ТьмаТьма
Жизнь всегда утекала сквозь пальцы быстрее, чем получалось её осознать. Казалось, вот, только ребёнок проснулся в своей постели, чтобы прокрасться тёмной ночью в амбар, где кухарка видела призрака, а вот уже, ему же, пора брать в руки тяжёлый посох со странным навершием и защищать трясшихся в страхе людей, которых грозилось уничтожить полчище Порождений. Кто бы мог подумать… уж точно не он.
Иан, вздохнув, с силой надавил на веки. Перед глазами плясали яркие мушки, но, в целом, он был сосредоточен лишь на приближавшейся угрозе. Почти. Оставалось лишь одно дело, важное, пожалуй, даже самое важное: сосредоточиться на Архидемоне у него не получилось бы, если бы под носом, в смертельной опасности носились два самых дорогих ему существа. Амелл понимал, что не должен был хотя бы их видеть, отчаянно хотел иметь хоть призрачную надежду на их безопасность.
Иан знал: и Зевран, и Алистер, соглашаться, предложи он им защиту, не стали бы. О нет, они, разозлившись, наверняка устроили бы какую-нибудь диверсию. А объединение этих двоих против него он не хотел бы наблюдать никогда. Потому вначале подошёл к Стэну. Ему, пожалуй, единственному кроме Винн, он мог бы довериться, не боясь и не таясь.
Отойдя на достаточное расстояние, чтобы их не услышали, но и для того, чтобы не заподозрили ничего, Иан, вздохнув, заговорил:
– Алистер и Зевран со мной не пойдут. Им нужна защита. Они должны пережить эту ночь.
Он говорил быстро, чётко, с каждым словом ощущая, как быстро, почти мгновенно, его охватывало странное спокойствие. Уже сейчас он понимал: победить у него не выйдет. Не знал он только, откуда пришёл мертвенный холод: от приближавшейся собственной смерти или же от тех последствий, что должны будут преследовать его после.
– Ты понял? – в конце концов, Иан поставил точку в разговоре со Стэном довольно жёстко. Он знал, что не обидел кунари, наоборот, тот всегда приветствовал армейские приказы, а быть человечным сейчас не было ни сил, ни времени.
– Кадан, – быстро кивнув, Стэн отошёл обратно, к Огрену, рядом с которым, вообще-то ему сейчас и полагалось стоять. На Иана он больше не смотрел, этого не требовалось. Тот тоже не стал задерживаться, быстрым шагом подошёл к Зеврану и остановился не как планировал, в паре шагов, не в силах подойти ближе, нет, он быстро обнял его, с силой прижал к себе, запоминая. Прощаясь. После разговора со Стэном это чувствовалось особенно сильно. Наверняка это же чувствовал и эльф. В который уже раз Амелл порадовался, что встретил именно его: Зевран понимал. В отличие от Алистера, он понимал если не всё, то многое. Достаточное, для того, чтобы злиться, почти ненавидеть, но не спорить.
Да и как он мог ненавидеть? Иан никак не мог прогнать из мыслей утренний образ: заспанный, удивлённый, до крайности домашний, Зевран выглядел до удивления нелепым, настолько этот образ отличался от того, который эльф обычно поддерживал. И всё же, ещё пару секунд назад явно спавший, он уже успел нашарить под подушкой кинжал и устроиться у двери. Амелл тогда только хмыкнул и, отняв острый предмет, отбуксировал Зеврана обратно, к уютному гнёздышку, которое он себе свил из одеял и подушки.
Иан быстро разделся, даже не потрудившись хоть как-то сложить вещи: так и оставил неровную дорожку до кровати. Кто ни зашёл бы, вряд ли поверил бы, что ничего не было. Зевран тактично отводил глаза от расцарапанных плеч и даже заботливо прикрыл их, когда усталый Амелл бухнулся-таки лицом в подушку. Вопреки ожиданиям эльфа, Иан не засопел сразу, погрузившись в сон: полежав пару минут без движения и не подавая никаких признаков жизни, после он, завозившись, всё же перевернулся, едва не столкнувшись носом с уже удобно устроившимся рядом Зевраном. Тот не то, что бы был не рад, но позволил себе поморщиться и легко цапнуть за кончик носа своего неугомонного человека. Совсем дурного, всё в его вкусе.
