успокоится. Хотя, как показалось Людвигу при встрече, русский не всегда и во всём согласен со своим начальством – равно как и все нормальные страны. Может, не такой уж он и монстр?

К сожалению, Людвиг слишком отчётливо видел глаза этого немонстра, тогда, в сорок пятом. И немец прекрасно понял тогда, почему у Франции не было даже призрачного шанса, почему он так настороженно присматривался к Брагинскому – воплощение картавящей нации, Франциск Бонфуа, банально испытывал практически животный страх: этот не монстр мог одним видом довести до истерики, когда же русский не стоял на месте, сложив руки на груди…

Облизав губы, Людвиг резко подскочил, опрокинув табурет. Неловко подняв его, мужчина быстро, как только мог, натянул куртку и вышел из дома, оставив ключи, по обыкновению, соседке Ольги. Этого Людвиг тоже не понимал. Он вообще мало понимал этот странный… менталитет.

***
Ольга с испуганным вздохом опустилась на табурет, разглядывая газету, сложенную едва ли не вчетверо. Глупая, как же она могла так просто проколоться? Не стоило оставлять немца одного в своём доме: может, она и стёрла из памяти мужчины розы, причину нервного поведения, но до конца вырвать не смогла. Не настолько была сильна. Не как брат, уж тем более, не как мать. Ей, хоть и была старшей, не досталось всей силы Зимы, лишь немного Весеннего ветра, может, майские грозы.

Мало кто помнит, что нации – всё же не люди, им подвластно то, что народы кличут «магией». Что ж, не так уж и далеко от истины: по крайней мере, живут страны, и правда, много дольше столетья. Да только это скорее проклятье. Уже и родственные связи не держат, уже и ненависть истончается, что поделать… Привязываться к людям? Быть может. У каждого есть те, кого невозможно забыть – правители, учёные, простой люд, полководцы… и даже им нельзя верить, любой может предать, тем более страны, нации.

Смешно признаться – все страны, все до одной, знали, как сильно Ваня боялся своей младшей сестрёнки, Беларуси; Наташенька, и правда была очень… упорной в своём желании жениться на брате. Все об этом знали и даже как-то сочувствовали. А о том, что Россию не боялась и она, Ольга, даже не думали. Нечестно. Почему-то её воспринимали как… не старшую в ней видели, уже давно не видели в ней хоть какую-то угрозу. Может, и не зря – Людвига она упустила…

Да только брата он никак не свяжет с тем, кого знает под именем… ах, впрочем, не важно. Снимая трубку, девушка выдохнула. Всё же братик расстроится. Очень.
_____________________________________________________
(*11) ФРГ после ВОВ активно помогало украинцам, занимало много внимания у этой страны
(*12) 13 августа 1961 была возведена Берлинская стена

Рассказ четвёртый. Двуликий Янус*

Рассказ четвёртый. Двуликий Янус*

Гилберт задумчиво фыркнул, устраиваясь поудобнее на кровати. Широкой, с какими-то символами, вырезанными на стенке. Постель была удобной - не слишком мягкой, не совсем деревянной. Закинув руку за голову, альбинос прикрыл глаза.

Что-то было не так. Или наоборот – слишком «так». Мужчина уже ничего не понимал. Каждое утро было разным. И знать, чего ждать, бывший Пруссия не мог: один день он чувствовал пронизывающий холод и отчаянно пытался найти выход, вернуться… вот только куда? К кому? Гил не помнил, не знал. Только чувствовал, что его кто-то ждёт. Кто-то близкий, родной… почти, как Птиц. Может, и ближе. Чёртова память!

А на другой день альбинос просыпался с блаженной улыбкой и весёлым настроением. В доме становилось удивительно тепло, холод уже не мучил. День пролетал в делах и каких-то мелких дрязгах. А вечером приходил Иван, улыбался, приглашал погулять. И прусс шёл с ним, чувствуя необычайную лёгкость. И уже не понимал, как мог страшиться русского или ненавидеть. Такого искреннего, доброго. Настоящего. Странно, обычно страны быстро «мутнели». Впрочем, ничего удивительного - чем раньше появилась страна, тем легче ей сохранить саму себя.

И так могло быть неделю, две, а потом Гилберт снова просыпался от пронизывающего холода и просто выл от безысходности. Как он оказался в этом гадюшнике? Кто его приволок? Этого альбинос не помнил. Только знал, что надо делать ноги. И сбегал.

Везде, в любом помещении, на улице, в машине – везде Гилберта преследовал жуткий холод. Если это было лето – пронизывающий ветер и ливень загоняли куда-то, где его, естественно, находил этот русский ублюдок. Зимой было хуже: снег просто окружал его плотной стеной, мешал сделать и пару шагов. Гил спотыкался, плутал, а приходил всегда обратно.

Однажды пруссу всё-таки удалось сбежать. Он почти дошёл до… брата? Людвиг!

А в следующий момент его Птиц уже верещал, показывая Брагинскому, где же его пропажа. Пушистый предатель. Тогда альбинос по-настоящему испугался: мало ли, что придёт на ум этому безумцу.
Вот только удара так и не последовало. Брагинский вообще на него рук не поднимал. Не только на него. Просто не поднимал. И пусть Гил чувствовал, как сводит лёгкие от ударов, это всё были фантомы, которые иногда проявлялись. Не больше.*

Иван обнял прусса, мягко погладил по волосам и вздохнул. Обречённо, как делают матери, когда и конфету давать нельзя, и прививку делать нужно.

– Почему ты постоянно бежишь*? Неужели тебе со мной плохо?

– Надеюсь, это риторический вопрос! – сплюнув, Гил попытался вырваться, но русский явно был сильнее – обречённая на провал попытка. Ещё одна. – Ненавижу тебя, ненавижу…

Почти отчаянно проговорив, альбинос уткнулся русскому в плечо. Накатила какая-то усталость. Захотелось посыпать голову пеплом и сложить лапки. Но уже через миг альбинос с ором, криками и попытками укусить Ивана за ухо, рвался из чужих рук.

– Тихо, тихо, сломаешься! – обеспокоенно цокнув языком, Брагинский просто взвалил прусса себе на плечо и поволок обратно. «Домой», как говорил Россия.

Там, отпоив несчастного дезертира чаем с малиной, укутав по нос в пуховое одеяло, Иван мягко притянул упрямую территорию к себе поближе. Уже почти уснувший Гилберт задёргался, попытался вырваться, да не вышло.

– Завтра у нас с тобой трудный день. Поспи, - и притянул несносное воплощение к себе, целуя.

Гила снова обжёг холод, а потом – жар. Только теперь он был не вокруг, не от Брагинского шёл, нет: жар тёк по его жилам, заставляя тщетно хватать ртом воздух, задыхаться от почти что боли и лёгкого покалывания там, где он уже прошёл. Приятного, слишком приятного покалывания.

Не удержавшись, прусс притянул Россию ближе. Гилберт всегда любил контрасты. И до сих пор не мог понять, зачем русский спас его тогда, на Чудском, зачем вытащил.

Сон вскоре сморил уставшего парня, а Иван ещё долго сидел, перебирая короткие белые прядки. Птиц Гила, чирикая какую-то песенку, опустился рядом с хозяином и нахохлился. Дом, тепло, что ещё надо для счастья?

- Вот именно, - улыбнувшись, Россия поднялся, аккуратно уложив голову альбиноса на подушку. Надо было идти и обрабатывать свои собственные синяки. *

***

Рывком сев на кровати Калининград дёрнулся, будто собираясь куда-то бежать, но так и замер, не зная, что делать дальше. Мужчине казалось, что он только что очнулся от какого-то кошмара, в котором прошёл… несколько лет точно. Глубоко вздохнув, альбинос лениво зевнул и амёбой пополз искать Ивана.

Русский не обнаружился ни на кухне, ни в кабинете, ни в собственной спальне. Начавший волноваться прусс мысленно костерил «наглую русскую сволочь» последними словами, когда, наконец, приметил Брагинского в гостиной. Подойдя, прусс встал у Ивана за спиной, не понимая пока, зачем он выложил на пол какие-то осколки. Глаза у русского были полу-прикрыты, губы – сжаты. Очевидно, утренняя «летучка» у босса не удалась.

- Доброе утро, Гилберт, хорошо, что ты уже встал, - сверкнули колдовским блеском глаза, но альбинос этого уже не видел, он видел только неправильные осколки и страстно желал взять их в руки, дотронуться… словно собственные осколки, давно поселившиеся в сердце и глазу признали «родственников».

Протянув немного дрожавшую ладонь к острой кромке, Гилберт, конечно же, поранился. Иван тут же дёрнулся, будто желая скрыть от всех невзгод. Конечно же, кроме внутренних.

Деловито схватив с ближайшего стола какую-то салфетку, Брагинский постарался остановить алые капли, так сильно желавшие покинуть альбиноса. Не тут-то было.

Гилберт был не в восторге. Полчаса эта наседка кудахтала над пустяковой царапиной, чуть ли не в гипс замотал, а теперь вот снова привёл к этим прекрасным осколкам. И презрительно скривился, едва не плюнул. Дёрнувшийся было что-то сказать прусс, оказался крепко прижат к телу России.
Дотронувшись губами до белобрысого виска, Брагинский зашептал, будто осколки могли услышать, осмыслить сказанное.

– Не поранься больше. Я хочу, чтобы ты собрал из них слово. Из всех до единого, не портя ни одного. Собери для меня слово «вечность» и…

Последние слова утонули в удивлённом вздохе альбиноса. Быстро кивнув, Гил потянулся к осколкам, чтобы тут же приступить, но Россия не позволил. Бережно обнял прусса за талию, а другой рукой небрежно подхватил куски зеркала.

Дьявол мог сколько угодно кичиться своим творением, но думать так и не научился: лучшего проводника для волшебства найти не удалось бы никому. Даже простые слова становились заклинанием. Неплохой подарок получил от него Иван. И урок тоже.

Оставив Гилберта одного с этими стекляшками, русский постарался не думать, что будет, если в альбиносе вновь его вторая «личность».
____________________________________________________(*13) Древнеримский Бог входов, выходов, дверей, начала и конца с двумя лицами. Одно из них всегда говорило правду, а другое - ложь.
(*14) ГДР и Калининградская область – две различные зоны влияния СССР. Калининград, как раз таки часть «тела» Пруссии, отошёл России безвозвратно, а ГДР – восточная часть Берлина, всё же часть Германии, практически отдельное гос-во со своим режимом. Условия «содержания» также разительно отличались: в то время, как в ГДР коммунистический прессинг был едва ли не жёстче советского, Калининградская область «дышала» здоровьем и по большей части процветала – немцы были выселены практически сразу же, как область отошла России.
(*15) До возведения Стены люди «бежали на запад чуть ли не строем»
(*16) Сталинский режим внутри страны также не отличался повышенной гуманностью

Рассказ пятый. Короли придуманного мира

Рассказ пятый. Короли придуманного мира

Людвиг устало опустился на какой-то пенёк. Похоже, он заблудился. Снова. Понять, в какой части Европы он находится, немец никак не мог. Не в пустыне – и то ладно.

Поспешно покинув гостеприимный домик Ольги, мужчина не удосужился запоминать дорогу или какие-либо указатели. Он только спешил. Куда-то, к кому-то… к брату. Единственное, что осталось в памяти – лицо Гилберта. Но где он был, почему ушёл, почему не сказал ни слова?.. Людвиг не знал ответов на свои вопросы: в голове всё ещё стоял непонятный туман, но связать всё воедино не получалось. Словно кто-то нарочно «отворачивал»* от этих мыслей. Хотя никого рядом не было, мужчина забеспокоился.

Неожиданно где-то за спиной раздался сильный хруст веток. Резко подскочив, немец почти успел пожалеть, что из оружия при нём есть разве что палка: всё же до медведя-Брагинского, который когда-то подошёл к нему с наивной, яркой улыбкой, похрустывая кулаками, и в следующий момент открыл свои фиалковые глаза, где тогда горело яростное, беспощадное пламя, ему было далеко.

После этой встречи немец месяц, наверное, валялся без возможности даже дышать самостоятельно. Тогда ещё Царская Россия* был вполне убедителен в своих претензиях. Людвиг, помнится, ещё подивился, как быстро русский забыл все обиды, кинувшись спасать недавнего врага – Францию. И сам же пострадал более всех*. Это было чуждо Людвигу, он не мог понять мотивов России. Уже сейчас он вполне нормально общался с немцем, даже как-то подшучивал*. Что для коммуниста было, по меньшей мере, проявлением приятельских чувств.

Создавалось впечатление, что Россия готов был положить голову на плаху ради любого другого, но истязал самого себя нещадно. Мазохист, не иначе.

Но сейчас немца больше занимало не психическое состояние Ивана, а тот факт, что русский как-то приволок медведя, когда пошёл с подсолнушком погулять по лесу. Кто ж просил лесного зверя кидаться на «лёгкую добычу»?! Самому Людвигу понадобился бы, как минимум, хороший такой дробовичок и пара капканов. Разумеется, сейчас приходилось мечтать хотя бы задохлой ракетнице.

Впрочем, все страхи немца оказались напрасными: из кустов выплыл Северный Италия, находившийся, как всегда, в некой прострации. Наглый паразит даже не подумал сделать вид, что испугался.

– Гермааания, как дела? Хочешь пасту? Веее… - обняв друга, Венециано Варгас улыбнулся ещё шире.

– Спасибо, не голоден, - немец поморщился, вспомнив о временах, когда у него на завтрак, обед и ужин (в том числе на первое, второе и десерт) была паста. Только паста. Это было почти так же ужасно, как стряпня Англии*. Поспешно сменив тему, Людвиг лихорадочно закашлялся. – А что ты тут делаешь один?

– Гуляю, а ты? – мысленно чертыхнувшись (всё же немец так и не узнал, где находится), Людвиг поинтересовался у старого друга*, не видел ли он Гилберта.

– Может быть, может быть, - загадочно улыбнувшись, Италия немного потанцевал вокруг мужчины, как дети танцуют вокруг ёлки под Новый Год. Людвиг удивлённо вскинулся, поймай итальянца за плечи. Мимолётно проскользнула мысль, что раньше паренёк таким загадочным не был.

– Как? Где? Стоп… ты не врёшь? – подозрительно нахмурившись, Людвиг, для верности, пару раз встряхнул Варгаса, но добился только щёлкнувшей челюсти и извечного Венецианиного «Веееее… пастаааа...».

– Это вполне может быть Гилберт, но, наверное, он тебя не помнит совсем. Живёт со своим «принцем» и думать обо всём забыл… - негромко грустно вздохнув, парнишка тихонько хихикнул. Быть серьёзным больше трёх минут у него не получалось из-за чего создавалось ощущение, что парень постоянно под кайфом.

– У какого ещё принца?

– Погоди, расскажу всё, только не тряси, голова кружится, веее-ээ-эээ-ээ…. – итальянец обиженно надул губки, но тут же лучезарно улыбнулся. – Жаль только, ты итальянского не знаешь. Не люблю этот твой язык, целюсть уже болит…

Повздыхав немного о немецком языке, немецкой кухне, далёкой сиесте, развязавшихся шнурках… в общем, через пару часов, когда Людвиг уже устал складывать из травинок разные слова, в том числе уже и матерные, Венециано, наконец, вспомнил, о чём был разговор.

– Недалеко отсюда, совсем, есть такой материк, Америка называется. Живёт там принц – такой умница, что и сказать нельзя! Такие комиксы рисует… веее…

– Можешь не продолжать, я понял, о ком ты, - устало потерев переносицу, Людвиг обречённо вздохнул. Нет, конечно, это так мило со стороны Джонса, его помощь не оценима, но… некоторые «клише» имеют под собой более, чем предметную базу: всё же США, он же Альфред Ф. Джонс, был редкостным идиотом. Ну, или большим ребёнком. Очень большим, сильным ребёнком.

– Однажды он сидел в своём кабинете, пускал дротики в плакат России и думал, с кем бы ещё поиграть в демократию, – голос Венециано почти не изменился. Всё тот же мягкий, наивненький лепет. Вот только даже Италия заметно выделял своё мнение о некоторых чертах характера молодой нации.

– И вдруг пришла ему в голову мысль, что есть ещё в Европе государства, живущие не по закону демократическому. Но а бы кого освобождать не захотел, решил выбрать самого приятного для общения.

– Взял он карту Америки и принялся искать такие страны. Долго искал: три дня и… пастааа, не тооо, Гермааанияяя… – устало плюхнувшись на Людвига, итальянец разулыбался блаженно, видно, давно сиесты не было. – В общем, пошёл он к своему боссу, тот ему дал карту мира, обозначил все страны… и даже признался, что сам давно хотел парочку стран освободить от антидемократических устоев. А потом сказал, мол, хочет себе семью, чтобы как мы с Романо *. Ещё сказал, жаль, брата у него нет*.

– А ты-то об этом откуда узнал? – удивлённо чихнув, Людвиг подозрительно сощурился. Итальяшка испуганно икнул и снова затянул свою песню «Гермаааанияяя… Гермаааанияяя…»

Мужчина быстро понял, что ничего путного не добьётся и попросил продолжать. Пока мозг окончательно не разжижился.

– А на следующий день дал объявление в газету – не помню названия, что-то про «новое» и «время» или что-то такое. А там было написано, что проводится ораторский турнир среди таких вот стран и что победитель может остаться у него… хрр…

Выйдя из себя, немец дал Италии хорошенькую оплеуху. Чтоб неповадно было во время разговора спать. Сиеста (в данном случае, вечная) – не повод для молчания!

– А на следующий д-день, – после очередной порции нытья по поводу шишек на затылке, Варгас всё же продолжил свою историю. – К нему пришёл такой парень в полуспортивном стиле одетый, модный такой, наглый. Блондин. Я его только издалека видел. Но нрав у него – прямо, как у Гила – принёс свёрнутую газету и отдубасил хорошенько. Веее…- расплылся в довольной, кошачье-пакостной улыбке Италия. – А после загнал Америку пинками в дом. Гермаааанияяя, а что значит «пидорасина хуева, пшёл в дом, пока не получил кол в жопу, о тебе уже коммуняга пишет, одноклеточное!»?

Немец закашлялся. Видимо, его некоторая… оторванность от мира не была слишком… плохой. По крайней мере, от каких-то проблем спасло.

– Ты уверен, что это был именно Гилберт? – подозрительно качая Венециано из стороны в сторону, Людвиг старался не слишком себя обнадёживать: слишком больно терять надежду. Конечно, близость с Россией не могла не сказаться на брате – да и не только на нём. Хотя, это же точная цитата злого русского немонстра, но поведение подходит…

– Веее… со спины – одно лицо, а близко его никто не видел: как обустроились, он только до чёрной машины у входа пешком доходил. Большооой такой. И уезжал.

– Веди! – быстро прикусив язык, мужчина мысленно чертыхнулся: не мог промолчать… когда теперь всё обдумать?! – Но ты уверен, что это не кто-то посторонний?

– Вее…
– Ясно. ВЕДИ!!! – рявк в самое итальянское ушко возымел неожиданный эффект: Варгас пребольно цапнул Людвига за палец.

***
Кулак с силой опустился на дверь особняка. Снова. Звонок немец решил не мучать. Да и вернее так – его кулак мало кто мог игнорировать. Как назло, итальяшка увязался следом, крутя хвостом везде, где мог протиснуться.

Через десять минут интенсивных «просьб» открыть дверь, кто-то всё же соизволил спуститься. В дверном проёме показалась заспанная мордочка с очками набекрень. Голубые глаза Америки были сонно сощурены, короткие светлые волосы напоминали гнездо, хотя и очень ухоженное. Очевидно, американец недавно лёг. Людвига это даже бы смутило, если бы не повод.

Немец сам не заметил, как его затащили домой к Италии и накормили пастой с пастой в соусе пасты по старому рецепту ещё Дедушки Рима, поэтому настроение у мужчины было соответствующим.

– Альфред, я могу пройти?

– А за…

– Надо. Он в спальне?

– Аа... ага. А ты чего так… - озадаченно вспоминая, рано пришёл гость или уже слишком поздно, американец замер на пару секунд, а потом махнул рукой. – Разбуди его как-нибудь пострашнее, спать не даёт мне! Герою! Ахахаха! – немец покрылся ярко-розовым румянцем и икнул. Во время войны он как-то пытался выдать себя за «истинного американца». Гилберт ржал долго, упорно и беспощадно*.

Быстро прошествовав мимо удивлённого Альфреда, немец двинулся в указанном направлении, стараясь не слишком прислушиваться к щебетанию за спиной.

Комната у Джонса была соответствующая: с плакатами супергероев на всех стенах пополам с музыкантами и актёрами. Естественно, все в героических позах, матовые…

В комнате было великое множество полок, где стояли маленькие фигурки тех же героев. Шкаф был подозрительно пузат, как будто в него затолкали столько вещей, что он вот-вот лопнет.

Какие-то обёртки любовно – и явно недавно – сметались под кровать. Ах, что это была за кровать! Широкая, видно, мягкая, с балдахином и простынею в цвет Алова* флага. Одна сторона напоминала место крушения корабля: смятая, скрученная простынь, подушка подозрительно напоминала шапку Наполеона, а рядом спал…

Отвернувшись к стене, обняв себя за плечи (кое-кто явно сгрёб всё одеяло под себя), спал невысокий блондин. Свет из окна падал вскользь, придавая коже жемчужный оттенок. Короткие волосы разметались по подушке живописным ореолом вокруг головы. Сглотнув, Людвиг попытался успокоить нервную дрожь, но никак не получалось. Неужели? Так просто… но..?

- Ги…

Единение мужчины нарушил Джонс, со всей дури, с разбега, кинувшись на постель «мордой» вперёд. От прошедшейся волны разом разошлись «барашки». Спящий недовольно поморщился и перевернулся на спину. Немец с трудом подавил вздох разочарования: мужчина напоминал брата только со спины и только сейчас, в тёмной комнате, освещаемой разве что фонарём с улицы. Артур Кёркленд, Великая Британская Империя, он же Англия, он же Заноза-В-Заднице.

Всё закончилось там же, где началось – в тупике.

***
Альфред с Артуром были глубоко потрясены историей, рассказанной Людвигом. Ну, как потрясены… Альфред тут же стал рваться на подготовку экспедиции по поиску Гила; Людвиг его еле отговорил: старший брат так часто упоминал Союзные страны в своих смертных списках, что, ей богу, лучше не нарываться. Артура же, наоборот, больше заинтересовала странная «амнезия» немца. Будучи довольно-таки хорошим магом (видящим всяких сказочных существ наяву, вызывающий Россию в круге Дьявола… не простой чай Арти пьёт, ой не простой…) Англия легко определил вмешательство извне, но предпочёл ничего не говорить Людвигу. Мало ли, как эта информация ударит по нему самому. И мало ли куда она заведёт самого немца.

Некоторое время Людвиг провёл у Америки в гостях, ожидая, пока Артур что-то там, в астрале, выяснит (и каждый вечер слушал, как из подвала доносятся крики «fucking shit, Russia, go away!!!»). Признаться, ему даже понравились эти дни покоя, хотя и приходилось мотаться изредка домой. Ничего, не привыкать. Пару раз даже Ольгу с Иваном видел.

Но всему хорошему рано или поздно приходит конец: однажды, Артур явился из своего подвала подозрительно мрачный, даже обошёлся без криков.

– Меня вечно тычут носом в то, что я науськиваю других напасть на Россию, а сам смотрю издали, но на этот раз я более чем серьёзен: если твоего брата нет у Ивана, его нет ни у кого!

С удовольствием понаблюдав за произведённым эффектом – Людвигу пришлось зажать Америке рот, чтоб не орал, англичанин пакостно улыбнулся, пошевелив кустистыми бровями.

О, эти брови! Настоящее сокровище мистера Кёркленда: густые, развевающиеся на ветру, довольно тёмного оттенка, они были первым, что новые знакомые замечали на лице англичанина. Уже потом его выходки и стряпня затмевали всё, но вот при первой встрече…

– Ну, во всяком случае, во владениях Ивана. Понимаешь ли, Людвиг, Андерсен сказку свою написал не из головы: его «Снежная Королева» - вполне самостоятельный персонаж. Посильнее Мороза* Брагинского будет. Думается мне, снова за старое принялась, ведьма.

Немцу в дорогу даже дали коробку колы и штук десять пакетов из фастфуда. Артур пытался было что-то приготовить, но Людвиг настоятельно просил его не утруждаться. Он поест и в самолёте, правда.