– Поговорил с Эамоном? – нейтрально вздохнув, Зевран поднял руку, дотронулся до седого затылка, осторожно перебирая мягкие прядки. Будь он хоть немного похож на Амелла, не стал бы вновь навязываться, привязывать к себе едва ли не цепями. Но он не был, а потому даже не пытался оправдаться: не хотел Иан по-хорошему, так по-плохому выбора у него уже не будет. Зевран прикусил нижнюю губу, раздумывая. Он, безусловно, хотел бы остаться свободным и независимым и многое похоронить лишь в своей душе, но… незначительная боль прошлого стоила того.
Взгляд Иана был тёплым, почти осязаемым и совсем не сонным. Трудно было понять, оттого ли, что привычным было не спать по полночи, противясь кошмарам или же – потому, что мысли в голове сводили с ума. Зевран уже и сам начал привыкать: просыпаться от не своих ужасов и, почти тут же возвращаясь в сон, пинать стиснувшего зубы Амелла; болтать ни о чём по полночи, потому как тот же упрямый маг никогда бы не признался, что от мыслей голова попросту могла лопнуть в любой момент.
– Ты хотел знать, что значит моя серьга…
– Ты хотел умереть, когда принимал задание?
Слова смешались, сказанные почти в унисон, но, каким-то образом, были поняты. Ненадолго в комнате установилась тишина. Не гнетущая, нет, вполне себе уютная. Наверное, это и была наивысшая ступень каких-то там высоких чувств: чувствовать уют в тишине, обдумывая, как бы поаккуратнее рассказать о том, как хотел умереть. Зевран, в общем-то, не был силён в романтике, но ситуация, как ему казалось, вполне подходила.
– Я хотел искупить вину, – облизав губы, наконец, эльф заговорил. Голос его был неторопливым, мягким, ладонь в волосах Иана пришла в движение, поглаживая того за ушами. Амелл обиженно замурчал, а Зевран тем временем продолжил. – Была девушка. Тальесин решил… он проучил меня: подстроил её предательство и самолично прикончил. Я ей не поверил тогда…
Иан, казалось, хотел что-то сказать, но молчал, за что Аранай ему был даже благодарен: уже давно утративших своё истинное значение «ты не виноват» он бы не выдержал. Потому был благодарен, когда тёплые руки притянули его ближе, всё также молча, естественно.
Но Иан всё ещё молчал, внимательно слушал. Зевран вздохнул, опять ему приходилось отдуваться. Не удержавшись, он всё же прижался к чужим губам, почти сразу углубляя поцелуй. Минуты три тишина комнаты нарушалась тихими вздохами, лишь после, сыто облизнувшись, эльф продолжил, но уже совсем другой разговор.
– Серьга – не только, не столько оберег… это символ, - приподняв бровь, он легко потянул Иана за волосы, будто игрался, но голос оставался всё таким же: серьёзным, с ноткой вполне понятной грусти. – Это ты. И я. Вместе. Я никому тебя не отдам. И сам никуда не денусь. Возьми её, мне важно.
Каждая фраза – короткая, быстрая, отрывочная, прерывалась новым вздохом. Зевран дышал всё чаще, глаза блестели лихорадочно, ладони чуть подрагивали. Он не боялся отказа, видел, какими глазами на него смотрел Иан. Но всё равно волновался. Немного.