Не слишком следя за «прямотой» рейса, Людвиг сдал багаж и уселся на своё место. Самолёт поднимался в небо, немец ощущал, как надежда точно также поднимается в душе.
_____________________________________________________
(*17) Приворот наоборот
(*18) Первая Мировая. Россия отозвалась на просьбу Франции о помощи и не слишком вежливо оттеснила Германию
(*19) Имеется в виду 1917 и смена власти. Гражданская война началась из-за недовольства народа властью: Император более времени уделял фронту, где и проводил большую часть своего времени, чем управлению страной. После расправы над Распутиным, у народа не осталось «козлов отпущения» кроме как Царской семьи
(*20) В 60-х к власти в ФРГ пришла социалистическая партия во главе с Вилли Брандтом, отношения между СССР и ФРГ потеплели, оживились торговля, культурный обмен
(*21) Согласно канону аниме «Хеталия», стряпня Англии убийственней пули. Та хоть сразу и без мук. Да и, собственно, некоторые блюда английской кухни действительно на любителя.
(*22) Имеется в виду Ось – Италия, Германия, Япония, образовавшаяся во время ВОВ
(*23) Южная Италия
(*24) У Америки есть «близнец» - Канада, а до определённого момента его «опекал» Англия
(*25) Одна из последних серий аниме как раз посвящена данной ситуации. Людвиг сильно урезал реакцию брата
(*26) Альфред, Ал, не от «алый»
(*27) «Демон», защищающий Россию от врагов. Правда, если эти враги живут также в северных землях, даёт осечки

Рассказ шестой. Выросшая разбойница

Рассказ шестой. Выросшая разбойница

– Людвиг, какими судьбами? – смутно знакомый голос заставил немца вздрогнуть, а потом скептически поджать губы. Ну, конечно, Кёркленд не может без подлянок!

Прямо перед блондином стояла миниатюрная, прелестная девушка в атласном платье и заколкой-цветком в волосах. Кто бы мог подумать, что много лет назад эта бестия была едва ли не хуже Гилберта. И пиз… избивала альбиноса по обоюдному, надо сказать, согласию. А будущий (теперь уже бывший) муж Эржебетты стоял в сторонке и ждал, пока Венгрия закончит. Тогда альбинос – да и вообще все – даже не подозревал, что Лиза – девушка. А узнав, нарёк «маленькой разбойницей». Ну, правда, как ещё можно назвать такую боевую даму? И даже не получил на орехи – лучшим друзьям всё же иногда позволяют больше.

У них с Гилбертом даже был общий анекдот – одна на двоих шутка. «Твоя жёнушка прекрасная хозяюшка!» И ржут, держась за животы. А Родя поджимает губы, да щурит глаза. А всё почему? Потому что, когда Гил победил Австрию, Венгрия устроила ему «профилактическую беседу». И даже не понятно, что обиднее и кому: проигрыш девушке или победы жены после собственного поражения.

Во многом они были семьёй, что для стран само по себе странно. И Людвиг, конечно же, безмерно их любил. На расстоянии.

Попытка пожить в одном доме с Австрией закончилась тем, что немец готов был сбежать хоть на тот свет: паразит-аристократишка вёл себя подобно истеричной жёнушке: штопал бельё, пилил за лишние расходы – его, немца! – и ничего более по дому не делал. Людвиг даже не понимал, кто бесполезнее в быту: Родерих или Венециано. Лизу же он просто боялся.

Растягивая губы в улыбке – что вы, прекрасные «люди». Главное теперь слинять вовремя. Ну, чисто любимые родственники: и радостно от встречи, и сбежать хочется.

«Маленькая разбойница» поправила локоны и с улыбкой заключила немца в объятия. Стоило признать: «Разбойница» давно выросла, превратившись в красивую, нежную, улыбчивую, а главное, женственную девушку.

Лиза больше не бегала по лесам, ища проблем, глаза не загорались при мыслях об «охоте» или драке. Все рано или поздно вырастают, просто взрослеют. Даже страны. И Гилберт сильно изменился с детских лет, пусть и вёл себя… был большим, зарвавшимся ребёнком. Одно есть различие: кто-то меняется внутри, кто-то показывает изменения миру. Кто-то прячет новое в глубине души, кто-то обрубает все связи с собой прошлым.

Лиза как раз так и поступила, постаралась забыть о том, какой была. Прошлое всё же в прошлом. Гил тогда, увидев обновлённую подругу, только пожал плечами: ну, изменилась, и что? Мир настолько переменчив, что глупо верить в «вечность чувств» и неизменность характера. Иногда альбинос изрекал слишком глубокие вещи, даже страшно становилось. Но потом он совершал глупость и окружающие выдыхали – конец света отменялся.

Как это обычно бывает, была ещё одна причина, по которой Людвиг был не слишком рад встречи. Немец хотел сам вернуть брата, никого не привлекая, не подставляя. Но что наши желания против закона подлости и обожающего интриги Англии? Вот именно.

Вечером, сидя в гостиной Родериха, слушая его же великолепную, бесспорно, игру на фортепиано, немец раздумывал, как же ему поступить. Как попасть к брату, вернуть его назад, да и самому вернуться. Одному такого не провернуть. Но кто поможет?

Лиза, заметившая нервозность Людвига ещё в аэропорту, вздохнула и, дотронувшись до его руки, потянула мужчину из комнаты.

– Людвиг, чем ты озабочен? – может, со стороны это выглядело странно: мягкий голос девушки никак не вязался со стальным стержнем, отражавшимся в глазах.

– Я нашёл Гила… - поражённый вздох со стороны собеседницы мужчина проигнорировал, сразу перешёл к делу. – Но мне нужна помощь, сам я его не вытащу.

– Где он? – хриплый голос девушки всё же заставил немца повернуть голову. Лиза чуть опустила подбородок, позволяя волосам скрыть лицо. Правая рука сжалась в кулак.

– Англия нагадал, что у Снежной Королевы, - хмыкнув, Людвиг, грустно покачал головой. – Прямо как в той сказке… Кай, Герда и злобная ведьма, управляющая Морозом. К Ивану, может, я и смогу попасть, но вот вытащу ли брата… - немец судорожно сжал ладонь в кулак. – Мне нужна помощь, – признал он через пару минут. Чем чёрт не шутит, вдруг выгорит?

***
– Родя тебя проводит. Не до конца, конечно, но большую часть дороги точно пройдёшь. Я пока поколдую, - хмык разрядил обстановку. – Людвиг… - порывистое объятие. – Будь осторожен. Это тебе не шутки.

Венгерка грустно улыбнулась: как бы надоедливый эгоист с манией величия, талантом портить всё, что подвернётся под руку и раздражающим смехом ни надоедал, как бы ни хотелось его убить, Гилберта девушке не хватало. Не хватало его шуток о деградации «стальных яиц» и посиделок, которые обычно заканчивались дракой. Может, она и выросла. Может?.. Да ну, смешно: раньше* Лиза без колебаний схватила бы Людвига за плечи и посадила к своим другим игрушкам, смеясь, заперла Родю в подвале, пока они с Гилом бы устраивали орг… пьянку. Раскаялась бы наутро, но всё равно сбежала без зазрения совести.

Теперь Лизе подобное претило. Смешно. Ха-ха.

Родерих поморщился, глядя на новую рубашку Людвига. Транжира.

– Прошу тебя, не тормози наше движение к цели. Идём.

Людвиг шмыгнул носом, пригладил пальто: горький опыт научил предусматривать любую погоду во владениях Ивана. То есть вообще любую. Начиная со снега в июле и оттепели в феврале. Ну, или сорокоградусных морозов начиная с ноября. Не везде, конечно, но лучше перестраховаться.

Дорога была недолгой, скорее, немец просто уже не мог дождаться, когда же встретит брата. Нетерпение с каждой минутой становилось всё больше, грозясь вот-вот выплеснуться какой-нибудь выходкой. Почему-то Родерих решил использовать не самолёт, а поезд. Почему Людвиг понял, когда за окном стали проноситься «де-ре-вен-ки», в которых о самолётах вряд ли многое слышали.

Из поезда мужчина сбегал со всей возможной скоростью. Родерих пожал плечами и отправился покупать обратный билет. В конце концов, ждать Людвига он не нанимался.

Мужчина потеплее укутался в пальто и, выдохнув, быстро зашагал к дому Ивана. Куда ещё было идти?! Других зацепок всё равно не было.

Дом Брагинского был добротным, опрятным и очень неуютным. По меркам немца, уж точно, обычная прямоугольная коробка, чёрные провалы застеклённых окон и тишина. Казалось, всё в округе вымерло, и на многие километры вокруг – никого.

По мере приближения к дому, становилось всё холоднее. Конечно, первые числа ноября*, да ещё и у Ивана – само по себе вымораживающее сочетание, но не масштабно же!

Всё в доме было странно – обычно полный людей, наций, сейчас он выглядел вымершим. Или впечатлительному мужчине так просто казалось. Людвиг даже не отрицал, что мог ничего не замечать, находясь под впечатлением.

Подойдя уже почти к крыльцу, немец невольно вздрогнул – небо за спиной потемнело, хотя день ещё только начинался, создавалось впечатление, что уже глубокая ночь. В довершение ко всему, начал падать крупный, неторопливый снег. Не слишком хороший знак для того, кто искренне боится Снежной Королевы.

Людвиг сглотнул. А он боялся? Нет, конечно нет! Ну, может, немного. Или не немного… история, рассказанная ещё Дедом, всегда пугала мальчика. И как бы мужчина ни злился, как бы ни желал вернуть брата, страх никуда не уходил.

Стук в дверь вышел немного нервным, судорожным. После десяти-пятнадцати ударов Людвиг понял, что здесь ему явно не рады. На всякий случай немец оглянулся, но никого не увидел. Конечно, ведь дом русского стоял вдали от людских глаз. Какие уж тут соседи?!

Дверь скрипнула раз, другой. И ничего. Сколько бы Людвиг ни пыхтел, ни пыжился – никакого результата. Незваных гостей Иван предпочитал изначально предупреждать, как они огребут.

Мужчина нахмурился, чему-то кивнул и принялся обходить дом. Наконец, после получаса хождений, немец нашёл, что искал: открытое окно. Правда, чтобы до него добраться, нужно было сначала залезть на хлипенькое деревце рядом.

Следующие часа полтора можно было спокойненько сидеть в удобном мягком кресле и весело чем-то хрумкать. Людвиг упрямо насиловал несчастную молодую березку, постепенно лишая её всех веток. Сам же незадачливый взломщик обзавёлся парой синяков и приобрёл вид весьма бомжеватый. Пришлось снять пальто и сапоги.

Ввалившись, наконец, в получердачное помещение, мужчина застучал зубами, пытаясь согреться: на улице немец успел задубеть. Впрочем, к его великому сожалению, в доме было не слишком-то тепло. Видимо, отоплением Россия обременён не был.

Чихнув, Людвиг осторожно прокрался к двери. Шагал мужчина почти неслышно, в основном, благодаря отсутствию сапог.

Внутри дом был несколько… уютнее. Почти не захламлён, но всё так же угловат. На полу лежали ковры, кое-где были и на стенах. Какие-то картины, фотографии, документы… всё это слилось для Людвига в один клубок. Единственное, чего почти нигде нельзя было увидеть – зеркала. Их было всего три: в ванных и на первом этаже, перед входной дверью.

Коридоров, кабинетов и комнат было так много, они были так запутанны и расположены безо всякой системы настолько, что немец уже начал думать, что попал в лабиринт. Думать о том, что дом его просто не желал пускать, не хотелось: и так кровь в жилах стыла. Причём, в прямом смысле: с каждым проведённым часом мужчина мёрз всё больше.

А что же Гилберт? Он брата не ждал, даже не помнил. Его жизнь вертелась вокруг стекляшек, никак не желавших складываться в одно-единственное слово.
_____________________________________________________
(*28) Лайош I Великий, согласно европейской традиции Людовик I Великий и Матвей I Корвин — короли Венгрии, при которых страна достигала своего расцвета. Правили в 14-15 веках. Время их правления можно также назвать «Вторым расцветом» страны. Ранее, в 11-12 веках при Иштване Святом Венгрия становится легитимным европейским королевством и завоёвывает Словакию, Срем, Хорватию и Трансильванию.
(*29) В 1989 году Венгрия с Австрией открыла границу, и тысячи восточных германцев рванули через Венгрию на запад
(*30) Стена пала 9 ноября 1989

@темы: мои фанфики, Ваня Брагинский, скелет из шкафа, Гилберт Бальшмидт, APH, трава, Снежная Королева, больная фантазия

---

Дело о яблочном боге
Автор: Ayranta
Соавторы: Nessi
Беты (редакторы): Лиза Брайт
Фэндом: Kuroshitsuji
Пэйринг: Сиэль, Фред Аберлейн, Себастьян
Рейтинг: PG-13
Жанры: Слэш (яой), Ангст, Драма, AU
Предупреждения: Смерть персонажа
Размер: Миди
Статус: закончен
Описание: Тот, кто отказался от всего, ради мести, должен быть готов, что вся его жизнь превратится в игру. Игру, без права на проигрыш. Должен быть готов к любым потерям. Должен, но готов ли?
Публикация на других ресурсах: Ссылка в ЛС + шапка
Примечания автора:
1. В оригинале Аберлейн - детектив, здесь он - инспектор.
2. Сумбарблот - празднество скандинавов, летнее жертвоприношение, проводящееся между 9 и 15 апреля (по старому стилю 19-25).

Монотонный звук, не прекращающийся уже несколько часов, заставлял терять себя, постепенно, капля за каплей, сводя с ума...

13 апреля, 7:20

Кап… Кап… Кап…

Монотонный звук, не прекращающийся уже несколько часов, заставлял терять себя, постепенно, капля за каплей, сводя с ума.

Сначала все было вполне безобидно: единственное, что испытывал Сиэль, слыша этот противный звук, – злость.
Но, чем больше времени проходило, тем сильнее он сосредотачивался на том единственном, что могло отвлечь от тишины, царящей в этом темном, сыром помещении. И тем сильнее становилось давление. Фантомхайв, не моргая, глядел в единственное окошко, не позволявшее небольшой комнатушке – всего пара шагов от стены к стене – погрузиться во мрак.

Кап… Кап… Кап…

Казалось, капли падали прямо ему на голову, вызывая неприятный зуд и физически ощутимый холод.
Этот звук – единственное, что спасало, отвлекало от обреченности, тихо, но неукротимо захватывающей сердце. Здесь, в маленькой комнате, не осталось места надежде.

Кап… Кап… Кап…

Трубы в подвале протекали, тяжёлые капли воды монотонно падали, ударяясь о каменный пол.
Навязчивое эхо давило, вместе с тем, вводя в некое подобие транса.

Немигающий взгляд подростка был совершенно бессмысленным, казалось, сознание Сиэля пребывало где-то далеко. Где-то, где жизнь всё ещё лениво идёт своим чередом, где…

С силой втянув сквозь зубы воздух, юноша откинулся назад, намеренно ударившись затылком о крупную, неровную каменную кладку.

Будто, и правда, темница в старинном замке, а вовсе не подвал несчастного завода. Кое-где на стенах в тусклом свете, идущем от двери, можно было разглядеть мох. Единственным выходом, а также окном «в мир» служила массивная, тяжёлая дверь. Прочная, наверняка дубовая. С небольшим окошком под потолком.
Может, всё дело было в освещении, но графу казалось, что мир вокруг словно выцвел. Даже тьма в его тюремной камере была какой-то серой. Умершей.

Кап… Кап…Кап…

С трудом сглотнув, юноша попытался прикрыть глаза, но что-то помешало. Он сам себе напоминал сломанную куклу, чье тело уже не может выполнять команд хозяина.

Фантомхайв, не отрываясь, смотрел в небольшое оконце. Там, снаружи, хорошо просматривалась ветхая, древняя лестница. Казалось бы: дунь – и упадёт. Но это только здесь, Сиэль знал: выше ступени совсем новые, едва ли не блестят, натёртые… воском?

По правде, в уборке граф разбирался плохо. Как бы там ни было, с каждым пролётом ступеньки становились всё более ветхими. Пролётов было девять, он считал. Оказывается, подсознание – страшная вещь, оно улавливает те мелочи, которые хотелось бы забыть. Навсегда.

Сиэль шумно втянул воздух через нос и на пару мгновений замер, силясь справиться с пляшущими перед глазами яркими кругами света. Наверное, не стоило так резко вздыхать, но Фантомхайв не имел никакого желания дышать воздухом подвала больше, чем того требовало глупое тело.

Воздух, под стать подвалу, был таким же тошнотворным, тяжёлым и затхлым. Он душил, будто гигантская змея, обвивался вокруг груди, сжимая кольца. Сиэль удивлялся, как его ещё не вывернуло.

Кап… Кап… Кап…

Парень чувствовал рядом какое-то шевеление, пару раз даже угодил рукой в паутинку, но, сколько ни вглядывался во тьму, увидеть ее так и не смог. Однако это уже не имело никакого значения. Ему было все равно. Лишь противный страх, пока ненавязчиво, шевелился где-то в глубине души.

Кап… Кап… Кап?..

10 апреля, 7:30

Для простых людей утро начиналось рано. Они вставали, едва первые солнечные лучи показывались из-за горизонта, и единственной их радостью была возможность полюбоваться невероятно красивым моментом – восходом солнца. Когда природа только-только просыпается ото сна и так прекрасна в своем невинном, полусонном состоянии.

В отличие от простых людей граф Фантомхайв вставал, когда дневное светило поднималось выше, показываясь из-за крон деревьев, окружавших поместье. «Счастливчик», - скажет кто-то, многие подумаю, какие дела могут быть у высокородного ребенка, пусть даже главы рода?

Поверхностные и в корне неверные представления. Да, он мог вставать позже, однако у Сиэля никогда не было времени любоваться природой по утрам, он никогда не наслаждался видом утреннего неба, его игрой красок, нет. А вместо переливчатого пения птиц он каждое утро слышал голос дворецкого:

- Господин, пора вставать.

Его негромкие слова всегда сопровождались шорохом раздвигаемых штор и ярким лучиком солнца, который, прорвавшись сквозь стекло, всегда падал прямо на него, слепя глаза.

Сиэль недовольно морщился и садился на кровати, опускал ноги на пол, ожидая продолжения привычного утреннего расписания.

- Сегодня на завтрак вас ждет французский киш с лососем. В качестве десерта приготовлены круассаны и бриошь. Что удовлетворит ваш вкус?

- Бриошь… И их было бы достаточно, - Сиэль сонно хмурится, сдерживая зевок, который совсем не соответствует его положению дворянина, и неохотно встает с кровати.

- Что вы, Господин, - Себастьян приторно-сладко улыбается и ловко, почти не касаясь, одевает на него рубашку, застегивает пуговицы, столь невесомо, что заметить почти невозможно, - плотный завтрак – основа хорошего самочувствия. Вам предстоит трудный день.

- Трудный? – Сиэль напрягся. Да-да, дворецкий выполнял все его приказания, но граф никогда не забывал: прежде всего Себастьян – демон… и он никогда не упустит случая понаблюдать за его мучениями. Даже если они произрастают из сущих мелочей.

- Совершенно верно. После завтрака вам придется отложить все запланированные занятия и ознакомиться с письмом от Ее Величества.

Фантомхайв облегченно вздохнул, стараясь сделать это незаметно. Учиться он любил, но всему должен быть предел. Нет, граф понимал, что ему необходимы все эти занятия для вращения в высшем обществе, вот только… ни на одного подростка вместе с уроками не ложилось управление компанией, обязанности цепного пса Королевы и… месть. Сиэль попросту не мог выбросить что-либо из этого списка и поэтому, порой, ему приходилось тяжело.

Но гордость не давала показать подобной слабости. Не давала попросить лишнюю минуту передышки.
Себастьян улыбнулся, но ничего не сказал по поводу очевидной радости графа. В конце концов, ему тоже было интересно. Вот только ожидания демона касались совсем других вещей. Письмо означало очередное дело, наверняка связанное с чьей-то смертью. Или смертями. А демону всегда нравилось смотреть, как его юный граф реагирует на чужую гибель. Нравилось, как трепещет его душа, разрываемая противоречивыми эмоциями. О да, это были восхитительные моменты! Самые острые и самые любимые.

Себастьян быстро закончил утренние ритуалы, и вскоре по комнате поплыл аромат утреннего чая, который к тому времени успел настояться.

- Дарджилинг, - констатировал Сиэль, не торопясь отпив совсем немного, наслаждаясь чуть терпким вкусом и лениво ковыряясь в пироге. Есть он не хотел.

Несмотря на первое облегчение он, как и демон, прекрасно понимал, что письмо может быть связано с очередными убийствами.

Наконец, допив чай, но так и не съев ни кусочка, Сиэль решительно отодвинул тарелку.

- Давай письмо.
Как ни странно, Себастьян не стал спорить. Они слишком долго находились в поместье, где единственным развлечением были идиоты, желавшие обдурить графа. Но этого было мало… слишком мало, чтобы развеять его скуку.

Сиэль долго и вдумчиво вчитывался в ровные, четкие строки и, лишь запомнив их наизусть, небрежным жестом протянул письмо Себастьяну. Тот не замедлил воспользоваться приглашением. И чем дольше он читал, тем шире становилась улыбка на его лице. Кажется, им действительно предстояло хорошее развлечение. Но для начала…

- Действительно, интересное дело. Но пока нам известно только место преступления, до него можно добраться за несколько часов. Прикажете собрать вещи и заложить экипаж?

- Да, - Сиэль, прищурившись, смотрел на демона, - однако, у нас слишком мало данных. Поэтому ты навестишь полицейский участок и выяснишь, что они успели накопать. Здесь говорится, что убийства происходят каждый год. Мне нужна информация по каждому из них.

- Как прикажете, мой лорд, - демон улыбнулся, по его губам зазмеилась привычная усмешка. О да, он исполнит приказ в точности. Вот только и без него он мог бы сказать куда больше. Но граф Фантомхайв должен научиться задавать правильные вопросы и отдавать верные приказы, если желает добиться от него максимального результата. А пока же демон может развлекаться, наблюдая за мучениями своего юного хозяина.

***

В этом году начало весны радовало необычайно теплой и солнечной погодой, удивительной для начала апреля. Даже яблони в парках решили порадовать красотой своего цветения, привлекая прохожих яркостью цветков и сладким ароматом. Хотя обычно их было не видно из-за более высоких и могучих собратьев.

Ветер легонько, ласково, будто поглаживая, шевелил молодые листочки. Но не только им доставалось внимание этого переменчивого господина. Он то резко поднимался вверх, то плавно падал на землю, спускался по стволам деревьев к земле, туда, где были люди. Потом, тихим шуршанием листьев обозначая свой путь, осторожно подбирался еще ближе, чтобы поиграть с русыми волосами молодого человека, лежащего под яблоней.

Со стороны могло показаться, что юноша – лет двадцати, не больше – просто спит. Его лицо было безмятежным, с застывшим навеки выражением счастья, руки трогательно сложены на груди. Можно было подумать, что он просто спит, если бы не рваная рана на животе. Земля вокруг пропиталась кровью, от которой воздух вокруг приобрел тяжелый, странный, присущий только местам преступления, аромат. И даже ветерок, пробирающийся через деревья, не мог целиком избавить людей от этого мерзкого аромата.

Фред Аберлейн почесал затылок. Не то, что бы его смущал некий недокоплект убитого – у того было вырвано сердце – или удручал тот факт, что на него повесили дело маньяка, который уже год, как по расписанию, появляющегося с тремя жертвами в течение, буквально, одной-двух недель. Нет-нет, он не злился, в конце концов, это дело вешали на всех и каждого в отделе, меняя следователей каждый год. Просто, пришло его время. Может, всё и выгорит, кто его знает. Но, что действительно злило Аберлейна, так это присутствие ребёнка на месте преступления.

Ведь именно этим делом было приказано заняться цепному псу королевы. Сиэль не обращал на недовольство следователя ни капли внимания, пристально рассматривая убитого. Всю нужную информацию дворецкий ему доставил еще по пути сюда. Теперь он знал многое. И о том, что жертвами всегда становятся работники завода (или их семьи, или же просто знакомые), расположившегося неподалеку, и о том, что на руке убитых всегда находится странного вида татуировка – небольшой, кельтский, скорее даже скандинавский символ. Сиэль внимательно изучил найденные Себастьяном рисунки и записи по делам. Что самое необычное, начались эти убийства с момента, когда завод заработал, то есть продолжались уже больше восьми лет. Каждый год в окрестностях появлялось три трупа, и округа снова стихала.

Сейчас у них на руках был один мертвяк, еще два должны были появиться в течение двух недель. Времени было мало.

- Себастьян, я хочу увидеть руку покойника, - Сиэль, даже не глядя на дворецкого, подошел ближе к трупу, не обращая внимания на запах и бурый цвет земли.

Демон не стал усмехаться, хотя чувствовал азарт, но его глаза сверкнули, прежде чем он подошел и, опустившись на корточки, закатал рукава рубашки умершего парня, открывая руки. На правой красовалась странная татуировка. Словно мозаика, она была собрана, сшита тонкими чернильными линиями. Наполовину луна, наполовину солнце… Тату – единственная деталь, различная у всех жертв.

Сиэль выглядел холодным и равнодушным. В какой-то мере, так оно и было. Его сердце стало черствым после гибели родителей, а многочисленные смерти, которые он видел по долгу службы, лишь усилили его безразличие.
Безразличие показное, настоящие чувства были запрятаны так далеко, что Фантомхайв и сам мог о них только догадываться. Но знал о данном факте лишь демон, тонко чувствовавший душу, с которой был связан контрактом.