Амелл оценивающе глянул на эльфа перед тем, как, аккуратно опрокинув на подушки, обнять, уткнувшись в плечо. И пробурчал совсем тихо:
- Куда ж я от тебя денусь… - и тут же зашипел: Зевран вцепился-таки в свежие царапины, точно хотел оставить поверх свои. Нахмурившись, Иан отстранился, высвободив ладонь, подхватил чужой подбородок и, зафиксировав, строго поинтересовался:
- Не спросишь? – но эльф только покачал головой и потянул его обратно. Уже не важно. Главным сейчас было количество часов, оставшихся до рассвета: через пару минут Иана уже сморил сон, в кои-то веки бывший спокойным.
Это утро не было волшебным и близко: чтобы разбудить крепко заснувшего Амелла, никак не желавшего просыпаться, и не получить заодно зарядом чего-то ядрёного, Зеврану пришлось практиковать совсем уж какое-то экстремальное обливание ледяной водой. Эльф предпочёл бы поцелуи или что покрепче, но Иан имел нехорошую привычку обнимать всё ластившееся к нему и подминать под себя. Чёртов собственник.
В конце концов, поднять Амелла эльфу удалось, но объятиями он сейчас явно компенсировал за то, что парой часов раньше умчался, даже не поцеловав. Не то, что бы Зеврану сильно хотелось…
Возвратившись в реальность, Иан, осторожно подняв руку, зарылся ладонью в чужие волосы, беспощадно испортив прическу, мягко поглаживая. Совсем лишним было желание расслабить эльфа, успокоить, он прекрасно понимал, что ничего не вышло бы, но остановить себя не мог, равно как и отойти первым: в конце концов, первым отстранился Зевран. Мягко положив ладони на доспех, он легко оттолкнул Амелла, не смотря тому в глаза. Взгляд Зеврана сосредоточился на блестевшей среди седых прядей серьге. Очередное невсказанное обещание. Так ни слова и не сказав друг другу, они разошлись. Прощаться отчаянно не хотелось, да и не получалось.
Следующим к Иану подскочил будущий король всея Ферелдена. Алистер был взъерошенный, точно воробей, и хохлился также обиженно-горько, да только спорить, вопреки обыкновению, не спешил. Быть может, что-то да начал понимать, а может, просто, столкнувшись с холодным, отрешённым взглядом друга, счёл за лучшее промолчать. Иан догадывался: Алистер так и не узнал. У него самого не было времени сообщить тайну ему, видимо, у Риордана тоже. Что ж, тем лучше.
Обнимать Алистера Амелл уже не стал, ухмыльнулся только, покачивая головой, да посмотрел уже другим, живым взглядом.
– Удачи, – Иан не прощался, не чувствовал необходимости. Он не был расслаблен, не ощущал себя защищённым, но упрямо не желал прощаться. Что бы ни случилось. – Но будешь так дуться, Порождения могут решить, что ты на них обиделся и никогда не отстанут.
И отошёл, получив лёгкий удар в плечо. Кто бы мог подумать: совсем недавно его единственным другом был Йован, а самой большой проблемой – невозможность принимать любимое зелье постоянно. А сейчас он был нужен. Не только как символ или инструмент, который был способен остановить Мор. Нет, здесь были те, кому было нужно, чтобы его бренная тушка пережила всё же эту ночь. Иан был удивлён, но таких неравнодушных набиралось что-то чересчур много.
За спиной послышался разъярённый драконий рык, все, кто суетился рядом, инстинктивно пригнулись, замирая. Их время вышло: многие не должны были пережить эту ночь, да только (Иан, по крайней мере надеялся, что многие) осознавали: сбежать не выйдет, не сейчас, так потом их всех прирежут. Так не лучше ли умереть, хотя бы попытавшись?
Иан с силой сжал в руках посох, дерево, привычно нагревшись, было готово стать смертоносным громоотводом. Времени и дальше раздумывать не было, ноги сами несли туда, где сейчас, пытаясь сдержать монстра, умирал Риордан.