Фред же… просто смотрел на этого ребенка, вынужденного заниматься подобной работой и не мог поверить, что граф действительно вот такой – холодный и отстраненный. Неживой.

Молодости свойственны пыл и страсть, поспешность суждений, порой даже глупость. Подростки пробуют, учатся на ошибках, в конце концов, у кого всё всегда выходит с первого раза?! Так было всегда. Юность была самой счастливой порой в жизни почти каждого человека. Вот только Фантомхайв не относился к большинству даже в этом.

Фреда не волновало то, что граф без разрешения начал исследовать труп – в конце концов, все возможные улики давно собраны, они каждый год остаются неизменными. Куда больше его волновало лицо подростка, в котором он безуспешно пытался найти хоть какой-то намек на чувства. А еще… вспоминал себя в его возрасте.
Фред был хорошим следователем, тем самым, что стремится помочь каждому, в меру своих возможностей. И сейчас он был уверен, что не должен проходить мимо, хотел попытаться сделать что-то для юного графа. Что-то, что помогло бы ему понять, насколько это прекрасно – совершать ошибки, чувствовать, а не думать… жить.

Неловко задев яблоню ботинком, мужчина крякнул и подошёл к графу.

- Он скончался несколько часов назад, от чего, правда, ещё непонятно. Бедолага…

- Бедолага? Его никто не заставлял идти работать именно на этот завод, – граф скривил губы. Словно не замечая такой мелочи, как ошарашенный взгляд инспектора, он продолжил в своей излюбленной манере. – Ему ведь живьём вырвали сердце, не так ли?

Инспектор вздрогнул. Подобная осведомлённость юного Фантомхайва просто пугала. Холодная, расчётливая осведомлённость. Бездушная. Аберлейн дёрнул плечом и резче, чем намеревался, пробурчал:

- Ещё не выяснили, - и тут же добавил, уже более спокойно, но не менее зло. – Но, должно быть, так и есть.

Дальнейший разговор не задался: Фантомхайв просто развернулся и ушёл, сопровождаемый дворецким – своей верной тенью.

Ранее Аберлейн не сталкивался с Цепным псом Королевы, но из рассказов Рендала смог составить о нём весьма… нелестное мнение. Однако сейчас, глядя в след уходящему парню, он понимал, что ощущает вовсе не обещанные злость или раздражение.

О нет, инспектор Аберлейн ощущал только грусть.

***

По возврщению в участок, Аберлейн долго и нудно заполнял отчёты. Бумажки мужчина не любил, но работа обязывала, а потому жаловаться не приходилось.

Закончив, Фред хотел навестить свою невесту, благо обеденный перерыв позволял, но знакомый пообещал быстро (а главное инкогнито) закинуть его к заводу. Конечно, можно было подождать официальной бумажки и сделать всё по протоколу, ведь добытые нелегально улики не учитывались в деле, но Фред решил поспешить. Многие незначительные моменты стираются из памяти людей быстрее, чем вскипает чайник, да и, к тому же, кто захочет делить информацией со стражем правопорядка? Кто расскажет всё, ничего не утаив? А простому любопытствующему… журналисту растрепят в пять минут и совершенно бесплатно. Времени на нежности просто не оставалось, медлить было нельзя, и мужчина, скрепя сердце, лишь послал любимой записку.

Поездка оказалась продуктивной: хотя о самом рабочем Аберлейн ничего и не узнал, ему в руки (точнее, в уши) попала довольно интересная, требующая осмысления информация. Оказалось, что хозяин завода раз в год, примерно через неделю после совершающихся убийств, устраивал масштабные ежегодные празднования. То ли чей-то день рождения, то ли ещё что… но одна любознательная сплетница, из тех, что просто не могут держать рот на замке, поведала Фреду о том, что эти самые празднества более всего напоминали языческие. И практически на каждом можно было встретить уйму различных символов, излишне походящих на те, что выжигались с внутренней стороны на запястьях жертв.

Мужчина, окрылённый находкой (и искренне не понимающий, отчего же его предшественники не догадались сделать то же), направился прямиком в участок, где провёл бессонную ночь, копаясь в архивных записях. Ему удалось узнать, что, судя по срокам, эти убийства были ничем иным кроме как летним жертвоприношением у скандинавов, праздником, имевшим достаточно странное для понимания название – Сумарблот. Непонятно, правда, от чего убийств было несколько, но маньяки редко довольствуются одной жертвой за год. Конечно же, его подняли на смех с его «теорией всеобщего заговора», но Фреду было как-то всё равно. Настолько, что утром он, едва покончив с обязательной порцией макулатуры, направился обратно, на завод, где совершенно случайно столкнулся с юным Псом Её Величества.

13 апреля, 7:15

Жизнь человека подобна хрупкой фарфоровой вазе с тонкими, почти прозрачными стенками. Стоит только толкнуть посильнее, и она упадет, разбившись на тысячу осколков, собрать, склеить которые будет уже невозможно. Если конечно, ты не демон… Однако, даже демонам не под силу вернуть умерших.
А Сиэль был всего лишь человеком. И всё, что ему оставалось, это раз за разом вспоминать, понимая всю глубину собственного бессилия. Падать все глубже и глубже, не в силах вырваться, и вспоминать… чужое лицо со светлой улыбкой и мягким теплом, поселившимся в глубине глаз.

Он думал, что уже привык к виду чужой смерти, что после смерти родителей уже ничто не заставит его потерять самоконтроль. И что в итоге? Эта картина до сих пор стоит перед глазами. Словно наяву, он видел, как по подбородку стекала небольшая струйка крови, как исчезал свет жизни из глаз…
Сиэль не мог пошевелиться, не мог сделать ничего, хотя должен был.

Его снова куда-то потащили. Просто перекинули застывшего, шокированного мальчишку через плечо, и потащили.

Фантомхайв понимал, что не должен показывать своих эмоций, должен сохранить лицо, даже в такой ситуации. Но не мог. Равно как и не мог пойти на поводу у собственных эмоций. Сиэлю хотелось кричать, хотелось что-нибудь разбить, что угодно. Юноша желал остановить время или же, наоборот, ускорить его, чтобы всё это, наконец, уже закончилось.

Вместо этого он висел на похитителе безвольной куклой и думал только об одном. Почему люди, которые становятся к нему хоть на шаг ближе, неизменно умирают? Страшно… как же страшно потерять то, что еще у него осталось!

А главное, он не заметил когда этот человек вошел в его жизнь настолько, что его потеря причиняла настолько сильную боль. Ведь люди – всего лишь пешки в его опасной игре, затеянной ради одной лишь цели. И этими пешками нужно умело управлять.

Пешки… да… всего лишь пешки. Но тогда откуда эта боль, ярким огнем полыхающая в груди?

11 апреля, 14:30

Собирать доказательства – занятие долгое, муторное и, в особенности, неблагодарное. В этом деле самое главное – найти надежного информатора, чьим сведениям можно доверять. И как раз с этим возникли немалые трудности. Убитый мало общался с остальными рабочими. Найти того, кто знал о его планах, оказалось довольно сложно. Но это не то задание, которое мог бы провалить цепной пес королевы. Собственно говоря, он вообще не имел права на осечку. Все приказания Ее Величества должны выполняться. Чего бы это не стоило.

Поэтому, в конце концов, нужный человек был найден. Он знал, где была жертва, точнее, где должна была быть, во время совершения преступления.

Убитый жил неподалеку, но его семья – мать и двое братьев - обитала в поселке, до которого нужно было добираться несколько дней.

Узнав, что убитый собирался отправиться туда, Сиэль поспешил подтвердить эту информацию. И действительно: Ганс, так звали жертву, взял несколько отгулов. Следующим утром он оказался в парке. Казалось бы, его «сборы» не могли иметь никакого отношения к делу, однако Сиэль чувствовал, что за всем этим кроется нечто большее. Возможно, именно там они смогут найти кусочки так необходимой им информации.

Но терять несколько дней только из-за предчувствия граф себе не мог позволить. Поэтому принял, как ему тогда казалось, лучшее решение из всех возможных.

- Себастьян, ты сейчас отправляешься туда и соберешь информацию. Я останусь здесь и продолжу расследование, - в голосе графа не прозвучало и тени сомнения. Он не мог самостоятельно позаботиться о себе, не мог даже правильно одеться, но разве это имеет значение, когда дело касается приказа королевы? Его мозги останутся при нем, как и возможность анализировать происходящее, находясь в центре событий. У него оставалось не больше двух недель, чтобы раскрыть дело.

- Да, мой лорд, - поклонился дворецкий, и Сиэль не заметил его подозрительного взгляда, кинутого в сторону информатора. Как не заметил и мерзкой усмешки, мелькнувшей на губах последнего.

***
- Граф! – Аберлейн преградил Фантомхайву путь, не собираясь пропускать его дальше. Мальчик был здесь, в месте, где, скорее всего, орудовал маньяк, один. Себастьяна, его дворецкого, заметно не было, а ведь он неотступно следовал за своим господином. Нахмурившись, инспектор отогнал ненужные сейчас мысли. Нет-нет, не время. Дело – прежде всего. По крайней мере, пока мальчик с ним, он в безопасности. Взрослые всегда так самоуверенны…

- Уделите мне пару минут. В конце концов, дело у нас одно, - он безуспешно пытался завязать разговор с графом, радовало только то, что Сиэлю просто некуда было от него сбежать.

Подбадривая себя такими мыслями, Аберлейн утягивал графа за собой, припоминая, что неподалеку расположилась столовая, в которой можно спокойно, избежав не нужного внимания, поговорить. Наверное. Фантомхайв выглядел разозлённым почти на протяжении всей беседы, пока инспектор делился с ним своей информацией. Ничьё терпение не безгранично: у Фреда, раздраженного столь пренебрежительным отношением к себе, оно закончилось достаточно быстро, потому закончил он свой рассказ достаточно резко:

- Может, тебе всё же стоит дождаться твоего дворецкого, прежде чем кидаться в самое пекло? – граф, этот упрямый мальчишка, вознамерился сам обо всём узнать, прогулявшись по заводу в одиночестве. И чего этому аристократу дома не сиделось?! В конце концов, мог бы наслаждаться жизнью, а не…

Аберлейн прекрасно понимал риск, на который пошёл – без ордера, без предупреждения нагрянуть на предполагаемое место преступления, провести опрос свидетелей, да ещё и в одиночку! Учитывая, что подозревал он не абы кого, дело могло закончиться его собственным телом в парке. Он на этот риск шёл осознанно, но Сиэль… Понимал ли он всю степень опасности?

Инспектор даже слышать не желал о том, чтобы юноша, пробормотавший себе под нос нечто, напоминающее «надо бы тут осмотреться», сунулся куда-то в одиночку. Жаль, его мнение волновало Фантомхайва в последнюю очередь.

Фред Аберлейн, несносный полицейский, везде сующий свой нос, раздражал Сиэля неимоверно. Стоило ему остаться одному, без привычного общества дворецкого, как этот настырный тип тут же принялся крутиться вокруг него, по делу и без. Сначала граф старательно игнорировал его, но вскоре столь пристальное внимание стало раздражать. Поэтому Фантомхайв решил расставить все по своим местам раз и навсегда.

Здесь, неподалеку от завода, не было достойных заведений. Зато была столовая, где можно было приобрести замечательный яблочный пирог и совершенно безвкусный чай. Именно там они и расположились, чтобы поговорить.

Сиэль не сделал из своей кружки ни глоточка, ему вполне хватило слабого аромата… который, собственно, почти отсутствовал. Граф хмуро изучал лицо Фреда и ждал, пока тот соизволит начать разговор. Однако время шло, а тишина так и не была прервана. Вздохнув, юноша первым начал разговор.

- Ты простой следователь, которого отправили сюда «по очереди». Никто не рассчитывает, что ты раскроешь это дело. Так зачем так стараться? Почему преследуешь меня? – граф чуть прищурился и сильнее сжал пальцами чашку. Его злила настырность следователя, весь его вид, неловкая улыбка, вызывали раздражение, - ты всего лишь пешка в руках вышестоящих, не стоит пытаться прыгать выше головы.

- Но ты совсем один, ребёнок не может сам… - Сиэль нахмурился еще сильнее, поджав губы. Он уже привык, что его считают избалованным, не способным ни на что ребенком. Да, привык, но почему-то эти слова в устах совершенно постороннего человека, выводили из себя?! В конце концов, что они могли знать о нем? Недалекие людишки, застрявшие в колее своей обыденной, ограниченной жизни.