Амелл бросился вперёд, в самую гущу бойни, грозившей поглотить всё и вся. Он так и не оглянулся назад, не поспешил на помощь и без того обречённому Стражу. Иан потом так и не смог вспомнить почти ничего. Быть может, сознание на сей раз решило пощадить и милостиво отключилось, а может, и правда, всё происходило столь быстро, как казалось. Секунда, другая – крик Риордана ещё не успел стихнуть, а его место уже оказалось занятым. Где-то рядом, не жалея себя, сражались, прикрывая Иана, Лелиана с Винн. Где-то за спиной незаметной тенью скользила Морриган. То ли пряталась, опасаясь злости мага, то ли тот сам делал всё, чтобы не замечать её. А может, и правда, не замечал.
Иан ощущал что-то странное. Что-то, что раньше до ужаса пугало его. Подобное уже было. Бресилианский лес наполнял почти таким же чувством. Вот только древний лес всё равно не был способен дать ему что-то. Важное, нужное, без чего Амелл никогда не смог бы остановиться – притормозить и осознать происходившее вокруг. Всё же, как бы всем ни хотелось видеть в нём сильного воина, реальность была суровой – Иан был всего лишь мальчишкой, половину жизни отказывавшемся узнавать самого себя, заглядывать в глубину собственной души. Боялся увидеть монстра, боялся стать им.
Сейчас было иначе, не осталось ничего неправильного. Скажи Амеллу кто-либо, что такое вот «божественное озарение» придёт в момент, когда жизнь могла прерваться от любого недостаточно точного и сосредоточенного движения, он бы даже не посмотрел в сторону шутника. Вышло всё, конечно же, иначе. Иан уже давно понял простую истину: любой план хорош лишь как план. В реальности же всё, что может пойти не так, пойдёт не так, особенно если что-либо «абсурдно» или «невозможно». Иан не любил планы за то, что они никогда не работали. Наверное, поэтому он и был столь спокоен: плана у них не было.
Воздух, которым Амелл дышал, невообразимо пьянил, глаза нещадно жгло, но отчего-то это не мешало: тело действовало само по себе, указка от сознания была явно лишней. И всё же что-то было не так.
Иан и раньше часто уходил в себя. Тренированное не раз и не два тело само помнило, как уклоняться и чем бить. А интуиция, обострённое чувство опасности, доставшееся ещё более болезненным способом, надёжно оберегали от неприятных сюрпризов. В конце концов, глаза Амелла продолжали видеть, уши – слышать, а ладони, крепко державшие древко посоха, без проблем приносили в мир заклятья, давно сроднившиеся с воинствовавшим телом. В бою Ианом всегда управляли эмоции – свои или чужие: то, что произошло годы назад, вынуждало его выкладываться по полной. Жизнь – так до конца, смерть – так для всех. Но никогда раньше Иан не проваливался в такой глубокий, удушливый покой, никогда ещё общая атмосфера не оставляла его равнодушным, даже зелье не спасало, но сейчас…
Амелл ещё не ощущал такого единения с… чем-либо. Что-то вело его вперёд, заставляло попросту откидывать препятствия в стороны, не заботясь о том, выжил кто-то или же нет. Сила не грозилась поглотить без остатка и самого Иана, и всё вокруг, а смирно служила, позволяя ровно то, чего маг хотел. Чувство, которое Амелл давным-давно позабыл.
Удар, удар, замах. На кончиках пальцев покалыванием отдалось зарождавшееся внутри пламя, прокатившееся тёплой волной и по посоху, чтобы смести кого-то с пути. Быстрый глоток зелья заставил отвлечься буквально на миг, но твари уже успели налететь вперёд, лишить полученного малого преимущества. Иана это торможение злило, но всё же он не крал у самого себя сил, которых не смог бы потом восполнить. Проткнув вместо этого кинжалом подобравшегося слишком близко гарлока, он кинул его тело вперёд, усилив удар заражавшей всех вокруг кровавой дрянью.