- Не может сам раскрывать преступления? Не может обходиться без помощи взрослых? – Сиэль резко поставил приподнятую чашку на блюдце и встал, - не лезьте не в свое дело, инспектор. Мне не нужна опека так называемых взрослых. Я глава рода Фантомхайв и сам способен позаботиться о своих проблемах.

После этого граф отвернулся и быстрым шагом покинул скудно обставленное помещение. Он предупредил инспектора. И его проблемы, если после этого тот все же продолжит вмешиваться в его дела.

13 апреля, 6:30

Боль… она пришла не сразу. Сначала был лишь дикий, раздирающий внутренности холод клинка, прошившего его грудь. И лишь потом пришла ОНА – неизменная спутница приближающейся смерти. Спина рефлекторно дернулась, зрачки расширились, а рот открылся в беззвучном крике. Смерть всегда неприглядна, какой бы она ни была: героической, бесславной, спокойной... Как бы её ни пытались показать, красоту в столь жутком моменте может увидеть лишь ненормальный. Или одержимый.

Голова Фреда откинулась назад вместе с непослушной гривой рыжих волос, а перед глазами пронеслась… нет, не жизнь, как обычно говорят. И даже не беременная невеста. И не он сам. В его мыслях присутствовал только юный граф, который теперь, без него, останется совсем один. Ну, разве можно считать надежным дворецкого, подозрительного типа с дьявольской улыбкой?
Он хотел жить… Ради того, чтобы иметь возможность помочь этому запутавшемуся ребенку. Но судьба не знает жалости, без всяких сомнений она убирает с доски пешки, которые уже отыграли своё. Аберлейна больше не было в её планах.

С губ инспектора сорвался странный каркающий всхлип, по подбородку стекла струйка крови, пачкая ворот белоснежной рубашки.
А Сиэль смотрел… смотрел, не в силах отвести взгляд от алых пятен, расползающихся по одежде Фреда. Снова этот Алый, который так любила мадам Ред. Сам же граф его ненавидел. Ненавидел… боялся… Но, вместе с тем, этот цвет гипнотизировал его, заставляя застыть на месте, пустым взглядом следя за страшной картиной, открывшейся перед его глазами. Именно картиной. В этот момент он не мог воспринимать реальность иначе. Жуткий кошмар, от которого так хотелось проснуться…

А Фред тем временем грузно осел на пол, едва клинок покинул его тело. Граф сел вслед за ним, на свой стул, чувствуя, как неприятно щиплет глаза. Его дыхание было тяжелым и рваным, Сиэлю даже показалось на какой-то ничтожный миг, что проткнули и его тоже.
Он хотел подбежать к инспектору, просто сбежать из этого места, куда глядят глаза, сделать хоть что-нибудь, но не мог сдвинуться с места. И только гордость, честь семьи Фантомхайв не давала ему зареветь, как самому обычному ребенку.

11 апреля, 14:30

Граф уже вышел на улицу и начал раздумывать над своими дальнейшими действиями, но был прерван в очередной раз. И гадать даже не приходилось, кем именно… конечно, это был неугомонный инспектор, который, едва натянув на плечи плащ, поспешно бросился вслед за юношей.

- Сиэль, постой!

Фред всегда старался быть справедливым, внимательным к чужим проблемам, и ситуация с юным графом слишком глубоко запала ему в душу. Мужчина и сам не мог объяснить почему. Просто… глядя в синие, безразличные глаза, точнее, в глаз, не скрытый тёмным клочком ткани, он не мог оставаться в стороне. Дети не должны так смотреть. Так думать, чувствовать. Не должны быть столь циничны и слепы, не должны смотреть мир так ограниченно, видеть его лишь с плохой стороны, полной жестокости и мести.

И он собирался как-то исправить ситуацию, помочь конкретно этому, отдельно взятому, высокородному ребенку.
Именно поэтому Аберлейн, не задумываясь ни на секунду, побежал следом за графом.

- Что вам нужно? – юноша замер на месте, раздраженно постукивая тростью по ладони. Воспитание не позволяло ему просто взять и уйти, однако и стоять на улице, где любой желающий, мог их увидеть, услышать этот никчемный разговор, он тоже не хотел. Поэтому нужно было избавиться от общества инспектора как можно быстрее.

- То, что ты хочешь сделать – самоубийство! – Фред, тоже застыл, но голос его, в отличие от Сиэля, с каждым словом звучал всё громче. Его, в отличие от Фантомхайва, совсем не смущало присутствие посторонних людей.

- У меня ещё остались козыри в рукаве, пешки, которые могут выполнять свою работу чисто, - парень насмешливо фыркнул, качая головой. Он тоже не понимал инспектора. Как, будучи обычной пешкой в этой партии, он собирался помешать ему? Сиэль – граф, Чёрный Король, а Фред… ну, что же, это его личное дело. Пешкой больше, пешкой меньше, что это изменит? Главное – продолжать вести игру, не останавливаться, двигаться дальше!

- А ты можешь им настолько довериться, чтобы они прикрыли тебе спину? – Аберлейн взволнованно кудахтал, вернее, Сиэлю это слышалось именно так: инспектор сейчас больше всего походил на наседку, нависающую над своим потомством.

Однако слова мужчины его насторожили, вызывая уверенность, что дальнейшая нить разговора ему придется не по душе, - Насколько я знаю, твой дворецкий сейчас не в городе…

Зрачки парня мгновенно расширились. Приказ Себастьяну был отдан так, чтобы ни одна живая душа не узнала о его отсутствии. Так откуда?...

Медленно вдохнув, Сиэль постарался, чтобы на лице не дрогнул ни единый мускул.

- И что? – если на тебя смотрят, как на муравья, это неприятно, раздражает.

Фред только отмахнулся: он не имел права просто так отпустить этого ребёнка. Одного. Почему-то молодому человеку и в голову не пришло остановить мальчика вовсе: запереть или отправить домой. Он ни капли не сомневался, что тот сможет, выдержит. Что он раскроет дело, спасёт ещё множество жизней, которые мог бы забрать этот маньяк. Аберлейн ни капли в этом не сомневался, но отпустить Сиэля одного не мог.

- Я ознакомился с твоим делом, слышал разговоры… - Фред отвёл взгляд в сторону. То, что пережил юный граф… врагу не пожелаешь. Но это не значило, что он – уже совсем взрослый, сформировавшийся человек, нет. Это всего лишь означало, что ему требуется в два раза больше тепла и заботы, чтобы Сиэль снова смог хотя бы раз посмотреть на мир иначе, без пелены отчаянной злости и жажды мщения, злого скептицизма, чтобы он, наконец, снова стал человеком. Сейчас мальчик походил на живой труп: тело ещё жило, делало что-то, мозг думал, но души в нём больше не было.

- Наш разговор, боюсь, окончен, - Сиэль поджал губы и сделал несколько шагов вперёд. Зря инспектор об этом заговорил, почти ведь уже начал ему нравиться…

- Почему ты просто не попросишь о помощи? – и снова мальчик замер. Голос Аберлейна стал почти умоляющим. Обычно так говорят попрошайки. Но те просят для себя: помощи, денег, покровительства. Для себя, для близких… Фред просил для него. Что за псих?!

- Мне не нужны помощники, в эту игру я играю сам, - парень развернулся, зло сощурился, словно желал прожечь в инспекторе дырку одним взглядом. С чего он вообще решил, что графу Фантомхайву нужны помощники?! С ними нужно делиться, их нельзя оставлять в трудный момент позади… совершенно бесполезные существа! – А пешек и так хватает, - должно быть, от полноты чувств, граф повторился.

– Не сейчас, - Фред в два шага подошёл к графу, не сводя с него испытывающего взгляда. Руки легли мальчику на плечи, немного придавливая, будто Аберлейн боялся, что он куда-то исчезнет.

- Что ты?.. – Сиэль растерялся. Во-первых, чужие прикосновения, тем более, такие бесцеремонные, раньше пресекал Себастьян, во-вторых, раньше его желали сцапать вовсе не для того, чтобы… чтобы что? Предложить помощь? Стать верным псом, вроде его дворецкого? Абсурд. Граф уже открыл рот, чтобы поставить наглеца на место, но проникновенный взгляд Фреда завораживал, немного даже пугал: хотя бы тем, какие чувства будил в душе – защищённость, тепло…

- Я буду твоим помощником, - уверенно кивнув самому себе, Аберлейн мягко скользнул ладонями по чужим плечам и, наконец, отступил на шаг назад. Не потому, что так желал сам граф, просто не хотел давить на мальчишку. Под гипнотизирующим взглядом инспектора Фантомхайв замер, а тот кивнул. Сам себе. - Да… позволь мне помочь тебе, Сиэль

- Абер… - подталкивая графа к воротам, Фред что-то насвистывал себе под нос. Жизнь определённо была к нему благосклонна.

***
Наверное, не стоило вот так просто лезть на рожон, шастая вокруг завода. Наверное, нужно было придумать что-то получше… но Сиэлю срочно понадобилось поговорить с той болтушкой, что выдала Аберлейну столько полезных фактов. Что-то тут было не так.

По дороге граф облачился (скинув свои неизменные плащ и цилиндр) в обычные, человеческие – бедные – рубашку и штаны.

Погода стремительно менялась, ветер нагонял тучи. Граф шёл, засунув руки в карманы и, то и дело, поглядывал на своего «помощника».

- И чего ты ко мне привязался… - Сиэль вздохнул, опуская голову ниже. Голос его был каким-то обречённым, усталым. Так говорят щенкам, прибившимся на улице: и прогнать рука не поднимается, и оставить без ворчания нельзя.

- А я скоро женюсь, - Фред выглядел до безобразия счастливым, отставая от графа буквально на шаг. В глазах плескалась детская радость, даже восхищение. Всем подряд: миром, мальчишкой, что шёл рядом, приключением, в которое угодил…

- Это не ответ на мой вопрос! – Сиэль возмущённо взвился, вызвав искренний смех мужчины. Таким парень нравился инспектору гораздо больше: раздражённый, удивлённый… живой.

- И скоро стану отцом… - Аберлейн никак не мог удержаться от того, чтобы не похвастаться. Не простому прохожему или преступнику, а именно юному графу. Рассказать, поделиться, ожидая восхищения или, хотя бы, душевного дружеского участия. - Поэтому хочу, чтобы этот мир изменился, - ясный взор мужчины переместился с неба, где собирались почти грозовые тучи, на мальчика. Следующие слова заставили Сиэля вздрогнуть. - Я знаю, человеческие сердца могут быть добрее. Нужно только подобрать правильный ключ… - голос был тихим, но проникал глубоко в сознание. Граф вздохнул, беря себя в руки, и огрызнулся:

- Ты ангел, что ли? Почисть крылья, слишком сияют! – и, раздражённо отмахнувшись от руки, желавшей его остановить, зашагал быстрее. Фред в очередной раз рассмеялся и поспешил следом.

У Элизы, милой девушки, от которой Аберлейн получил так много ценных сведений, они оказались буквально через час. Она радушно приняла их у себя. Даже угостила ароматным чаем. Запах был очень необычным, но инспектор списал это на местные травы.

- Скажите, что именно происходит на этих праздниках? – голос графа звучал откуда-то издалека. Аберлейн не сразу понял, что произошло: вот он сидит на стареньком стуле рядом с Сиэлем, а вот его уже встряхивают какие-то амбалы и тянут по какому-то узкому коридору. Постаравшись стряхнуть с себя оцепенение, Фред боковым зрением отметил, что граф всё же находится рядом с ним. Какой-то помятый, сонный…

Как оказалось, камерой им должен был послужить подвал. Всю дорогу до него Аберлейн незаметно поддерживал Сиэля под руку, чтобы потом, когда их довольно грубо закинули в небольшое помещение, смягчить чужое падение.

- Эй, ты как? – быстро ощупав графа на предмет повреждений, Аберлейн растрепал короткие тёмные пряди, заставив Сиэля замереть под чужими прикосновениями.

В ответ граф только фыркнул, на большее не оставалось сил. Мужчина все больше напоминал ему наседку. Или, может быть, волка, спасающего своего детеныша?

- Н-нормально, - немного нервно отозвался парень, желая поскорее оказаться подальше от странного мужчины: Аберлейн пугал значительно больше похитителей. Их мотивы хотя бы были понятны. Парень отскочил в другой угол небольшой каморки и запыхтел, стараясь устроиться поудобнее. Фред только покачал головой, чувствуя, как улыбка на губах становится всё шире. Фантомхайву это очень не понравилось, он такое выражение лица видел только у Себастьяна перед тем, как он совершал очередную гадость. И граф не ошибся, правда, пакость Аберлейна была совершенно предсказуемой и полностью от него независящей: в подвале было жутко холодно, а значит, чтобы не окоченеть, ему придётся… мальчишка сжал губы в тонкую полоску и упрямо насупился. Ну, что ж, поиграем.

Отойдя к своей стенке, инспектор опустился на прохладный пол. Фред прикрыл глаза, украдкой наблюдая из-под опущенных век, за перемещениями Сиэля. Сначала тот дрожал в своём уголке, изредка стреляя в инспектора уничижительными взглядами, но потом, самое большее через час, переместился ему под бок: Фантомхайв, наступая на горло своей гордости – гордыне – буквально по дюйму приближался к мужчине, расположившемуся довольно вальяжно.

На недовольно сопящее «Чудо» Аберлейн не обратил ровно никакого внимания, пока Сиэль, наконец, стуча зубами, не соизволил пробормотать что-то, похожее на просьбу помочь. Не дожидаясь повторения, Фред стащил свой плащ и накинул его на дрожащего парня.

***
Сидеть в холодном, сыром подвале – удовольствие ниже среднего. Ососбенно, когда сидеть температура едва достигает десяти градусов. В лучшем случае. Однако Фантомхайву было не до окружающего мира, он был слишком занят размышлениями.

Положение их – его и инспектора – можно было назвать плачевным, учитывая плачевные обстоятельства, в которых оказались.

Прежде всего, Сиэля волновал некий «обряд», упомянутый девушкой. Один раз он уже имел несчастье участвовать в подобном безумии, и с тех пор одно это слово действовало на него подобно красной тряпке на быка.

Граф не хотел признаваться себе, что боялся, он прятал это постыдное чувство на самые задворки души, не замечая холодного пота, пропитавшего рубашку. Прикрыв лицо ладонями, продолжал думать…

Нельзя было целиком полагаться на слова их «информаторши», ведь именно благодаря ее усилиям сейчас они с Аберлейном – «инспектором», мысленно поправил себя граф – заперты в грязном, стылом подвале. Однако и отвергать эти слова нельзя. Тем более, теперь, благодаря ее длинному языку, у них, наконец, появилась возможность сложить кусочки мозаики, копившиеся годами, в единую, цельную картину.

Еще одни фанатики полузабытой, темной веры, возомнившие себя приближенными к одному из Богов. Но насколько далеко могло зайти их пагубное заблуждение? Сколько людей вовлечено в данную игру?
Сиэль снова и снова вспоминал время, проведенное на заводе, минуту за минутой… и понимал, насколько был глуп. И слеп. Информатор, рассказавший о родственниках жертвы… скорее всего, это было враньём, попыткой навести его на ложный след. Удачной попыткой. Сиэль отправил Себастьяна добывать несуществующую, скорее всего, информацию. Даже демон не сможет быстро преодолеть такое расстояние.

Граф неосознанно провел пальцами по повязке, скрывающий печать, но быстро себя одернул. Ситуация вырисовывалась далеко не радужной, однако пока ещё оставался шанс, что у Себастьяна получится добыть информацию, которая поможет окончательно распутать это дело, нельзя было его отзывать.

Паника способна привести только к поражению. А Сиэль привык побеждать. И не собирался отступать из-за незначительных помех.

***
- Знаешь, я… тебя понимаю, - беседа не клеилась, хотя бы потому, что юный граф его совсем не слушал. Разговор ужасно напоминал начальную стадию какой-то психической болезни, но Аберлейн не сдавался, надеясь всё же привлечь внимание мальчишки. И, надо сказать, ему это удалось. Правда, Сиэль вынырнул из собственных размышлений вовсе не там, где он рассчитывал: «я тебя понимаю», не хватает только напряжённой музыки на заднем фоне.

Фред тихо вздохнул. Он многое хотел бы сказать мальчику. И о том, что потерял семью, что сам сгорал, желая отомстить; и о том, что думал, будто жизнь его на этом закончилась, что дальше его ждёт только мрак, только боль. Он не верил, что всё можно вернуть. И не зря. Но как об этом сказать едва знакомому человеку? Точнее, как заставить этого человека ему поверить?! Облизав губы, Аберлейн всё же продолжил, тщательно подбирая слова.

– Для тебя существует только одна единственная цель, мысль, с которой ты засыпаешь и просыпаешься. Ты думаешь, что прошлого уже не вернёшь, - мужчина вздохнул поглубже. – И ты прав.

Фред старался не замечать, как напрягся Сиэль. Создавалось ощущение, что парень вот-вот вырвется и снова устроится в своём углу. Осторожно, стараясь не спугнуть, Аберлейн продолжил. – Но ты можешь начать сначала. Это… трудно, но возможно.

Сиэль горько фыркнул и покачал головой, будто знал что-то, что было недоступно простым людям. В том числе одному глупому инспектору.

Фред только вздохнул. Больше ни один из них не сказал ни слова. Тишину разбавлял успокаивающий стук капель: очевидно, протекала какая-то труба под потолком. Убаюканный этими звуками, юный граф вскоре задремал.

Очнулся Сиэль от того, что кто-то, вскользь пройдясь по его щеке, стянул с глаза повязку. Юноша тут же встрепенулся, дёрнулся, поражённо распахивая глаза. Только для того, чтобы встретиться взглядом с Фредом. Мужчина выглядел поражённым, почти испуганным, как и сам Сиэль, но быстро взял себя в руки.

- Никто не спит с повязкой. Это вредно для здоровья, - снова растрепав шевелюру графа, Аберлейн, не отводя взгляда от глаз парня, осторожно кивнул. И мысленно пообещал себе расспросить графа обо всём, когда они выберутся. Жаль, не всем обещаниям суждено исполниться…

Повязка вновь оказалась в руках графа, а уже через пару секунд надёжно закрывала глаз. Снова. Довольно хлипкий барьер, когда дело касается доверия. Тем более, когда двое заперты в тёмном, тесном помещении на долгое время. Они не могли засечь время, в подвале не было окон, выходящих наружу, но внутренние часы неумолимо тикали, отсчитывая часы, дни...

13 апреля, 06:00

Из полудрёмы графа вырвал какой-то хлопок: дверь подвала распахнулась, впуская хозяина завода.

На лице, в общем-то приятного мужчины, сейчас была столь мерзкая усмешка, что Сиэль невольно передернулся от отвращения. Он настолько отвлекся на главное действующее лицо, что даже не заметил двоих суровых, жутковатого вида мужчин, замерших за его спиной.

Их куда-то потащили. Конечно же, следы крови в общедоступном (разумеется, кроме ночи, когда на заводе не было ни души) помещении не нужны никому. Поэтому диалог продолжился уже в другой, более просторной комнате с какими-то… Сиэль не брался точно сказать, как назывались многие ритуальные вещи, разбросанные в причудливом порядке; одно мог сказать точно: на стенах висели крюки, на полу валялись кинжалы, даже один меч был.

Граф усмехнулся, возвращая утраченное было самообладание. Все закулисные игры остались позади, теперь партия зависела только от основных действующих лиц.

- Мальчишка будет прекрасной жертвой, - противный, каркающий голос разрезал напряженную тишину.

- Эй, притормози! – Фред Аберлейн, который в последние минуты пребывания здесь притих, не добившись реакции графа, вскочил на ноги, закрыв мальчика собой.

Мужчина удивлённо вскинул голову и усмехнулся. Очевидно, тявканье инспектора его позабавило. Но недостаточно для того, чтобы оставить того в живых. Кивнув своим «ребятам», он отошёл чуть назад, чтобы обзор был лучше.

А потом произошло то, за что Сиэль будет винить себя еще долго, очень долго. Ведь если бы он отступился от своей гордости, позвал демона раньше, этого бы не случилось…

Фред Аберлейн, единственный человек, которому граф отчего-то так хотел просто поверить… умер. И он ничего не мог сделать. Всё, что ему оставалось – позвать Себастьяна, но тело почему-то не слушалось…

***
Себастьян замер возле яблоневого дерева, расположившегося неподалеку от завода. Он чувствовал неприкрытую горечь Сиэля, его ужас, предчувствие скорой смерти и… злился.

Демон знал многое, в том числе и причину здешних жертвоприношений.

ОН появился бесшумно, лишь громче зашелестели листья на яблоне, и вот уже стоял рядом с демоном, улыбчивый, пожилой, с глазами, в которых искрилось добро.

Губы Себастьяна расползлись в зловещей улыбке. Ему, как никому другому, было известно, что скрывается за этой обманчиво-безобидной внешностью.

- Все играешь… - демон сделал шаг вперед, приближаясь к противному старцу.

- Люди должны поклоняться богам. Они сами так решили. Я лишь позволил им верить в себя, стал воплощением всех заветных желаний. Даже стараться особо не пришлось, все было сделано без моего участия. Сумарблот – «летнее жертвоприношение» - замечательный праздник! Люди сами, без моего вмешательства, начали приносить жертвы. Было бы жаль впустую растрачивать такое богатство!

- Почему ты каждый раз оставлял разные наколки? Символ – святое для каждого бога, ангела, демона… - Себастьян делал вид, что ему интересно, на самом же деле просто отвлекая внимание своего бывшего информатора. Да, этот божок неплохо ему послужил. Было даже немного жаль его… убивать.

- Люди просто слишком глупы, чтобы рассмотреть все величие моего символа! – с жаром воскликнул тот, поведясь на уловку, - мой символ изменчив, как сама сущность природы, но при этом всегда остается самим собой!

- Вот как… - еще один маленький шажок вперед и еще одна хищная улыбка, обнажившая клыки, - но в этот раз ты заигрался. Даже позволил себе большую глупость: поставил на моём пути небольшое препятствие, - демон продемонстрировал рукав плаща, пробитый пулей.

- Брось, - странно, но в этот раз осторожный старикашка не почувствовал угрожающей ему опасности, - ну, напугали мои куколки мальчонку, немного поиграли с тобой, так что? Тебе кровь только в радость, а с него не убудет. Для меня его страх куда приятнее сотни молитв этих фанатиков. Знаешь, он ведь действительно особенный…

- Знаю, - последний шаг. Рука демона входит в чужое тело, пронзая его насквозь. С такого расстояния удар смертелен даже для Бога. Именно поэтому Себастьян тянул время, - но в этот раз ты просчитался, - его голос упал до зловещего шепота, - ты не настолько ценен, чтобы простить тебе похотливые взгляды в сторону Моей души.

Ответом демону стали только страшный, нечеловеческий хрип и предсмертные судороги, которыми демон наслаждался еще целых две минуты, вдыхая пряный аромат крови. Месть всегда должна мешаться с чьей-то смертью, а кровь… кровь была лучшей приправой этому одурманивающему блюду…

13 апреля, 9:40

Всё проходит, время не терпит никаких отговорок. Оно идёт только вперёд, не позволяя оглядываться, даже на минуту замереть. Сколько Сиэль просидел без движения – одному Богу известно. В себя парень пришёл, когда услышал слишком громкий для этого места звук. Вздрогнув, почти подпрыгнув, он повернул голову к двери.
Та открылась легко. Так, словно только и ждала такого вот слабого толчка, чтобы покорно поддаться, впустить в комнату демона. Знакомые ладони в белоснежных перчатках показались чуждыми этому месту. Алые глаза блеснули в темноте.

Взгляд, который Сиэль поднял на Себастьяна, был совершенно пустым, бессмысленным. Но секунда сменялась секундой, и в глазах графа вновь появился огонек.

- Милорд? Вы в порядке? – голос, как и всегда, чересчур спокойный, немного ехидный, ядом влился в уши, вызывая жгущую ярость. За то, что не пришёл раньше, за то, что… нет, он сам его отослал. Сам.

Подняться на ноги оказалось сложнее всего, но демон одним своим присутствием напоминал, кто он такой – граф Фантомхайв, Цепной пес Королевы, которого никто и никогда не должен видеть со склоненной головой.

И Сиэль встал. Медленно, неуверенно, но гордо вздернув подбородок.

Ноги кололо от долгого сидения в одном положении, но юный граф не обращал внимания. Он упрямо шел вперед до тех пор, пока не оказался прямо перед улыбающимся демоном.

- Ты опоздал! – щеку демона обожгло пощечиной. Слишком слабой, чтобы причинить ему какое-либо неудобство, но вместе с тем она была раздражающей. Потому он действительно едва не опоздал. Однако, в отличие от Сиэля, Себастьян прекрасно умел себя контролировать. С его лица не сходит все та же загадочная, непроницаемая улыбка.