Быстро взлетев по стене вверх, пока образовавшийся проход снова не заполнили обезумевшие порождения, Иан даже не потрудился оглянуться, узнать, остались ли рядом те, кто его прикрывал. Сейчас это было ненужным, неважным – то, что вело мага вперёд, не давало и шанса на то, чтобы остановиться и задуматься. Да и любая остановка могла стоить жизни. Амелл не мог себе позволить провала. Не знал, уже не помнил почему.
Откуда-то сверху раздался могучий рёв. Прикрыв голову руками, Иан на миг замер, инстинктивно выставив перед собой щит. Против пламени это, быть может, и защитило бы, но вот от накинувшихся на него потоков воздуха от крыльев – нисколько. Амелла откинуло назад, почти на самый край. Ещё бы немного, и бравый герой свалился бы вниз. Иан стиснул зубы, заскрежетав. Отбросил посох, вытягивая на свет меч. Выбор для мага неправильный, почти смертельный, но для Иана единственно верный: всё то же странное «провидение», подсказывало: лишь этот был верным, Архидемона нужно было прикончить именно так. Не сойти с ума помогал непривычный безмятежный покой, охвативший всё существо Стража: осталось совсем немного, его путь почти закончился.
Бросившись вперёд, окрылённый этим чувством Амелл едва не оказался погребён под мощными лапами, лишь чудом успел закрыться. Помянув Маферата, он умудрился-таки оказаться вне обзора дракона. Сердце гулко колотилось в груди, контролировать сбившееся дыхание получалось с трудом, но Иан очень не хотел, чтобы его обнаружили раньше, чем Ткач будет способен создать что-то серьёзное, что сможет если не прикончить, то хотя бы сильно ослабить Архидемона. А может, магу просто нужно было в это верить, чтобы не растерять весь свой запал.
До самого конца он так и не понял, что, спав, сонное наваждение так и не вернуло привычного внутреннего напряжения, будто вечно бившая через край сила, срывавшая его за край по любому поводу, оказалась заморожена тем самым серебристым пойлом, что он так любил раньше.
Громкий рык возвестил о том, что время Амелла кончилось. Инстинктивно отпрыгнув, он смог избежать мощного удара хвостом, даже сумел зацепиться за него. Слишком много везения для простых совпадений, но времени на то, чтобы сомневаться, анализировать происходившее и, более того, отступать от слишком лёгкой победы, Иан ударил.
Подобраться к огромной зверюге было непросто, но всё же чуточку возможнее, чем представлялось в начале. Нанести сокрушавшей своей силой удар, способный закончить Мор, было невыносимо трудно, но всё же немного легче, чем это виделось совсем рядом с монстром, пока тот топтал кого-то, кому повезло меньше.
Повезло? Иан не был настолько наивным, чтобы верить в такое везение. Он знал – не догадывался, не предполагал, а точно знал: всё здесь было не так. Вот только под покровом самой тёмной в своей жизни ночи он сам сделал всё, чтобы так перестало над ним давлеть. Иан, и правда, до последнего думал, что дело заключалось именно в этом.
Удар вышел чересчур мощным: его самого бросило на зверюгу так, что почти раздавило о жёсткую чешую. Но ни боли, ни облегчения, ни настороженного недоверия Иан уже не ощутил. Едва клинок вошёл в тело зверя, прямо по хребту более тонкой шеи, в сознание, с мелодичным звоном, просочился яркий свет, затмивший собой всё.
Никогда раньше и никогда в последствии Иан не ощущал ничего подобного. У него просто не было времени подумать о причинах, по которым ни один из Серых Стражей прошлого не выжил. Сейчас он понял. Не всё, о, разумеется, не всё: один единственный ответ на не заданный никем вопрос породил множество новых, но с ними Амеллу уже никто не помогал.
За одно единственное мгновение, когда высвободившееся сознание Древнего Бога соприкоснулось с сознанием Стража, тот ощутил огромную силу, прошившую его насквозь. В ней, в этой самой силе, было слишком много оттенков – черт, мыслей… чужое сознание почти поражало, вот только осознать это Иан попросту не мог – всё вокруг поглотил засиявший свет.