- Искренне прошу прощения, господин, - выверенный, четкий поклон как дань его роли дворецкого. После чего демон подхватил юношу на руки, прижав к себе чуть сильнее, чем требовалось… больше, чем позволял себе ранее. – Я знал, что он защитит вас, - безмятежный голос дворецкого выводил из себя сильнее обычного. – и сделает то, что должен.

Очевидная ложь. Но голова демона сейчас была занята иным. Мысль о том, что кто-то покусился на его драгоценную душу, до сих пор не давала Себастьяну покоя, заставляла беспокоиться о графе больше, чем того требовали обстоятельства.

- Да… Аберлейн… - у Сиэля задрожали губы, но парень загнал истерику внутрь усилием воли. – Что за дурак?!

- Да уж, - хмуро рассматривая влажные дорожки, быстро сбегающие по собранному лицу графа, демон поджал губы, сдерживая ярость. – Полный дурак.

Сиэль прислонился лбом к плечу своего дворецкого, прикрыв глаза. Он знал, что нельзя расслабляться, ведь Себастьян куда опаснее всех этих фанатиков, вместе взятых. Но ничего не мог с собой поделать. Ему просто нужно было хоть немного отпустить себя, позволить кому-то позаботиться о себе… особенно сейчас. Своих слёз он не замечал, пока, наконец, глаза не защипало от соли так, будто в них насыпали не один пуд. С трудом сглотнув, Фантомхайв тихо выдохнул, собираясь с мыслями, отгоняя пожиравшее его оцепенение.

В конце концов, Себастьян никогда не предаст его, просто не сможет: контракт действует в обе стороны. Сиэлю просто нужно научиться правильно использовать главную фигуру на своей шахматной доске.

- Скажи, ты ведь с самого начала знал, кто стоит за всем этим? – не поднимая лица спросил граф. Его голос был приглушён фраком Себастьяна, поэтому распознать его тон не представлялось возможным.

- Конечно, господин, - Сиэль не видел, но чувствовал, что демон улыбается. Ему хотелось закричать, ударить снова, но… он слишком устал. И слишком велико было чувство вины за смерть Фреда Аберлейна. В этом была только его вина. Увлекшись игрой, он совершенно забыл: демон требует к себе куда большего внимания. Ни на минуту нельзя ослаблять внимание, когда отдаешь приказы. Иначе рискуешь потерять многое. Слишком многое.

Ему оставалось только тяжело вздохнуть и усвоить урок навсегда. Ещё один урок, явно не последний.

Себастьян победил в этой игре, однако удовлетворения не чувствовал. Ведь, в итоге, желаемую им душу чуть не осквернили. Победа обернулась поражением…

Что же, демон тоже учился на своих ошибках. И с этого момента не собирался надолго оставлять графа без присмотра.

Дворецкий шел мягко, почти бесшумно, никуда не торопясь. Ничего удивительно, что вскоре уставший от событий последних дней юноша крепко уснул прямо на его плече.
Себастьян остановился прямо посреди дороги и долго смотрел на его умиротворенное лицо, а потом, чуть склонившись, легким поцелуем коснулся лба.

- Спи, моя прекрасная душа. Нам предстоит сыграть много игр… Я покажу тебе все грани порока. Заставлю понять, что страсть пока притягательнее любви. А пока спи и будь уверен, никто, кроме меня, не посмеет тебя осквернить…

@темы: мои фанфики, трава, Тёмный дворецкий

---

Мешание лекарств с алкоголем ведёт к оранию частушек нецензурного содержания на весь дом

@темы: скелет из шкафа, жизнь

---

Небольшой анонс

То, что случилось той ночью…
- Сиди тихо и не шевелись!
То, что они увидели…
- Мэри, нет!
Изменило их. Навсегда.
- Винчестеры и Кемпбеллы, сила и мозги. Они должны были быть вместе.
11 лет назад жену Джона Винчестера убил последователь древнего культа Салазара Слизерина. Женщина погибла на глазах у старшего сына, защищая малыша Сэма. Её муж сделает всё, чтобы найти и покарать убийцу. В том числе – сделает из своих сыновей настоящих солдат. Но время идёт и приближается день, когда Сэм Винчестер получит письмо из магической школы Хогвартс и выпорхнет из-под отцовского крылышка.
Его старший брат, Дин, учится уже 4 год, он – истинный гриффиндорец, как и его мать. Но только Сэму досталось больше отцовской крови.
- Слизерин!

@темы: SPN, трава

---

Неожиданно Оо

Отныне и присно и во веки веков вы продавец всемогущества.

Пафосно звучит, неправда ли? Но это только слова. Вы действительно можете всё, но… Перед своими клиентами вы предстаёте, как обычный человек – в полинявших джинсах и мятой футболке. Вы по-дружески обнимаете их за плечи и говорите: «Эй, дружище, хочешь стать всемогущим?» Если человек сразу соглашается, то вы исчезаете, как морок, но если он раздумывает, то вы вполне можете дать ему всемогущество. Но за это вы берёте страшную плату – половину сердца, которую вы заменяете изумрудом, а кроме того, вы выдаёте новоявленному божеству песочные часы. Пока сыпется песок, их способность остаётся при них, но когда он закончится – человек исчезает, просто исчезает без какой-либо возможности переродиться, попасть в ад или рай. Вы настолько всемогущи, что вам не надо даже шевелить пальцем, чтобы сделать то, что желаете, достаточно только подумать. Но вместо этого вы живёте жизнью обычного человека, с трудом зарабатываете себе на жизнь, смотрите телевизор и бегаете по распродажам в поисках удобных кроссовок. Ваша самая большая проблема, с которой не сталкивается ни один из всех остальных продавцов, - это скука, которую нечем залечить. Но, к сожалению, вы бессмертны, так что терпите.

Пройти тест

@темы: прикол, скелет из шкафа, разное, тесты

---

День Доктора

Много воплей и небольшой отчёт по поводу вышедшей серии "Доктор Кто: День Доктора", которая транслируется в кинотеатрах

Это. Просто. Мега.
Ходила сегодня на "День Доктора" в кино показали-таки в нашем городе ю-ху!.
Оххх... Наверное, я больной человек, но вовсе не хочу лечиться. Это был один из лучших моих походов в кино и... да, это было круто. При всей моей негорячей любви к 5-7 сезону, среди которых наскребётся разве что пятак любимых терпимых серий, сюжет был на уровне. Он был просто чудесен! Хотя (!) кое-что, увы, немноооожечко огорчило:

СПОЙЛЕР

я предупредила

Спасение Галлифрея. Как говаривал один общеизвестный охотник на нечисть - "мёртвым место среди мёртвых". Или же "Умерла так умерла". Да, это больно, это грустно, это убивает. Но это жизнь. А не дешёвый фарс или детские мультики. Хотя вышло очень душевно, какой-то червяк всё равно грыз.
Появление имени Теннанта, а также Билли Пайпер встречали бурными овациями, а когда

СПОЙЛЕР

я предупредила

Появился кусочек Двенадцатого, пардон, Тринадцатого зал просто не смолкал несколько минут.
На входе всех предупредили о том, чтобы выключили телефоны и... оставили светящиеся указки за порогом зала А он, кстати, был заполнен полностью. А сеанс был уже третьим (из четырёх).
Как и ожидалось, появление Пайпер вызвало фурор.

СПОЙЛЕР

я предупредила

Ну, точнее, сначала бурный смех, а уже потом умиление.

Шиперское

Особенно, когда Десятый, точнее Теннант, аккуратненько показал, что ему не безразлична Роуз... ОТП ЖИВ!!!
Хотя, конечно, намного больше было моментов с Хёртом и Волком, да и вообще Клара отгрызла себе место в сюжете, и приличное, при всей моей любви к ней и к их с 11 паре, Доктор/Роуз всё же доставил.
А ещё Доктора таки

СПОЙЛЕР

я предупредила

захомутали. Эхе-хех, женился на Елизавете I и слянял. Нехорошо, ц-ц-ц...
В общем, чудный день сегодня вышел.

@темы: кино, разное, День Доктора, DW, трава, жизнь

---

Тор 2: Царство Тьмы

Нууууу... что тут скажешь?! В отличие от первой части "Тора", здесь появился довольно-таки стройный сюжет, пусть его завершение и можно легко предугадать. Здесь есть и ехидство Локи, и рельеф Тора и даже сомнительный ХЭ с претензией на ещё одну, третью, последнюю часть. Жальче всего было Фригг, особенно если вспомнить, кто она. И также хорошо было заметно: Одина его сыновья чтут(ли), уважают(ли), желают(ли) одобрения... но как они любят мать... Хотя Локи, как всегда в шоколаде, да.
Фильм хороший, лёгкий, приятный, не грузит, но вот реклама на полчаса... и да, для любителей тёмных эльфов - они в этом фильме в центре внимания.
Приятного просмотра!

@темы: мысли вслух, называется, отзыв, разное

---

"Они идеальная пара". И почему после этих слов желание знать, что было дальше оказывается на нуле? Идеал... что это? Недостижимое, несуществующее... ненастоящее, ложь.
Идеальная пара... значит, иначе сложиться не могло? Значит, они половинки? Потому что похожи, потому что любят идеально, живут также, думают... картонки, не больше

@темы: мысли вслух, разное

---

Враг есть?
Автор: Ayranta
Фэндом: Ориджиналы
Рейтинг: G
Жанры: Философия, Стихи
Размер: Драббл, 2 страницы
Статус: Закончен
Посвящение: Автору заявки и всем тем, кто по ней писали
Публикация на других ресурсах: Нет
Примечания автора: Брахиколон
Работа написана по заявке: Брахиколон. Стихотворение с этим стихотворным размером.

Как мал
Был он!
Наш враг
Стал звон.

Не мой, не твой… А чей?
Свет, вей
Свой глас
На нас.

Сей час он бит.
У вас – грамм, литр…
Но их – наш – дом
Он взял потом.

Сей час
Он бит.
Вот так:
Разбит.

Он, свет,
Пал в ночь.
Как горн,
Точь-в-точь.

Как мал
Был он!
Наш враг
Стал звон.

Наш враг на миг пропал.
Чей лик он взял?
Кем он
Уж стал?

Не раз, не два:
- Бог, дай нам весть!
- К стене, раз-два!
Не те слова.

Наш враг, он есть?
Он был? Он - песнь:
Честь, дом, наш край…
Месть, Мор, нам дай!

Наш враг, кто он?
Мы? Я, ты, звон?
Как стон уж глас.
Не свет нас спас.

Уж день… Прочь, Ночь!
И всё точь-в-точь.
Он здесь, он - Свет!
Он есть – нас нет.

Ой, бреееееед…

запись создана: 04.11.2013 в 00:42

@темы: мысли вслух, жизненное, стихи, мои фанфики, скелет из шкафа, разное, СП

---

Лазанья для ленивых

Решила приготовить что-то новенькое и наткнулась на рецептик чего-то, вроде лазаньи. Но и его пришлось переделать, ибо идти в магазин ещё раз было... конечно же, лень! Не забыть бы, как и что делать. Очень вкусно вышло.

Приятного аппетита

1 пачка макарон (я брала длинные толстые)
0,3-0,5 кг фарша
луковица (1/2)
морковь (1/2 большой)
2 шампиньона (средних)
2 зубчика чеснока
1 помидор (большой)
Твёрдый сыр
Чесночный соус (магазинный)
Кетчуп

В оригинальном рецепте был указан соус "бешамель" но его с успехом заменила смесь чесночного соуса и кетчупа.

Для начала надо отварить пачку макарон, желательно толстых и объёмных. Варить на 5 минут меньше, чем обычно. У меня ушло ~15-20 минут. Параллельно можно мелко порезать морковь (1/2 большой), лук(1/2), 2 зубчика чеснока и 2 шампиньона. Всё это смешать, полить подсолнечным маслом и около 5 минут тушить.

После в смесь добавить говяжий фарш, посолить немного и продолжить тушение. Через 10 минут добавить тёртый свежий помидор (как вариант томатную пасту "Помидорка) и всё тщательно перемешать.

Когда приготовятся макароны, смазать форму для запекания (подойдёт и глубокая тарелка для микроволновки) соусом и выложить 1/3 макарон на дно. Сверху вывалить половину протушившейся смеси, залить и то, в чём тушилось мясо, и смазать соусом.

Сделать ещё один слой макароны-мясная_смесь-соус и накрыть остатками макарон. Сверху потереть сыр и залить остатками соуса.

Ставить в духовку при 200 градусах на час. При появлении тёмной (почти чёрной, угу) корочки не паниковать, всё идёт строго по плану.

@темы: рецепт, еда, скелет из шкафа, лазанья, жизнь